Ленин задумывается и через минуту продолжает:
- Объективно предвидеть войну, стремиться в случае развязывания этого бедствия использовать его как можно лучше - это одно. Хотеть войны и работать для нее - это нечто совершенно иное...
Этот разговор происходит в 1914 году. А еще задолго до него - в осенние дни 1912 года, когда началась первая балканская война между Турцией и Черногорией, Сербией, Болгарией, Грецией, Ленин написал воззвание “Ко всем гражданам России”. Отдельным листком оно было отпечатано комитетом Заграничной организации РСДРП, вышло специальным приложением к “Социал-демократу”. Владимир Ильич направил тогда воззвание секретарю Международного социалистического бюро К. Гюисмансу и просил его сообщить текст документа секретарям социал-демократических партий. И ленинское воззвание появилось на немецком языке в газетах “Лейпцигер фольксцайтунг” и “Форвертс”, на французском в бельгийской “Пёпл”, на французском, немецком, английском языках в периодическом бюллетене Международного социалистического бюро.
В этом воззвании Ленин предупреждал: “Грозит общеевропейская война. Готовятся к войне, вопреки всем лживым правительственным опровержениям, Россия и Австрия. Наглеет Италия в своей политике грабежа турецких земель. Биржевая паника в Вене и Берлине, в Париже и Лондоне показывает, что капиталисты всей Европы не видят возможности сохранить европейский мир...
Кризис разгорается. Сотни тысяч и миллионы наемных рабов капитала и задавленных крепостниками крестьян идут на бойню ради династических интересов нескольких коронованных разбойников, ради прибылей буржуазии, стремящейся к грабежу чужих земель” [43].
Опасность войны усугубляется гонкой вооружений. Из года в год увеличивают ее “великие державы”. А кому выгодна эта гонка? Народам, которые платят за нее своим потом и кровью? Нет! Она выгодна “пушечным королям”, получающим сверхприбыли от военных заказов. Ленин назвал их поименно: “Армстронг в Англии, Крупп в Германии, Крезо во Франции, Кокериль в Бельгии, а сколько их во всех “цивилизованных” странах?.. Вот кому выгодно раздувание шовинизма, болтовня о “патриотизме” (пушечном патриотизме), о защите культуры (орудиями истребления культуры) и так далее!” [44]
И легальную печать, и трибуну Думы использует Ленин для антивоенной агитации. Еще в ноябре 1912 года он составил тезисы “К вопросу о некоторых выступлениях рабочих депутатов”. Отправил эти тезисы в Петербург. В них выдвинул лозунг: “Война войне! За мир!” [45] Большевистские депутаты положили эти тезисы в основу декларации социал-демократической фракции ГУ Государственной думы.
Среди статей, которые ушли из Кракова в “Правду”, в другие большевистские издания, и эта - “Буржуазия и мир”. “Единственная гарантия мира,- утверждал в ней Ленин,- организованное, сознательное движение рабочего класса” [46]. Целью войны, развязываемой международным капиталом, является не только новый передел мира, но и удушение революции: “Европейская буржуазия судорожно цепляется за военщину и реакцию из страха перед рабочим движением” [47]. Для того чтобы облегчить себе проведение грабительской политики, она разжигает националистические настроения, национальную рознь.
В грозовой январь девятьсот четырнадцатого, когда все ощутимее приближение войны, Ленин из Кракова отправляется в Париж. Выступает на двух митингах, посвященных годовщине 9 Января 1905 года. В большом зале Географического общества читает реферат “Национальный вопрос”. А затем - Брюссель. Прямо с вокзала идет Ленин к И. Попову, выполняющему секретарские обязанности в представительстве российской социал-демократии при II Интернационале.
- Газеты русские, питерские получены? Есть у вас? От какого числа? - спрашивает он.- Как там прошла годовщина девятого января? Много бастовало? Когда я выезжал, еще не было русских газет от девятого.
- В Питере, Владимир Ильич, больше полутораста тысяч бастовало, а в остальных городах очень понемногу,- сообщает Попов.
- А точно, где, сколько? Неужели не запомнили? Можно ли не запомнить? - забрасывает Ленин вопросами собеседника.
И рождается у Попова сперва смутное, а затем все более усиливающееся ощущение: нет, не из такой эмиграции, в какой жил он сам, прибыл Ленин, а приехал сюда, в Брюссель, прямо из России. Кажется Попову, что за границей Ленин только временный, случайный человек. Что всем духом своим он там, в России, в огне непрекращающейся на родине революционной битвы.
Его ждут в кафе “Золотой петух”. Зал уже полон. Собрались съехавшиеся нелегально в Брюссель делегаты IV съезда Социал-демократии Латышского края. Открывается съезд завтра, а сегодня перед делегатами Ленин выступает с рефератом. Тема - национальный вопрос.
Пришедший с Владимиром Ильичей в кафе Попов вспомнит много лет спустя: “Ленина надо было видеть, когда он говорил, и хотелось смотреть на него не отрываясь, пока продолжается его речь. Привлечь и держать живым вниманием слушателей стремится всякий, кто говорит с трибуны. Но Ленин был больше, чем оратор. Он безраздельно овладевал вашими мыслями. Находил их, встречался с ними где-то у самого истока их зарождения. Он брал и обнажал самую первую, отправную логическую посылку. Затем как бы взвешивал ее на ладони и пускал в ход точный логический процесс, не сухой, а живой, богатый, разветвленный. Он толкал вашу мысль, давал ей направление сразу по многим разбегающимся разнообразным тропам, но которые все вели к одной главной дороге, где вы следовали за ним. И было еще одно в его речи, это - бесстрашие перед фактами, какие бы они ни были. Он подводил вас к самой вершине, с дерзновением и бесстрашием предлагал взобраться на нее и найти реальное, истинное там, где другая, робкая мысль прячется за иллюзию” [48].
В реферате Ленин раскрывает причины и обстановку усиливающихся национальных движений на Дальнем и Ближнем Востоке. Затем переходит к анализу положения в многонациональной России. Могут ли русские революционеры выкинуть из программы своей партии признание права наций на самоопределение, как предлагают некоторые противники большевиков? И отвечает:
- Исторические конкретные особенности национального вопроса в России придают особенную насущность признанию права наций на самоопределение в переживаемую эпоху.
- Правильно! Верно! - отвечает зал.
Доклад окончен. Аплодисменты сливаются в сплошной гул. Многие делегаты встают...
Ленин пишет в этот день в Париж И. Арманд о поддержке большевиков большей частью делегатов IV съезда латышских социал-демократов:
“...Победа!! Ура! Большинство за нас. Я здесь останусь около недели, и, вероятно, мне придется много работать.
Я в восторге от того, что мы победили” [49].
Спустя сутки Ленин на заседании съезда.
Еще в мае прошлого года написал он “Проект платформы к IV съезду Социал-демократии Латышского края”. Его опубликовала газета “Cinas Biedrs”, а затем перепечатал “Бюллетень” Бюро заграничных групп латышских большевиков-эмигрантов. В “Проекте платформы” Ленин наметил политическую линию съезда. Резкой критике подверг он оппортунистические идеи и тактику ликвидаторов.
И вот Ленин поднимается на трибуну. Он обрушивается на тех, кто добивается раскола партии:
- Большевики выступают за единство... Единство нелегальной партии необходимо. Единство снизу. Но против тех, кто нападает на нелегальную партию, принижает значение этой партии, против тех остается только бороться. Пусть дают гарантию, что нелегальная партия остается неприкосновенной, что лозунг демократической республики не будет запятнан,- только тогда возможно единство сверху и снизу. Не знаю как в Азии, но в Европе раскольниками называют тех, кто не признает большинства. Раскольниками является меньшинство, которое не подчиняется решениям большинства [50].
Ленин вносит проект резолюции по вопросу об отношении Социал-демократии Латышского края к РСДРП. В первом же пункте этого документа подчеркивается, что объединение всех действительных социал-демократических сил, строгое единство партии абсолютно необходимы.
Ленин покидает Брюссель. По пути в Краков выступает с рефератами в Льеже, затем в Лейпциге. И морозным февральским днем возвращается в свою квартиру на улице Любомирского.
Его ждет прибывший из Петербурга депутат-большевик IV Думы Ф. Самойлов. Долго беседуют они. Обсуждают работу думской большевистской фракции.
Еще осенью депутаты-меньшевики официально отказались признать за большевистской “шестеркой”
