партии отвечал за всю партию, а партия в целом могла отвечать за каждого члена партии” [3].
И вот снова Ленин в Лондоне, который он покинул всего три с лишним месяца назад. С Крупской, Бауманом и Лядовым отправляется Владимир Ильич к живущему тут по-прежнему Алексееву. Его комнату, в которой вся мебель состоит из поломанной койки, двух еле стоящих на ногах стульев и колченогого стола, постепенно заполняют другие делегаты. Едва выпив кружку чаю, Ленин берется за дело: надо подыскать для всех жилье, найти помещения для заседаний- с целью конспирации место заседаний следует постоянно менять.
После четырехдневного перерыва съезд возобновляет работу. В дневнике, который ведет Ленин, появляется запись:
“14-ое заседание (в Лондоне).
Споры о порядке ведения впредь. Чтение польского заявления (простой переход к очередным делам). Поставлен организационный вопрос. 11.00. Мой доклад об уставе организации партии” [4].
Ленинский проект устава предусматривает крепкую организацию, а не видимость ее, не мираж, как хотят того некоторые делегаты. Он обусловливает порядок приема в партию, созыв съездов на началах полного представительства партийных организаций, коллегиальность руководства, обсуждение и принятие решений простым большинством, автономию организаций в местных делах. В основу проекта кладется идея демократического централизма, которая принципиально определяет способ решения всех организационных вопросов. Ленин считает, что, чем крепче будут партийные организации, куда входят настоящие пролетарские революционеры, тем меньше шаткости и неустойчивости будет в рядах партии, тем шире, разностороннее, плодотворнее влияние партии на массы.
Упорная борьба разгорается вокруг проекта устава, особенно вокруг первого параграфа. Ленинская формулировка закрывает доступ в партию неустойчивым, анархически настроенным элементам, тем, кто способен лишь болтать, но не работать. Его формулировка первого параграфа, убежден Ленин, устраняет организационный хаос.
Мартов же и его единомышленники ориентируются на уставы социал-демократических партий Запада.
Ленин заявляет:
- Формулировка эта неизбежно стремится всех и каждого сделать членами партии... Именно поэтому мы и восстаем так решительно против формулировки Мартова. Лучше, чтобы десять работающих не называли себя членами партии (действительные работники за чинами не гонятся!), чем чтобы один болтающий имел право и возможность быть членом партии [5].
Нередко и раньше расходились во взглядах Ленин и Мартов. Но прежде об этом знали немногие. Теперь политические и организационные расхождения выявились на глазах у десятков людей. Для всех, свидетельствует петербургский делегат Шотман, стало ясно, какие глубокие разногласия таятся в двух проектах параграфа о членстве партии. Он пишет: “Нужно было слышать Ленина, с какой горячностью и настойчивостью отстаивал он свою формулировку, чтобы понять, какое огромное значение он придавал правильной организации партии. Он снова и снова доказывал, что партия будет сильна только тогда, когда все ее члены связаны между собой не только тем, что признают ее программу и платят членские взносы. Нужно, чтобы каждый достойный называться членом революционной пролетарской партии принимал активное участие в ее опасной работе, а не только оказывал какое-то содействие. Не может быть членом партии какой-либо либеральный буржуа, предоставивший свою квартиру под собрание кружка” [6]. На съезде все сильнее разгорается борьба.
- Какая тяжелая атмосфера царит у нас на съезде! - жалуется Ленину один из центристских, колеблющихся делегатов.- Эта ожесточенная борьба, эта агитация друг против друга, эта резкая полемика, это нетоварищеское отношение!..
Ленин категорически возражает:
- Какая прекрасная вещь - наш съезд! Открытая, свободная борьба. Мнения высказаны. Оттенки обрисовались. Группы наметились. Руки подняты. Решение принято. Этап пройден. Вперед! - вот это я понимаю. Это - жизнь. Это - не то, что бесконечные, нудные интеллигентские словопрения, которые кончаются не потому, что люди решили вопрос, а просто потому, что устали говорить... [7]
Собеседник Ленина смотрит на него недоумевающими глазами, пожимает плечами. Они говорят на разных языках.
А нервы у Ленина уже напряжены до предела. Он страдает бессонницей. И все же когда начинается заседание, усталость словно исчезает.
Мартову удается сколотить коалицию. Незначительным большинством оппортунисты добиваются принятия первого параграфа устава в его формулировке. Но впоследствии Мартов сам признает, что значение этого поражения было для Ленина сведено к нулю принятием остальных пунктов устава. А за ленинские положения устава РСДРП в целом голосуют 42 делегата против 6 при одном воздержавшемся. Ленин удовлетворен: от одного плохого пункта устава партия не погибнет. Атмосфера особенно накаляется при выборах руководящих органов партии. Отныне их положения и функции определены уставом. Верховным органом партии признан съезд. В Совет партии одного члена назначает съезд и по два - ЦК и редакция ЦО, Совет партии призван согласовывать и, объединять деятельность Центрального Комитета и центрального органа, а в случае, если их составы целиком выбывают из-за арестов, восстанавливать эти партийные центры. До съезда российские социал-демократические организации объединяла вокруг себя “Искра”. Делегаты высоко оценивают ее заслуги. Съезд признает “Искру” центральным, органом партии, принимая тем самым искровскую идейную, тактическую, организационную линию. Но следует ли и впредь сохранять прежнюю коллегию из шести человек? “...Было ясно,- вспомнит председательствующий на этом заседании Красиков,- что в редакции активную работу делали только Плеханов, Ленин и Мартов. Мы и предложили состав редакции составить из трех человек, так как остальные - Аксельрод почти не давал статей, Засулич почти также не давала статей, Потресов - очень мало... Мы считали самым правильным состав редакции из трех ответственных членов, и в таком виде проект был предложен Лениным, и об этом знали все еще до съезда, и Мартов знал” [8].
И все же мартовцы выступают против предложения Ленина. Внутрипартийная борьба становится все ожесточеннее. Она отражается, в частности, в протоколе тридцать первого заседания съезда:
“Мартов ...Я, от имени своего и трех других товарищей, заявляю, что ни один из нас не примет участия в такой новой редакции... Происшедшее теперь есть последний акт борьбы, имевшей место в течение второй половины съезда... Я думал, что съезд положит конец “осадному положению” внутри партии и введет в ней нормальный порядок. В действительности осадное положение с исключительными законами против отдельных групп продолжено... [9]
Ленин ...Да, тов. Мартов совершенно прав: сделанный шаг, есть, несомненно, крупный политический шаг, свидетельствующий о выборе одного из наметившихся теперь направлений в дальнейшей работе нашей партии. И меня ни капельки не пугают страшные слова об “осадном положении в партии”, об “исключительных законах против отдельных лиц и групп” и т. п. По отношению к неустойчивым и шатким элементам мы не только можем, мы обязаны создавать “осадное положение”, и весь наш устав партии, весь наш утвержденный отныне съездом централизм есть не что иное, как “осадное положение” для столь многочисленных источников политической расплывчатости. Против расплывчатости именно и нужны особые, хотя бы и исключительные, законы, и сделанный съездом шаг правильно наметил политическое направление, создав прочный базис для таких законов и таких мер” [10].
Однако Мартов не сдается. Снова споры, снова скрещиваются непримиримые взгляды. Но хоть Мартов и грозит покинуть редакцию, съезд избирает редакторами “Искры” только троих. Вслед за этим по предложенному Лениным списку избирается Центральный Комитет партии.
Отныне ленинцев, получивших большинство голосов при выборах руководящих органов партии, называют большевиками. Меньшевиками называют сторонников Мартова, потерпевших поражение при своей попытке разрушить основы партии.
На тридцати семи заседаниях, в течение трех недель шли ожесточенные бои за идеи “Искры”. Подводя итоги II съезда, Ленин скажет вскоре: “Впервые удалось нам освободиться от традиций кружковой распущенности и революционной обывательщины, собрать вместе десятки самых различных групп, зачастую отчаянно враждовавших друг с другом, связанных исключительно силой идеи и готовых (в принципе готовых) пожертвовать всей и всяческой групповой особностью и групповой самостоятельностью
