поиск. Это так здорово, бродить тут и думать, что откроешь какую-то тайну!
Пф-ф-ф… Я балдею с этой детской непосредственности. Тайны, загадки, которые можно решить, просто что-то обнаружив. Ага, как же. Но тут вспомнил, как сам ползал на карачках с металлоискателем, надеясь найти придуманный клад. Правда, мне было тринадцать тогда…
– Ну что ж. Давай займемся твоим обучением.
– Давай. – Делано равнодушно пожимаю плечами. Меня что, и правда научат управлять этой громадой? Это же какие возможности и перспективы вырисовываются!!!
Чуть не закапал слюной весь пол. Броню себе сделаю, оружие, а может быть, и корабль… И первый, кого я навещу, когда все это будет у меня, окажется капрал Бид…
– Садись в центр напротив меня. – Салис показывает пример, усаживаясь прямо на пол, скрестив ноги в позе лотоса. – Давай попробуем узнать, что ты сможешь прочесть. Не расстраивайся, если ничего не получится.
– Как пробовать-то?
– Расслабься. Закрой глаза. Успокой дыхание. – Я одно время занимался йогой, и делать то, что говорит мне молодой чтец, нетрудно. – Когда откроешь глаза, не сосредотачивайся ни на одном знаке. Скользи по ним отрешенным взором. – Киваю, давая понять, что понял. – Открывай глаза.
Вначале не происходит ничего. Перетекаю взглядом по мерно ползущим знакам-«фонарикам». Никакого эффекта, просто кругляшки на стенах. Но внезапно как прорывает плотину. И я СЛЫШУ каждый знак, который плывет по куполу. КАЖДЫЙ! Одновременно. Не разобрать в этом тысячеголосом хоре ни единой детали. И ладно бы я их слышал ушами, но нет… Каждый кругляш рвался мне в разум и пытался что-то о себе поведать. Каждый…
– Эй, Дим! Что с тобой? У тебя кровь из носа и ушей идет. Дим!
Но голос Салиса так далек, ему не прорваться через безумную какофонию знаков…
Открыв глаза, вяло наблюдаю за скользящей в небесной вышине темной тучкой. Чувствую, что скоро меня начнет тошнить от этого вкуса. Тьфу, а ведь сперва он казался даже приятным.
– Он пришел в себя! Пришел! – Равнодушно поворачиваю голову немного вбок. Салис с бледным лицом и синими губами подпрыгивает на месте и машет кому-то руками. Что суетится, спрашивается? И как я оказался на этом лугу? Мысли скользят неторопливо, отрешенно.
– Бер… Дим. Посмотри на меня!
Это, кажется, Вим, но мне безмерно лень что-то вообще делать.
Кто-то берет мою голову, обхватив ладонью за затылок, и немного приподнимает. Лицо деда прямо у моего носа. Пусть он уйдет, небо такое красивое и тихое. Как же приятна тишина.
– Очнись! – Удар ладонью по щеке. Вроде по моей, судя по тому, как дергается мое поле зрения. Плевать. Отстаньте от меня все. Но открывать рот и что-то просить выше моих сил. – Очнись ты! – Еще удар.
Хи-хи, а мне не больно, курица довольна. Пожалуйста, ну оставьте меня в покое…
Сухие, жилистые ладони переворачивают меня на живот. Ну вот… Мне плохо. Верните небо… Кто-то проводит пальцами по спине. Отстаньте. Внезапно все тело взрывается от острейшей боли! Судорога пробегает по позвоночнику, мышцы рвутся, трещат косточки.
– А-а-а! Вашу ж мать!
Равнодушие резко меня покидает. Секунда – и я скачу по поляне на одной ноге, пытаясь дотянуться до места под лопатками, из которого льется эта невыносимая, пульсирующая боль.
Мои попытки унять источник боли прерывают самым грубым образом. Очередное подпрыгивание, и вместо земли под ногой я ощущаю эту землю пятой точкой. Дедушка Вим, будь он неладен, снес меня подсечкой, как заправский футболист подкатом. На этом старик не остановился, моя шея оказалась в железном захвате. Рывок, что-то хрустнуло, и боль ушла.
– Повезло тебе, малец. – Этот странный дедок держит мою голову у себя на коленях. – Как есть везунчик ты.
– А-а, э-э… – Язык плохо слушается команд разума. – Чифо слуфило…
– Тебя настигла падучая Древних, – скороговоркой тарабанит Салис. – Мне говорили, что она возможна только у детей! Я не знал…
– Да ничего страшного, ивир всегда под боком.
Дар речи полностью вернулся ко мне. Пытаюсь утешить чтеца.
– Мы в тебя влили семь капсул, Дим, семь… – качает головой Вим. – Ты был мертв двенадцать минут, малец.
– Как мертв?
Не понимаю, я же жив, это явно не ад и уж тем более не рай, с такими-то лицами рядом.
– Трупом был. И ивир не помогал, пока мы не догадались вынести тебя с завода.
– Но… Но двенадцать минут!
Это же уже все, я должен был стать «овощем», мозгу положено умереть от кислородного голодания, разрушаются связи.
– Неисповедимы пути Древних, все в их власти… А теперь поспи.
– Но я…
Дед нажимает на какую-то точку на шее, и я отключаюсь, будто робот какой.
Это начинает раздражать. Безмерно. Я что, барышня кисейная? По несколько раз на дню валиться без чувств? Тьфу. Что ж так темно-то! Ни зги не видно. Протираю глаза, неужто ослеп? Но стоит мне попытаться встать, как стукаюсь головой о что-то. А-а-а! Твою дивизию! Меня похоронили заживо? Судорожно ощупываю пространство вокруг меня. Так и есть, я в чем-то похожем на гроб!
– А-а-а! Выпустите меня! Я живой! – В панике стучу ногами и кулаками по холодному пластику.
Вдруг что-то щелкает, и верхняя часть «гроба» с тихим шипением отходит вбок.
– Не ори. – Свеча в руках Вима нестерпимо режет глаза, привыкшие к абсолютной темноте. – Вылазь отсель. Голову береги, тут низкие потолки.
И правда, как только выбрался, пришлось согнуться чуть ли не вдвое, чтобы не врезаться в потолок. Где мы? Землянка какая-то, ей-богу. Только в центре ее длинный, почти в три метра, цилиндр, мерно гудящий, с блеклыми точечками разных цветов. В нем я и находился, судя по всему.
– Иди за мной. – Послушно следую за стариком. О, лестница, деревянная. – Прищурься. – Мне нетрудно.
Резкий свет на миг слепит, несмотря на плотно закрытые веки. На ощупь поднимаюсь по шатким ступеням.
– Ляг на пол, полежи. И главное, моргай часто-часто. Поможет.
Тьфу, откуда он взялся, знаток.
Судя по всему, я нахожусь в доме Вима. Привычный по подворью Тука вид в этом домике. Необлагороженные стены, кирпичная печь с дымоходом по-белому…
– Пришел в себя?
– Да, вроде все в норме.
Я и правда чувствую себя изумительно, как заново родился.
– Садись за стол. – Пристраиваюсь на табуретке. – Пей.
Принюхиваюсь, в предложенной кружке на дне плещется грамм пятьдесят самого натурального самогона. Морщусь.
– Пей, я говорю.
Ну, надо так надо. На удивление, алкоголь легко проскакивает, по телу разливается приятное тепло.
– А теперь слушай. Внимательно слушай.
С Вимом происходит разительная перемена. Только что рядом со мной сидел добряк дедуля, а сейчас… Сейчас я смотрю в холодные, расчетливые глаза. Такие я видел не раз у Сергея Палыча, начальника аналитического отдела службы внешней разведки, да у отца. Передо мной сидел матерый, опытный волчара, умный, многое повидавший, опасный, как рота спецназа.
– Слушаю.
Назвать его сейчас дедушкой не поворачивается язык.
