себя гегемонию над Западной Европой, когда у него есть Италия, Вестфалия, Бавария, все силы Рейнского союза, и когда Австрия еще не сказала своего последнего слова. Или император хочет оживить робкую душу этого хилого короля?
– Ваше величество, – начал Кутузов, – силы мои падают. Я уже не могу вести армий вашего величества. Плоть ослабела моя, но дух бодр. Страшный враг стоит перед вами. Он только притаился. Надлежит остановить армии, ждать резервов и прусских вспомогательных войск, которые сформировал Шарнгорст, а пуще всего склонить к союзу императора Франца и только тогда начать наступательную войну.
Александр кинул на прусского короля выразительный взгляд, как бы обращая его внимание на малодушие фельдмаршала, и ответил, хотя с улыбкой, но тоном, в котором сквозило неудовольствие:
– Дорогой князь, ведь всеми военными операциями мы руководили совместно с вами. Что касается Австрии, то Меттерних заверил нас, что если Австрия не присоединится к нам, то во всяком случае останется нейтральной. По последним сведениям, Наполеон не может рассчитывать на силы Рейнского союза, куда мы обратились с призывом к объединению. Италия волнуется. Король Мюрат, – это уже доподлинно известно, – бросил армию и уехал в Неаполь. Веллингтон теснит войска Наполеона в Испании. Истощенная Франция ропщет. Набор идет слабо… Его партия проиграна! От великой армии не осталось ничего! Наполеон не сможет задержать нашего наступления, если мы не будем терять времени. Поэтому я и говорю, что дорог каждый час. Так же думает и Блюхер.
– О да, – важно подтвердил король, – генерал Блюхер прирожденный вождь…
Государь встал.
– Поправляйтесь скорее, дорогой князь, и ведите нас снова к победам, – сказал он.
– Да, поправляйтесь, – подтвердил прусский король. – Гуфеланд подает большие надежды.
– Благодарю, ваше величество, – ответил Кутузов, низко наклоняя голову.
– Итак, – произнес государь, – завтра главная армия выступает на Дрезден.
Лицо старого фельдмаршала дрогнуло, но он промолчал.
– Я надеюсь еще поговорить с вами перед отъездом, – закончил государь.
Он дружески обнял фельдмаршала, король кивнул ему величественно головой, и монархи вышли из комнаты.
Стоявший в соседней комнате Толь слышал, как государь сказал пониженным голосом:
– Он очень слаб и физически, и духовно.
На что прусский король ответил:
– О да! Блюхер был бы больше на месте!
Александр кинул на него быстрый взгляд и ничего не ответил.
Когда Толь вновь вошел в кабинет, он увидел Кутузова словно еще больше одряхлевшего, с погасшим взором, неподвижно смотревшим в расцветающий под весенним теплом сад…
О чем думал в эти мгновения старый вождь, ярко, как никогда, осознавший сейчас, что он пережил самого себя?.. Слышался ли ему резкий голос великого Суворова в страшную ночь измаильского штурма:
– Михайло, я назначаю тебя комендантом Измаила!
И безумная атака среди огненного вихря турецких снарядов, диких криков: «Ура!», «Аллах! Аллах!»
И он во главе своих полков на неприступных твердынях?.. Грезились ли ему картины минувшего давно царствования великой царицы, блеск ее двора, тени ее сподвижников, великолепный князь Тавриды?.. Или видел он пылающую Москву и слышал злобное шипение врагов: «Развратный, выживший из ума старик, погубивший Москву и империю!.. «Вспоминал ли неудовольствие государя, постоянные уколы самолюбию, посягательство на его славу!.. Весь тернистый путь славы, окончившийся здесь, у чужого рубежа, который он переступил без веры в необходимость начинаемого дела, с болью в душе за истощенную Россию, влекомую на новые ужасы войны во имя чужой свободы!
Вспоминал ли он слова, вырвавшиеся из глубины русского сердца, сказанные им государю при переходе Немана:
– Ваше величество, вы дали клятву не влагать меча в ножны, пока хоть один неприятель останется на земле русской. Неприятеля нет. Исполните вашу клятву – вложите меч в ножны!..
И холодное лицо императора, молча отвернувшегося от него…
– Я исполнил свой долг, я совершил свое назначение, – тихо прошептал старый вождь, – пора оставить сцену…
Толь хотел начать доклад, но Кутузов слабо махнул рукой и сказал:
– Я не могу ничем больше заниматься. Отошли все бумаги князю Петру Михайловичу.
– Но, ваша светлость… – начал Толь.
– Я сказал, – коротко произнес князь.
Толь замолчал, но через мгновение спросил:
– Угодно вашей светлости принять этих лиц?
И Толь положил на стол перед фельдмаршалом список.
Кутузов взглянул на него, и его лицо прояснилось.
– Ну как же, старых боевых товарищей! – сказал он. – Не надо отдавать их в жертву прусским вахмистрам. Пока я еще могу их устроить. Зови по порядку. Потом и молодого Бахтеева. Остальных отошли; я устал и никого больше не приму сегодня.
Толь вышел.
VI
Зарницын, придя в штаб, сейчас же отыскал знакомого адъютанта и попросил его помочь молодым людям узнать как?нибудь об их дальнейшей судьбе. Нелегко было вообще чего?нибудь добиться в такой сутолоке. Наверх, где были покои светлейшего, пускали только избранных, преимущественно курьеров из действующих армий, где ближайшие к князю дежурные адъютанты или сам Толь принимали их донесения, редко допуская до главнокомандующего. А в приемных нижнего этажа была вторая толпа народу. Тут были военные всех рангов и возрастов и всех родов оружия. Адъютанты едва успевали опрашивать, принимая от некоторых рапорты и прошения. Большинство военных были в старых, потрепанных мундирах, в грубых сапогах; по их загорелым, обветренным лицам, как и по костюму, можно было безошибочно определить, что они сломали весь поход. Но здесь эти герои чувствовали себя непривычно и неловко. Было заметно, что они не привыкли к штабной обстановке и, видимо, робели, разговаривая с важными, нарядными адъютантами. Среди этой толпы выделялись щегольски одетые в новенькие, блестящие мундиры прусские офицеры. Они держались в стороне, насмешливо поглядывая на оборванных русских офицеров и перекидываясь короткими замечаниями.
Ко всему равнодушный, Бахтеев невольно обратил на них внимание
– Посмотри, – сказал он Новикову, – похоже, что не мы пришли их спасать, а они оказывают нам великодушное покровительство.
Новиков передернул плечами.
– Они держат себя победителями, – ответил он. – Боюсь, как бы нам не перессориться с дорогими союзниками.
В это время к проходившему адъютанту подошел один из немецких офицеров и, остановив его, довольно резко произнес:
– Господин адъютант, я жду уже целый час. Соблаговолите доложить обо мне главнокомандующему.
– Вы курьер из армии? У вас донесения? – быстро спросил адъютант.
– Я не курьер, – ответил офицер, – но я адъютант генерала Блюхера.
– С донесением? – нетерпеливо переспросил адъютант. – Если с донесением, дайте его мне, я передам его начальнику штаба.
