I
Меттерних торжествовал. Он нашел полную поддержку со стороны Александра и при его помощи легко убедил своего государя в неизбежности и выгодности происшедшего. Александр весь горел желанием поскорее начать решительные действия, восторженно настроенный, счастливый и уверенный в близкой победе. Окруженный австрийскими и прусскими генералами и личными врагами Наполеона, он, казалось, не замечал, а если и замечал, то не обращал внимания, хмурых недовольных лиц высших русских генералов, сразу отодвинутых на второй план.
С королевскими почестями, возмутившими даже добродушного Александра Семеновича Шишкова, был принят в Праге вызванный Александром из Америки, с берегов Делавара, генерал Моро, соперник военной славы Наполеона. Этот прославленный вождь, в свое время кумир республиканской Франции и ее герой, движимый личной ненавистью к Наполеону, явился в стан врагов Франции, чтобы принять участие в растерзании своей родины, которую он так мужественно и славно защищал против них же. Еще не прошло пятнадцати лет с того памятного дня, когда при Гогенлиндене он разбил наголову австрийскую армию и открыл путь на Вену. Долгое пребывание вдали от Европы и ненависть к Наполеону, торжествовавшему сопернику, изгнавшему его из Франции, лишили его ясного понимания людей и обстоятельств. Он серьезно предлагал нелепый план – сформировать из находящихся в России пленных французов сорокатысячную армию и поставить его во главе нее. По его словам, появление его с этой армией на берегах Рейна поднимет всю Францию против Наполеона, и заставит Наполеона отречься от престола. Он был убежден, что вся Франция разделяет его ненависть к Наполеону.
Александр до такой степени был очарован Моро, что, несмотря ни на что, хотел вручить ему главное командование всеми союзными армиями. Но пока, не получив еще никакого назначения, Моро щеголял в круглой шляпе, в сером штатском сюртуке и сапогах со шпорами.
Почти одновременно с Моро в Прагу прибыл и другой дорогой гость – начальник штаба маршала Нея генерал Жомини. Чтобы изменить своим знаменам, он нашел основательный повод. Начальником штаба императора, маршалом Бертье, принцем Невшательским, он был обойден производством в дивизионные генералы. Здесь его тотчас утешили, сделав генерал – лейтенантом русской армии. Впрочем, Жомини оправдывал себя тем, что родился швейцарским гражданином, и умалчивал о своих заслугах в армии Наполеона в борьбе против своих сегодняшних друзей при Иене, Ульме, Эйлау, на Березине и недавно при Бауцене.
Его тоже считали гениальным стратегом.
К ним же причисляли и наследного принца шведского Бернадотта, прибывшего с тридцатитысячным шведским войском на помощь союзникам против своего благодетеля и своей родины. Этот счастливый авантюрист, бывший маршал империи, принц Понте – Корво и теперь наследный принц шведский, всей своей чудесной карьерой был обязан своей жене Евгении Дезире, урожденной Клари, на которой двадцать лет тому назад мечтал жениться влюбленный в нее генерал Бонапарт. Благодаря навсегда сохранившимся нежным воспоминаниям, а также свойству, так как Дезире была родной сестрой жены брата Наполеона Иосифа, Наполеон сделал Бернадотта маршалом, принцем и, наконец, наследником престола Швеции, не говоря уже о том, что обогатил его. Пользуясь через жену всеми благодеяниями всемогущего императора, Бернадотт никогда не переставал интриговать против него, но ему все прощалось. Когда же Наполеон довершил свои благодеяния и Бернадотт почувствовал самостоятельность, он поспешил стать на сторону врагов императора и своей родины. Он никогда не совершил ни одного выдающегося воинского подвига, как Ней, Даву, Лефебр и другие, заработавшие себе маршальские жезлы. Его дарования воинские Наполеон охарактеризовал одной фразой: «Ce qui s'agit de celui?ci, il ne fera que piaffer!»
Но все же он был маршалом императора, и луч славы великого полководца упал на него. Этого было вполне достаточно, чтобы в него верили.
Кроме этих лиц, как бы руководителей армии, ближайшими к Александру лицами были – Анштетт, русский представитель на пражском конгрессе, и на днях произведенный в генерал – майоры Поццо – ди – Борго. Первый – француз, по мнению Наполеона, не лишенному основания, изменник, подлежащий расстрелу, второй – личный враг Наполеона, корсиканец, злобный, мстительный, ненавидящий своего соотечественника родовой ненавистью, посвятивший всю свою жизнь борьбе всеми мерами против ненавистного семейства Бонапартов.
Эти люди тесным кольцом окружили русского императора, поддерживая в нем его мистическую и личную ненависть к Наполеону, отстраняя от него всех, кто хотел и мог бы показать императору истинное настроение русской армии и русского общества.
Государь оказался изолированным от своей армии.
Вся русская армия была оскорблена, когда стало известно, что ни один из любимых русских вождей не был поставлен во главе самостоятельной армии.
Вся масса союзных войск была разделена на три армии: Богемскую, или Главную, Силезскую и Северную.
Командующим первой, он же главнокомандующий, был назначен австрийский фельдмаршал князь Шварценберг, самый молодой из австрийских фельдмаршалов. Ему было сорок два года. Он не обладал ни в какой мере воинским талантом, но зато принадлежал к аристократическому роду, был придворным человеком, изысканно любезным, мягким и уступчивым. Не имея никаких собственных планов, он был пассивным исполнителем велений императорской квартиры.
Силезскую армию поручили Блюхеру, хотя в этой армии было два русских корпуса: Ланжерона и Сакена и только один прусский – Иорка.
Блюхер, окончив свое образование на пятнадцатом году жизни, когда бежал из школы в шведскую армию, так и остался навсегда полуграмотным. Он глубоко презирал стратегию, считая ее измышлением праздных людей, не умел читать карт, не отличая на них леса от болота, и втайне не верил им. Он пренебрежительно слушал мнения знатоков, пренебрегал выработанными планами и никогда не мог понять необходимости согласованности действий. Он не мог охватить общего плана и, командуя полком или бригадой, считал себя совершенно свободным в своих действиях и ничем не связанным. Все военное искусство представлялось ему до крайности несложным. Никаких знаний не требовалось. Нужно быть только храбрым и идти вперед. Он от всей души ненавидел Наполеона, не верил в его гениальность и был уверен, что победить его ему, Блюхеру, ничего не стоит. Для этого надо иметь только армию. Теперь он ее имеет, и он покажет с ней, как надо побеждать Наполеона. До сих пор во всей долгой карьере Блюхера было только два подвига, сделавшие на время его имя популярным.
Первый относился ко временам его молодости, когда он пользовался репутацией пьяницы, дуэлиста и скандалиста. Будучи обойден производством в чин майора, он в пьяном виде написал королю Фридриху II: «Фон – Эгерфельд, единственная заслуга которого состоит в том, что он сын маркграфа, произведен мимо меня. Прошу у вашего величества отставки».
На это послание последовал короткий ответ: «Ротмистр Блюхер уволен от службы и может убираться к черту».
Об этом подвиге много говорили. Но это было еще в 1773 году.
Другой подвиг был совершен гораздо позднее, а именно в памятный для Пруссии 1806 год, когда Блюхер имел уже чин генерал – лейтенанта. Следуя своей собственной стратегии, он тогда самовольно оставил со своей кавалерией корпус Гогенлоэ, в котором состоял, и бросился куда?то вперед. В результате – ослабленный корпус Гогенлоэ вынужден был капитулировать у Пренцлова, а неудачный стратег положил оружие при Любеке. Об этом уже говорили гораздо больше. Но все же, как осторожно выражается один известный историк, «в 1813 году, достигнув уже свыше семидесяти лет от роду, Блюхер еще не имел случая прославиться великими военными подвигами».
Но в тех полках, где Блюхер служил, он тем не менее пользовался среди солдат популярностью и даже симпатиями. Он, несомненно, был очень храбр и подвергался опасностям наравне со своими солдатами. Кроме того, не превышая общим развитием своих вахмистров, он имел и одинаковые с ними вкусы – к вину, дебошу, грубым выражениям, тяжелому прусскому остроумию и циничным анекдотам, его неудобосказуемые словечки пользовались большой популярностью и приводили в восторг легко
