развернул свое мощное туловище и пристально уставился на горящие фары.
– Гадость какая… – Леха чуть не сблеванул. – Вы же знаете, мужики, я не трус, но это… просто мороз по коже… Сижу там за кустами у воды, никого не трогаю, делаю свои дела, а они, блин, такие вылазят – и ко мне… Хорошо хоть штаны успел натянуть…
– Гадость, – согласился Проценко. – Может, чпокнем их, командир? Что-то не вызывают они у меня симпатии.
– Чпокать опасно, – возразил Генка. – Без шума не сможем. Да ладно вам дрейфить. Тут везде такая хрень – над головой дендрарий, под ногами террариум… Это аллигаторы, нет?
– Кайманы, – поправил Андрей. – Род пресмыкающихся семейства аллигаторов. На Карибах водятся только кайманы. У них, в отличие от аллигаторов, костный панцирь на брюхе.
– Нашли, кого бояться, – прошептал Чичо. – Такие храбрые, а испугались крокодиловых кайманов… Они безвредные, просто любопытные. Мамка вывела погулять своих детей – они и потопали… Крокодиловые кайманы не крупные, питаются моллюсками, крабами, рыбой. Иногда нападают на диких свиней, еще реже – поедают друг дружку… Они полезные – регулируют численность пираний… А если кого бояться, господа, так это черных кайманов. Они огромные, до пяти метров, почти черные, на нижней челюсти серые или коричневые полосы, на боках – желтые. Нападают на людей, когда голодные. А они всегда голодные… Эти дьяволы обитают в основном в Бразилии и Перу, но и на Эстреме сохранилась небольшая популяция. С ними лучше не встречаться… Эндрю, не обращайте внимания на эту живность, объезжайте их, поехали быстрее…
За следующим «горбом», где свирепствовал ветер, вздымая тучи пыли и обдирая до нитки куцый кустарник, Андрей остановился и погасил фары. Открыл окно и стал слушать. В низине было спокойно, где-то далеко рокотал тайфун, но в этом местечке он был лишь незначительным, безопасным фоном. Куприн закрыл глаза, стал прислушиваться к внутренним ощущениям.
– Может, переутомился, Андрей Николаевич? – осторожно осведомился Генка. – Поехали, зачем встал?
– Тихо… – пробормотал Андрей.
– Грибы распугаем? – удивился Крикун.
– Хочу ошибиться, друзья мои, но что-то подобное меня уже сегодня посещало. Вообразил, что из джунглей за нами следят. Можете не верить в интуицию и сверхчувствительность, объяснить это повышенной подозрительностью, но мы находимся под скрытым наблюдением…
– Не понимаю… – испуганно прошептал Крикун.
– У нас имеются два пропущенных вызова, так понятнее? – хмыкнул Генка.
– Люди Сабатеро? – встрепенулся Проценко.
– Люди Сабатеро нас попросту прикончили бы. Не могу понять, что это такое… Но «призрак» подготовлен, он следит за нами, приглядывается…
– Но я ничего не слышу, – Проценко понизил голос.
– Я тоже ничего не слышу, я чувствую… – Андрей включил подфарники и медленно двинулся дальше. Глухо зашептал: – Делаем так, мужики. За поворотом встаем, Ромка садится за баранку, остальные спешиваются… тебя, Чичо, это не касается, можешь громко стонать. Ромка катит дальше – метров сто, потом тормозит, гасит фары и ждет. Вы, двое, ложитесь в лесу, а я вернусь назад…
Куприн не оставил им время для дискуссии. Встал за поворотом, забрал автомат и выкатился в ночь. Короткая возня – Проценко перебирался на его место, двое пятились под сень деревьев. Он пробежал пару десятков метров в обратном направлении, сместился на обочину и залег у поворота. Волнение не проходило, сердце сильно билось. Он превратился в статую, проницал всеми чувствами. Как-то чересчур уж все загадочно… Андрей знал, что не ошибается, интуиция вцепилась клещами. Но будь он проклят, если что-то слышал! Звуки тропического леса, растревоженного приближающимся ураганом, – глухое ворчание, шелест, скрип «естественного» происхождения, кое-где еще потрескивали цикады, вскрикивали птицы. Призрак не мог передвигаться пешим ходом, он не марафонец и должен использовать достижения цивилизации – если он действительно не призрак, умеющий летать… Андрей встал, стараясь не порезаться об ажурные «лезвия» папоротника, вприсядку добрался до поворота, выполз на дорогу. Он всматривался до рези в глазах в густую темень. Бледно проявлялась лента дороги, вьющаяся между деревьями, искривленные стволы причудливых дендроидов, густые шапки листвы, стянутые стеблями вьющихся паразитов. Лес насыщали запахи. Куприн различал аромат коры – дразнящий, пряный, щекочущий ноздри. Остальные запахи были глуше, перемешивались – трава, перепревшая почва, гниющие останки паданцев… Слабые примеси бензина и продуктов его горения – но это осталось после «Плимута»… Он поднялся, начал перемещаться от ствола к стволу, прощупывая почву перед каждым шагом. Стоял, сливаясь с голым стволом, в трех шагах от дороги, чувствуя себя униженным и обманутым. Дорога не подавала признаков жизни. Он начал злиться. Офицера спецназа разводили, как мост в Петербурге! В двух шагах возвышался непроходимый массив кустарника, такой же – на обратной стороне дороги. Чтобы осмотреть его, потребуется вся ночь. Какого черта! Нужно сваливать отсюда. Как там в поговорке: бойся бед, пока их нет…
Он попятился и на цыпочках припустил по дороге. Негромко свистнул – и два «пенька» поднялись из папоротниковых зарослей.
– Уходим, парни… Счет два – ноль не в нашу пользу. Ладно, мы еще посмотрим, кто тут самый хитрый…
В одиннадцать вечера они приблизились к окраинам Аллеридо со стороны прибрежного парка Фронтир. Тучи рваными хлопьями неслись по небу, сила ветра продолжала нарастать. Но дождя, который смыл бы этот остров, пока не было. В округе – ни души, лишь отдельные машины проносились по трассе за жиденькой пальмовой «лесополосой». Было слышно, как волны на причалах яхт-клуба с шумом разбиваются о причал. Имеющие горький опыт владельцы судов давно увели свои яхты в эллинги… Въезжать на «паленой» машине в городские кварталы Андрей не рискнул – запарковал джип подальше от горящих фонарей у неприметного здания без опознавательных знаков. В багажнике «Плимута» нашли засаленные сумки, сложили в них оружие, забросили за плечи. Подхватили под локти мычащего Чичо и поволокли в ближайшую подворотню…
– Это здесь… – шептал он, путая русские и испанские слова. – Это точно здесь… Только не бросайте меня, посадите куда-нибудь…
– Не бросим мы тебя, амиго, – уверял Андрей. – Теперь ты наш брат на веки вечные. А ну-ка, мужики, давайте подсадим этого героя…
Чичо сидел, как гордый орел, на крышке мусорного бака, вертел головой, а десантники достали оружие, разбрелись по закоулкам. Они находились в затрапезном малопосещаемом переулке. Глухие кирпичные стены, горы складированной тары, благоухающая помойка, огороженная сеткой. Ветер носил по брусчатке полиэтиленовые пакеты, обрывки картонных ящиков. Чуть поодаль – неподвижные силуэты припаркованных машин. Но вот зажглись подфарники, завелся двигатель. Неприметная малолитражка отклеилась от бордюра и медленно двинулась к ним. Андрей отступил за контейнер и шепнул сыщику, чтобы пригнулся. Из остановившейся машины вышла женщина, и он облегченно перевел дух – она, непредсказуемая креолка, краса и гордость Больших Антильских островов… У женщины блестели глаза, она с рычанием суетилась вокруг Чичо, потерявшего от страха дар речи. Десантники стащили его с контейнера, положили на заднее сиденье. Взгляд женщины сверлил Андрея; тот боялся, что она может на него наброситься.
– Послушайте, Тереза Эсмеральда, не держите на нас зла, – взмолился он. – Мы оплатим все расходы… но только не сейчас. Слово чести, мы обязательно вернемся и с вами свяжемся – вот только закончим одно небольшое дельце по нашей… м-м, волонтерской части. Чичо поправится… и знаете, Тереза Эсмеральда… – замямлил он, не выдерживая «критичного» взгляда, – в конце концов, Чичо сам виноват, что забрался в эту выгребную яму. Не погонись он за длинным долларом, ничего бы такого не произошло…
– Ладно, Эндрю, помолчите… – Женщина вздохнула – у нее пропало желание делать из десантников мелко нарубленные котлеты. – Я знаю, где можно укрыть его на несколько дней; там окажут всю необходимую медицинскую помощь. Это недалеко, хорошие друзья – они мне дали на часок свою машину… Держите, – она извлекла с переднего сиденья пакет. – Здесь немного еды – мне почему-то кажется, что
