Научились разводить огонь, используя линзу от запасных очков Фаткина, которая почему-то уцелела в нагрудном кармане (вторая лопнула). Берегли ее как зеницу ока. Ева, будучи отличной пловчихой и обладая завидным терпением, научилась добывать рыбу при помощи рогатины. У Анны выходило (иногда) ловить в силок местных птиц – не все из них были съедобными (как, впрочем, и рыба), но неприятности ограничивались лишь несварением желудка. Ева попутно ухаживала за отцом, который окончательно отрывался от мира, превращаясь в чахлое растение. С Анной она практически не общалась. О чем говорить с женщиной (тем более с гойкой), с которой разделяешь лишь одну-единственную мысль: теперь-то мы точно не потолстеем! Идея увидеть однажды на горизонте судно превращалась в параноидальную.
И каково же было их изумление, когда вчера утром береговое пространство наполнилось треском мотора и из-за мыса вывернул катер, набитый людьми! Леонид сломя голову бросился на пляж, но Ева сообразила, что происходит что-то неладное. Догнала брата, повалила, надавала тумаков и приказала не шевелиться. Катер сбросил скорость, качался на волне в прибрежных водах, на нем толпились люди, увешанные оружием. Они сквернословили на нескольких языках, плевались, кто-то предлагал сойти на берег, осмотреть этот «чудный пляжик», но у капитана имелось другое мнение, и катер отправился дальше. Впоследствии та же посудина проследовала в противоположную сторону, на капитанском мостике стоял прилично одетый мужчина европейской наружности и смотрел вперед. Но окружал его такой, прости господи, сброд…
– Эти больше не придут, – ухмыльнулся Гурьянов.
– Почему? – не поняла Ева.
– По кочану, – осклабился Павел.
Да, возможно… во всяком случае, больше островитяне этот катер не видели. Но сегодня спозаранку промчался другой, покрупнее, – в нем сидели такие злобные автоматчики! Да, они так долго ждали людей, но чтобы приплыли подобные образины, склонные к насилию и убийствам… Даже мужчины, не поумневшие, мягко говоря, под жарким солнцем юга, отказались выходить им навстречу. Но голод не тетка. И вода закончилась. Помаявшись в пещере, Ева отправилась с рогатиной добывать «хлеб насущный», Анна разжигала костер, а Зеленский потащился на источник…
– Послушайте, что здесь надо этим людям? – понизив голос, спросил Зеленский. – Если это пираты… то почему они здесь? У них на этом острове нет и быть не может никакой базы. Появление вашей группы можно объяснить интересом к личности Александра Наумовича, но какой к нему, простите, интерес у этих головорезов, которые про Россию-то никогда не слышали?
– А вы действительно не понимаете? – прищурился Глеб.
– Думаю, да, – подумав, сказал Зеленский.
– Думаю, я тоже, – пожала плечами Ева.
Читать их мысли и выявлять по мимике и поведению «первичные» признаки вранья было не дело. Не сейчас. Он должен принять наименьшее из зол. Семья олигарха ему не нужна. Какие бы преступления ни совершали его помощники, про них команды не было, и свою вину они, судя по всему, искупили. А если нет, то на небе воздастся каждому по делам его. Однако вытащить соотечественников из беды он обязан. А вот нужен ли ему безумный олигарх – вопрос интересный. Ладно, это все бесплатные теоретизирования. На него с любопытством взирали члены его группы, ожидая, когда же их командира пробьет на мудрейшее из решений. На него таращились изможденные островитяне – немного с надеждой, немного со страхом. Он мог оставить их здесь и отправиться разбираться с пиратами. Но скоро пираты будут обшаривать остров (если уже не начали), найдут и эту пещеру – до нее от пляжа протоптана отчетливая дорожка, и топтали ее явно не попугаи. Он должен увести их в безопасное место, убедиться, что люди надежно спрятаны, после чего нейтрализовать пиратский флот, отбить «Гамбринус», всю компанию – на борт, и в ближайшие нейтральные воды. А там рукой подать до диснеевского хеппи-энда… Ни хрена себе план! И делать это надо быстро, не то скоро вся компания опять проголодается, а продукты кончились…
– Вы можете остаться, конечно, в пещере, дорогие отшельники, – начал он издалека. – Даже более того, вы можете остаться на острове и пожить тут еще пару лет – что, кстати, неплохое решение в свете приближающейся великой депрессии…
– Зря ты это сказал, – успела вставить Татьяна. – Сейчас будет сцена, содержащая агрессивный конфликт.
И тут они загалдели наперебой! Анна рычала, что ноги ее больше не будет в этом доме, надоело! Видеть больше не может эти рожи, ну их к той-то самой матери! Она не преступница, она разведется с Леонидом, вернется в Лозанну, или в Москву, или хоть в город Мирный в Республике Саха! Леонид орал, что скатертью дорога, он себе и получше найдет, будь проклят тот день, когда он связался с этой ехидной! Фаткин отчаянным визгом призывал присутствующих успокоиться, Зеленский вопил, что он дитя урбанизма и он не может уже есть рыбу без соли и птицу с желчью, он хочет побриться, привести себя в порядок, сходить, наконец, в баню! Он тоже не сделал ничего предосудительного, он просто выполнял свою работу, за которую получал от Каренина скромное жалованье, вполне соизмеримое с зарплатой среднестатистического россиянина! Он хочет вырваться из этого тропического плена! К черту пиратов, пусть ему дадут автомат!.. Ева с ужасом смотрела на этот бардак, несколько раз порывалась что-то сказать, но в итоге махнула рукой и отвернулась. И только олигарх Каренин не принимал участия в словесной потасовке. Он сидел на коленях, тупо уставившись в пространство, и только если кто-то начинал кричать над ухом, досадливо морщился, тряс головой, словно сбрасывая с ушей прилипшие «флотские» макароны.
А потом все выдохлись, и стало тихо.
– А что в мире-то творится, господа? – печально улыбнувшись, спросила Ева. – Мы ведь не были там почти три месяца…
– В мире все нормально, Ева, – крякнул Глеб, пряча улыбку. – Землетрясения, авиакатастрофы, многосерийный президент… А теперь внимание, дорогие штатские. Мы попытаемся вас вытащить и вывезти в нейтральные воды, но с единственным условием. Вы беспрекословно выполняете все приказы – мои и членов моей группы. Малейшее неповиновение, бунт на корабле, попытка пролезть поперек батьки – и начинаются репрессии, чреватые обструкцией и изгнанием. Если говорю лежать – все лежат, говорю бежать – все бегут. Comprendo? – перешел он на испанский.
– Черт с вами, – Леонид высокомерно задрал нос. – Но только не забывайте, что все ваши требования должны быть разумными, – после этих слов у Гурьянова вдруг зачесался кулак, и он начал энергично его растирать, поглядывая на Леонида, как на боксерскую грушу.
– Да, да, мы непременно будем вас слушаться, – закивал бухгалтер Фаткин. – А вы обещаете, что в нейтральных водах пересадите нас на борт какого-нибудь судна… нейтрального государства?
– Оставьте глупые надежды, Константин Михайлович, – вздохнул, теребя бороду, Зеленский – он и впрямь был вылитый Бен Ганн. – Кому вы нужны такой в… нейтральном государстве? У вас ни документов, ни гроша за душой, поскольку все ваши счета давно арестованы. Мы были людьми рядом с Александром Наумовичем, а теперь мы… – Он печально и с досадой посмотрел на человека-растение.
– Букашки, – ухмыльнулась Анна. – Наживаться надо было в меру, Адам Станиславович, – не так больно было бы падать. – Она придирчиво уставилась на Глеба: – Пистолет дадите?
– Нет, – сказал Глеб.
– Да и черт с вами, – фыркнула Анна. – Сама добуду. У вас, кстати, имя есть?
– Гражданин майор, – улыбнулся Глеб.
– Я так и думала, – блондинка передернула плечами. – Какие странные имена дают вам при рождении.
– Мама называла Глебом, – пошел на уступку Дымов, – папу звали Андреем. Вы согласны идти с нами, Александр Наумович? – Он повысил голос, резко повернувшись к олигарху. Он все еще не мог смириться с ситуацией. Высматривал «компрометирующие» изменения лицевых мышц, быстрые движения глаз… Но снова номер не прошел – олигарх забеспокоился, почувствовав чужого в некомфортной близости, начал шарить подслеповатыми глазами – он ведь практически не видел без очков, которые потерял при кораблекрушении.
– Простите, – смутился Глеб, перехватив укоризненный взгляд Евы.
– Понимаю, – криво усмехнулась девушка. – В это трудно поверить, но придется. Позвольте прямой вопрос, Глеб Андреевич? Что будет с моим папой?
