нормальным человеческим голосом:
– Спасибо…
Спецназовцы насторожились, нахмурилась Татьяна, но все уже возвращалось на круги своя – вяло переставляя подгибающиеся ноги, олигарх направился к выходу из пещеры, но Ева догнала его, развернула на девяносто градусов, и, нисколько не возражая, олигарх покорно засеменил на свою лежанку. Через несколько минут он уже похрапывал, подоткнув кулак под голову. «Охренеть», – глухо прокомментировал Дениска.
Видя, что пришельцы не спешат применять к ним насильственные действия, пещерные обитатели расслабились, разговорились. Хлебнули они действительно с лишком. Проблему золота не озвучивали, данная тема старательно замалчивалась – возможно, кто-то из них действительно не знал о золоте, а те, кто знал, молчали, как партизаны. Факт, не терпящий возражений, – о возможном «предательстве» швейцарских властей, которые Александр Наумович подмасливал много лет, стало известно заранее. Как ему удалось уговорить свою семью бежать в Микронезию (и почему именно в Микронезию) – история отдельная. Было много споров, истерик, скандалов. Но все закончилось поездкой на перекладных в Сингапур, перегрузкой на «Викторию» у какого-то отдаленного причала. Четверо суток морской болезни, а потом разразилось такое светопреставление, что ни о какой Микронезии уже не помышляли! Лишь бы выжить! Капитан Джанджин оказался полным профаном в своем ремесле – двигатель вышел из строя, он проворонил шторм, на отчаянные сигналы SOS ни одна сволочь не приплыла! Яхту носило по волнам, как кусок коры. Отказали навигационные приборы, волны захлестывали палубу. В команде яхты было шесть человек, один погиб еще во время шторма – его смыло за борт. Казалось, что «Виктория» уже переворачивается! Люди сидели в каюте, тряслись от ужаса, потребляли виски в неимоверных количествах. Александр Наумович уже тогда начал страшно переживать – за супругу Любовь Борисовну, за беспутного сына Леонида, за своенравную дочь Еву. Что бы там ему ни инкриминировали, он очень ранимый и чувствительный человек! Его уже не волновала собственная жизнь – он переживал лишь за близких. А потом началось самое ужасное – «Викторию» вынесло на скалы, коралловый риф, словно нож, разрезал судно ниже ватерлинии. И вся нижняя палуба мгновенно наполнилась водой. Это было какое-то сумасшествие! Рушились переборки, хлестала вода. Ева бросилась спасать мать Людмилу Борисовну, но та оттолкнула ее, успела крикнуть, чтобы Ева вытаскивала отца, а у нее все равно рак селезенки, о котором она никому не говорила. Все решали секунды, не было времени вступать в полемику. По профессии дизайнер интерьеров, в молодые годы Ева увлекалась плаванием, занималась акробатикой – она схватила в охапку отца и, надрывая жилы, поволокла его в какой-то проем, откуда их вынесло в коридор, а оттуда наружу. На редкость достойно повели себя охранники Олег и Максим – они ворвались в каюту вместе с хлынувшей водой, вышвыривали из нее орущих пассажиров – а ведь им ничто не мешало вовремя позаботиться о собственной безопасности. Зеленский не помнил, как всплыл – голова надутая, как шар, вынырнул – а над головой тучи каскадами… Константин Михайлович Фаткин смутно вспоминал, что кто-то из охранников пинком спровадил его в коридор, хотел податься следом, да за что-то зацепился. А второй в это время орал, что он должен вытащить Людмилу Борисовну, нырнул за ней в затопленную каюту. Вынырнув, Константин Михайлович обнаружил на себе спасательный круг. Впоследствии и Зеленский признался, что на нем была такая же штуковина – он ведь плавает как топор… Ошалевший от ужаса Леонид вцепился в свою законную супругу, и той пришлось отдуваться за двоих, благо в прошлом году, когда Леонид активно изменял ей в Ницце со смазливой шлюшкой из тамошнего театра оперетты, она брала на Майорке уроки дайвинга и считалась прилежной ученицей. Пришлось несладко. Хорошо, что вынырнули в двух шагах от каменного островка, на который мгновенно вскарабкался Леонид и истошно кричал, что никуда отсюда не уйдет, да еще и предъявлял претензии жене, что она обошлась с ним крайне унизительно! Обозленная, она стащила его с камня и под угрозой немедленного утопления заставила плыть к берегу. Самое смешное, что этот трусишка неплохо плавал – во всяком случае, щеголять перед красотками на пляже в Ницце у него умения хватало…
Потрясенные, едва живые люди выбирались на берег. Уцелевших было немного. Недосчитались Германа Германовича – личного врача Александра Наумовича, не выплыла Людмила Борисовна, оба охранника, до конца выполнившие свой служебный долг. Вся команда в момент крушения находилась на палубе, людей разбросало, и уцелел лишь один – щуплый матросик по имени Янлин. У парня была разбита голова, сломаны несколько ребер. Просто чудо, что ему удалось доплыть до берега. Он скончался через полчаса от потери крови, и бедного матросика похоронили в ближайшей теснине, завалив камнями. Нахлебавшийся Александр Наумович уже тогда начал ссориться с головой – он не мог поверить, что жена мертва, он всматривался в бушующее море, орал, что этого не может быть, и «Людочка непременно сейчас придет». Когда терпение лопнуло, он бросился в море, чтобы «поторопить жену», и Еве с примкнувшей к ней Анной с трудом удалось его вернуть. Александр Наумович плевался, махал кулаками, потом замкнулся в себе, и с каждым часом его состояние становилось все более угрожающим. Вывих в психике был налицо. Наутро он перестал узнавать людей, что-то бормотал, неприкаянно блуждал по бухте и всматривался в море. Он ни на что не реагировал, становился сам не свой. Прогрессировало тревожное расстройство. Если бы доктор остался жив, он бы нашел способ вернуть олигарха в прежнее состояние, но доктора не было. Кончилось тем, что Александр Наумович принялся карабкаться на скалу, возвышающуюся над морем, оступился и ударился головой, хорошенько встряхнув ее содержимое. Это и явилось точкой невозврата. Он не был буйным, напротив, он делал все, что ему говорили, он был тих и покорен. Мог наломать дров, мог вырыть яму руками, временами высказывал что-нибудь несложное. Он узнавал только Еву, на всех остальных ему было глубоко плевать. Он мог сидеть часами на одном месте, таращась в одну точку, мог расхаживать по пляжу или куда-нибудь уйти – да так, что приходилось искать его часами…
– Реактивное симптоматическое состояние, – блеснула с невеселой миной Ева. – Это что-то вроде расстройства психики, вызванного тяжелым душевным потрясением…
Поначалу островитяне верили, что появится судно «доброй воли» и увезет их к цивилизации. Прошел день, прошел второй, захотелось есть. Скандалил Леонид, демонстрируя свою ничтожную суть. Искал, как всегда, виноватых, боялся подходить к отцу. Поначалу и Ева не могла поверить, что матери больше нет. Часами сидела на берегу, плакала, надеялась в глубине души, что Людмила Борисовна жива. До сих пор не отпускает надежда, хотя и не сходит по этому поводу, как некоторые, с ума…
– Не хочу быть вестником смерти, Ева, – потупился Глеб, – но ваша мать действительно мертва. Она по-прежнему находится на «Виктории», я видел ее собственными глазами. Простите, что говорю об этом, но считаю, что в любом деле нужна определенность. И в текущей ситуации нет никакой возможности поднять тело на поверхность…
Девушка заплакала, и все почувствовали себя неловко. Остальные практически не расстроились – и так понятно. Несколько дней шестеро выживших слонялись по западной оконечности острова, потом рискнули обследовать местность. Питались какими-то диковинными плодами, похожими на верблюжий помет, – поносило со страшной силой, но вроде выжили. Несколько дней хлестали дожди, остров погрузился под воду – прятались в каких-то пещерах. Помощь не шла, и самые адекватные (как ни странно, это оказались женщины) поняли, что надо выживать. Была обследована береговая полоса, и на восточном берегу обнаружились живописные пляжи, соседствующие с вместительными, а главное, сухими пещерами. На востоке – выход в Тихий океан; Зеленский настаивал – лучше жить здесь, на этом берегу. В данной части острова больше шансов увидеть проплывающий корабль. С чего он это взял, неизвестно, но Ева согласилась. Заготовили кучу дров, чтобы в случае чего сигнализировать. Тянулись унылые дни. Кончился сезон дождей, пришла жара. Одежда превращалась в лохмотья. Приходилось как-то притираться, добывать пищу. Не прекращались истерики, инициатором которых по традиции становился Леонид, мужчины отчаивались, опускались. Перестали мыться, отращивали бороды. Зеленский возмущался – подумаешь, Робинзон Крузо! Да у этого выскочки все было под рукой – сундуки с оружием, одеждой, инструментом и прочим добром, обломки судна, плодовые деревья в округе, дикие козы, дающие молоко и мясо! Даже книги! Живи и радуйся, ничего не надо делать! А у них – ну, полный голяк! Из одежды одни отрепья, жрать на острове хрен, ничего похожего на бритву, нож или, скажем, топор! Слава богу, нашли родник в десяти минутах хода, и у Зеленского теперь была единственная обязанность – ходить по воду. Истинные лица этих людей проявлялись в экстремальных условиях. Никто не удивился, когда командовать стали женщины, на дух не выносящие друг друга. В общем, тот еще клубок. Анну три года замужества за ничтожеством довели до белого каления. Она просто ненавидела всех этих людей! Надежды на спасение таяли с каждым днем.
