тела в качестве строительного материала для нежити. Зло всегда питается страданиями, а под воздействием черной магии оно способно к этому даже после смерти.
Именно поэтому князья по наущению Пфаля установили детский склеп над могилами проклятых. Дети даже после смерти должны были закрывать собой убийц, питать их созревающие сущности, охранять и оберегать. Страдание невинных душ таким образом было продлено на многие годы.
Все это понял волшебник Фабрицио Кляйнер, понял и устрашился. Он повелел на следующий день надежно отгородить каменной стеной детскую усыпальницу от остального мира. Вслед за тем Кляйнер произвел над мемориалом очищающий обряд и хотел уже уничтожить весь подвал под гробницей. Однако задумался.
Это были только семена заговора, который уже давно плели черные маги-некроманты против Магисториума и всего совета чародеев Норда. Тогда еще Кляйнер не знал, что и во главе их совета стоит предатель. Истина выяснилась позже, много позже.
Фабрицио провел немало бессонных ночей за чтением магических книг, все глубже погружаясь в историю лесного Норда. Пока, в конце концов, не понял: ключ от древних тайн давно потерян. И значит необходимо искать новый. Или создавать его при необходимости.
И тогда он решил стать этим ключом сам.
На будущий год в Академии появился новый воспитанник – маленький, щуплый мальчуган, вечно стеснявшийся своих веснушек и не умевший противостоять более рослым и сильным однокурсникам. Его звали Петер.
К тому времени ректор Академии давно уже отошел от дел и, по слухам, все свое время проводил либо в архивах замка, либо в дальних путешествиях. О том, кто такой Петер на самом деле, знали лишь несколько человек во всем замке. Это были деканы и четверо преподавателей.
Перед тем, как совершить это удивительное превращение, ректор Кляйнер взял с чародеев Магисториума обещание молчать и ни в коем случае не предпринимать ничего самостоятельно. Кляйнер знал: в замке до поры до времени спит черная магия. А противостоять ей в округе не в силах ни один истинно светлый чародей.
В нужный момент он организовал так, чтобы тайно призвать на помощь зеркальный маг. Им-то и был Нектарий, учитель из Лицея чародейства и волшебства. Кандидатуру молодого человека ему посоветовал сам Берендей, известный чаровник острова Буян и Архипелага.
– Признаться, поначалу я тоже думал на Фрица, – признался ректор. – Это лишний раз доказывает, Денис, что мы с тобой сдружились в Академии не случайно.
Денис сконфуженно опустил голову. Вряд ли он был хорошим другом маленькому Петеру. Вечно занятый своими заговорами и интригами, он, по сути, и хорошим приятелем-то Петеру никогда не был. Так, надутый и важный лицеист, непомерно и по-мальчишески гордый тем, что разгадывает какую-то уж-ж- жасную тайну старого замка!
– Хотя у меня и были для этого основания, – сообщил ректор. – Думаю, вряд ли кто-то из вас знает, – кроме господина Магнуса, конечно, – что Фриц – далекий потомок одной очень занимательной семейки. Он – косвенный наследник рода Краунов.
Кое-кто даже присвистнул, все же прочие были как громом поражены.
– Могу сказать больше, – презрительно покачал головой Магнус. – Людвиг – его старший брат. Только двоюродный. Что не мешает ему быть уже прямым наследников семьи Краун.
– Да еще сам господин Магнус... – напомнил Денис. – Неужели вы всерьез хотели повелевать этими... крысами?
– Магическое существо уязвимо лишь для магического же оружия, – развел руками Магнус. – Если бы не мой досадный промах... Нужно было уже давно удушить маленького воспитанника по имени Петер. Или поручить мальчишкам выкрасть его амулет. Не случайно я с детства никогда не любил музыки. Всегда считал ее пустым, беспочвенным занятием.
– Сами вы... пустой и беспочвенный, – тихо сказал Антон. И смело взглянул в глаза некроманту.
– Ошибаешься, молодой человек, – покачал головой Магнус. – Это вы здесь... все...
Он прикрыл глаза и застонал. Точно сейчас перед его мысленным взором пронеслась череда долгих лет, в течение которых он ждал во мраке своей надежды. Таился во тьме свечи, которой не суждено дарить свет.
А затем Магнус повернулся и зашагал прочь. На ходу он остановился, поколебавшись на мгновение. Но обернуться у него уже не хватило духу.
Когда некромант скрылся за башенной стеной, теперь уже Максим удивленно обернулся к чародеям.
– Куда это он? – изумленно прошептал Макс.
– Домой, наверное, – пожал плечами ректор Кляйнер. – Хотя я, признаться, теперь даже и не знаю, где у него отныне будет дом.
– До-мо-о-ой? – недоверчиво протянул Макс. – Что значит – домой? И вы что – не задержите его, не схватите?
– Зачем? – сухо молвил ректор. И это слово из его уст после всего пережитого и услышанного уже не показалось Денису вопросом.
– Так он же сбежит! – обалдело уставился на Кляйнера Максим. – Нектарий, Денис, Антон – вы-то чего смотрите?!
– А кому он нужен теперь тут? – ответил вопросом на вопрос Нектарий. – Что с него взять?
– Ну, не знаю... – промямлил Максим, совершенно потерявшись.
– Крови на нем нет, – одними губами вымолвил ректор. – Что же до зла – так ведь это его профессия. А профессионалов надо уважать. Особенно когда они проигрывают. Верно, Никита?
И он усмехнулся, одними только глазами – холодными и чистыми, как вода поутру поздней осенью.
– Издевается! – доверительно сообщил Нектарий всем собравшимся. – Скажи спасибо, что ты ректор, Фабрицио. Иначе не посмотрел бы, что ты старше меня на пару-тройку веков...
– Зато всегда говорю чистую правду, – хладнокровно заметил Кляйнер. – Даже друзьям, хотя этого как раз частенько делать и не следует. Но что поделаешь – расчет!
– Какой расчет? – задорно глянул на него Денис.
– А я еще лет в десять, помнится, сам себе в первый раз сказал: в жизни нужно как можно меньше врать. Потому что это очень выгодно – говорить правду. А вот врать – наоборот.
– Как это? – Антон смотрел на ректора в полнейшем восхищении.
– Да очень просто, – пояснил волшебник. – Когда ты живешь и не врешь, при этом всегда можешь встретить какого-нибудь другого человека, который наоборот – привык всем врать. И ты всегда находишься выше его по определению. Потому что он постоянно вынужден как-то изворачиваться; ему приходится вспоминать, что он говорил раньше, что уже соврал, а где еще не успел.
Тебе же этого не надо, ты просто говоришь всем то, что на самом деле думаешь. И получается – ты свободен. Чистая выгода, – подытожил он и улыбнулся.
– Стойте, погодите! – не выдержал Максим. – Я все еще никак не могу понять!
– Говори! – торжественно велел ему Нектарий.
– Я все про этого Магнуса! Чудеса ведь получаются! Ну, ладно, вы, то есть, мы его отпустили. Это я еще могу понять. А он – он-то почему так ушел? Молча, не сказав ни слова?
– А он мог это сделать как-то иначе? – осведомился ректор.
– Ну... – протянул Макс. – Вот был бы я на его месте, я бы вам высказал все от души!
– Ты ждал этого от Магнуса? – пожал плечами Нектарий. – Думал, сейчас он начнет рычать, кататься по земле, бить себя в грудь и кричать: ненавижу вас всех, ненавижу-у-у!?
Зеркальный маг очень живописно провыл последнее слово.
– Не дождешься от него этого, Максим, – кивнул Нектарий. – Он слишком сильный соперник, чтобы не уметь проигрывать достойно. Магия – это не театр и не цирк. И когда-нибудь он нам это еще докажет.
– А мы? – пробормотал все еще не убежденный Максим.
