Наверное, это гораздо больше, чем простая дружба взрослого человека и юного подростка. Это – общая боль и общая надежда.
И чтобы скрыть свои чувства, не показать, как у него перехватывает горло от нахлынувшей волны пережитого в подземелье Тревожной башни, Денис неожиданно для самого себя хлопнул ректора по плечу и звонко сказал:
– Верно! Конечно, верно... Петер!
После чего оба дружно рассмеялись – взрослый волшебник и юный ученик.
ИСТОРИЯ ПОСЛЕДНЯЯ, В КОТОРОЙ ЗВУЧАТ ВИРШИ ВАРФОЛОМЕЯ ВДОХНОВЕННОГО И НИЧТО НА СВЕТЕ НЕ КОНЧАЕТСЯ
Наутро все оставшиеся в Академии люди, из числа тех, что бодрствовали, собрались у ворот замка. Он был непривычно пуст.
Только голуби, которых тут давно уже не видели, неожиданно вернулись под своды башен и в бойницы крепостных стен. Вороны же, напротив, дружно покинули Магисториум. Очевидно, решили подыскать для себя новое, по возможности более темное и мрачное жилище.
Служащие отдыхали в своих домах по случаю воскресения. Кроме того, для них объявили выходными и два следующих дня, поскольку в замке и подземельях нужно было прибраться и навести хотя бы относительный порядок в отсутствии лишних глаз и ушей.
Ректор Кляйнер не поленился на рассвете лично сходить в селение под видом простого гонца, чтобы порадовать ни о чем не подозревающих людей приятной новостью. Представиться же им официально в качестве будто бы нового руководителя Академии Кляйнер собирался через несколько дней.
Воспитанники пока были очень слабы и еще только приходили в себя после зачарованного сна, в который их погрузил ректор. Фабрицио Кляйнер, сам бывший воспитанник, считал, что так ребятам будет легче перенести очищение от яда черной магии, который не так-то легко излечить, словно застарелую болезнь.
– Приезжайте на следующий год. У нас все будет по-другому, – пригласил лицеистов Игнациус, раскуривая свою неизменную трубку.
– Вот уж не знаю, если честно, – признался Денис, – захочется ли мне в ближайшее время возвращаться сюда. Вы уж извините, но, кажется, мне и без того обеспечено несколько недель всяких кошмарных снов про крыс, замки и темные подземелья.
– Жизненная мудрость гласит: никогда не возвращайтесь туда, где когда-то были счастливы, – заметил ректор Кляйнер. – Так что сюда ты можешь возвращаться смело.
Он улыбнулся, но улыбка получилась задумчивой и отнюдь не из веселых. По всему было видно, работы в Магисториуме, и магической, и обыкновенной, руками и головой, предстояло еще немало.
– Я не забуду Магисториум, – покачал головой Денис. – Только почему-то в последнее время, с тех самых пор, как я стал учиться в Лицее чародейства и волшебства, куда бы я ни отправился, меня вечно подкарауливают какие-нибудь приключения. Нельзя сказать, чтобы я так уж был против... и все же иногда охота и спокойной жизни. Я вот надеялся изучить тут премудрости магии Норда. Думал, вернемся на Буян, то-то удивлю всех всякими новыми чародейскими приемчиками!
– Да ну? От кого это я слышу? – усмехнулся Нектарий. – А Берендей Кузьмич мне тебя расхваливал как раз за другое! Мол, парень просто золото в смысле приключений; ничего от него утаишь, на этого ловца самый крупный зверь бежит.
– Ну-ну, – саркастически покачал головой Денис. – Поэтому вы нас и выбрали в этот поход. И подобрали одного к одному – прямо Атос, Портос и Арамис какие-то. Ну, или вроде того...
Но мне только одно до конца непонятно: почему декан Алоиз наших девочек не взял в Магисториум? Лесю с Владой?
– Ну, ученик Следопытного посада должен бы и догадаться, – заметил Нектарий. – Во-первых, девочкам, к сожалению, вообще путь в Академию Норда пока закрыт. Про историю с ведьмами и их дочерьми помнишь? Я тебе рассказывал!
– Ну, положим, – кивнул Денис.
В свое время он поведал об этом друзьям, но те, признаться, не слишком-то поверили в эту версию. Зато у Нектария был и еще один аргумент от лица взрослых волшебников. Но прежде он предпочел поставить одну важную точку над 'и'.
– Вообще-то я думаю, эта ошибочная традиция должна кануть в прошлое, – предложил молодой чародей. – Как вы посмотрите на то, чтобы начать прием в Академию и девочек, ректор Кляйнер?
– Мы подумаем, – улыбнулся ректор. Но, глядя на него, можно было увериться, что думать насчет приема в Магисториум будущих воспитанниц Фабрицио Кляйнер будет думать еще долго.
– Во-вторых, – продолжил Нектарий, – и это было самым главным аргументом 'против' девочек, – то, что Магнус откуда-то уже знал заранее: в числе делегации из Лицея будет тайно присутствовать маг. Он прибудет по просьбе деканов, чтобы предотвратить пробуждение древних Крыс – истинных Хитрецов. Соображаете?
– Если бы отправились девочки, число вариантов бы сократилось для Магнуса? И ему было бы легче вычислить среди оставшихся мужчин присланного чародея, который способен противостоять черной магии? – предположил Денис.
Нектарий кивнул, не говоря ни слова. Сейчас он смотрел на лицеиста с острым интересом, смешанным пополам с удивленным недоверием.
– Если ты, Денис, еще и угадаешь – почему, – добавил ректор Кляйнер, – тогда я готов взять тебя в Академию без экзаменов. На любой курс и специальность, по твоему желанию.
– Нет уж, спасибо, Пе... ректор Кляйнер, – усмехнулся Денис. – Мне и в Лицее нравится. А ответить я, пожалуй, смогу. Мне для этого и угадывать не надо.
– Ого! Ну-ка, ну-ка!– воскликнул ректор, а Игнациус коротко хохотнул, пыхтя трубкой как маленький паровоз.
– Просто я долго думал об этом, – сказал Денис. – Мне бы очень хотелось как-то объяснить Лесе... и Владе... Что их никто не хотел обидеть, а это было просто необходимо. Для дела.
– Здесь ты прав, – согласился Нектарий. – Но, как ты понимаешь, мы же не могли сказать им правду.
– В любом случае у меня версия только одна, – ответил Денис. – Я думаю, зеркальный маг может быть только мужчиной. Ну, или парнем...
Вот тут уже наступило настоящее молчание. Точнее, молчали все те, кто понимает. Сосны продолжали беспокойно шуметь, голуби – нежно ворковать под мансардами, и где-то вдали еле слышно дышало море.
– Знаешь, Денис...
Нектарий задумчиво смотрел прямо в его глаза. А это одновременно и не легко, и очень здорово, когда на тебя так смотрит такой волшебник.
– Я даже не буду спрашивать тебя, как ты догадался, – промолвил зеркальный маг. – Потому что на свете есть и такие вещи, о которых один волшебник не вправе спрашивать другого.
Денис тоже молчал. Хоть его догадка и оказалась верной, он еще не обдумал ее, как следует.
Но теперь, зная историю ректора Фабрицио Кляйнера и понимая жизненные устои зеркального мага Нектария, Денис понимал, что есть разные испытания на свете. И в мире магии, и в мире обычных людей.
Подчас жалость и сострадание пробивают самые крепкие, самые зеркальные щиты на свете. И в этом отношении, думал Денис, мужчине с его твердым и суровым характером, наверное, все-таки полегче, чем женщине. В женщине больше жалости и сострадания. А значит, и любви.
Но так ли уж нужна любовь всем этим Хитрецам – Магам, Чародеям, Волшебникам, неважно какую магию и цвет они исповедуют? Но зато способным, пусть и страдая при этом, но все же – приносить в
