как известно, не забывается.
Комиссия, как и положено комиссиям в России, затягивалась, поэтому Коля пристроился на неудобном стуле в коридоре. Засыпать он умел в любом месте и в любое время, а здесь напряжённое течение жизни выматывало сильно. Поэтому он спал, когда профессор потрогал его за плечо.
— Доброе утро, — машинально сказал он, приходя в себя.
— Добрый вечер, — улыбнулся учённый.
— Уделите минут десять?
— С удовольствием, если поделитесь результатом ваших изысканий.
— Вы помните, что сказал Карамзин, въезжая в Россию, после путешествия во Францию.
— Воруют, что ли? — догадался Шевырёв.
— Да, банальная попытка украсть часть кредита, по которому вы работали в Германии. Можно конечно вывести и присутствие спецслужб, но пока рановато.
— Хм, а что мешает?
— Один вопрос, ради которого я и приехал. Нам неизвестна сумма кражи. Если она велика, это одно, а если маленькая, то разведки ради этого мараться не будут. Поэтому я завтра лечу в Берлин и приехал к вам за рекомендательным письмом.
— А кому вас рекомендовать?
— Немцам, причём лучше той группе финансовых воротил, которая стоит за этим кредитом. Не к политикам, не к чиновникам, а к финансистам. Я знаю, вы с ними знакомы.
— В общем-то, со мной работали бывшие армейцы. Один из наших бывших генералов нам помогал. Потапов – не слышали такой фамилии? Я уверен, что это военные.
— У них что, прииски в казармах? Это идеологическая сила движения кредита. Они хотят занять себя работой в условиях инфляции и развала экономики. И реванша тоже хотят. Там, я думаю, все хотят реванше. Но основные деньги ведь не у них и не у правительства.
— А где, по-вашему?
— У Сименса, у Круппа, у Гамбургской группы.
Про неё Николай однажды прочёл в «Коммерсанте» и статья поразила его воображение. Ничего, правда, он из неё не запомнил, но то, что тамошние богачи люди не бедные в память врезалось.
— Про Сименса и Круппа ничего не скажу, а с человеком из Гамбурга как раз дело имел. Очень толковый человек. А что там за группа?
— Точно не знаю, но вроде там семейный клан вот уже лет триста при деньгах. Как Ротшильды. Только не светятся, королям займы не дают.
— Нет, я знаю одного финансиста – Оскар Лемберт, с ним мы согласовывали схему и сроки выплат.
— Ну и прекрасно. К нему и пишите.
С письмом от Шевырёва, Коля покатил в Петроверигский. Там уже никого не было, только дежурный – в связи с прояснением ситуации было решено осадное положение считать прекращённым. Один лишь Сушин, как прообраз будущих времен, сидел у себя. Николай поднялся к нему, чувствуя усталость и апатию.
— Ты что там за стрельбу устроил?
— Так, надо было уголовников на место поставить. А то совсем вы их здесь распустили. Скоро заедят.
— Мы белых разбили, с интервенцией справились, а со шпаной всякой – так сам бог велел. По струночке ходить будут. Хотя банды пошаливают – это факт.
— Ладно, завтра летим. Не проспи. За тобой заехать, или прямо на аэродроме встретимся?
— Заезжай. На, кстати, паспорта.
Паспорта были на одном листе и с фотографией. Николай забрал документы и сказал, что заедет в три. Алексей рассеянно кивнул, уже снова уткнувшись в какую-то бумажку. Николаю показалось, что это протоколы какого-то пленума, но выяснять было лень и незачем.
На Мясницкой горел свет и кипела работа. Секретарша стучала на машинке какой-то текст, Перовский говорил по телефону, в общем, всё двигалось и вертелось. Взяв толстый портфель с долларами, Николай поехал на Трёхпрудный. До отлёта оставалось чуть больше пяти часов.
Лететь в 1923 году было совсем не так, как на самолёте ТУ-154. Самолёт был маленький и очень неказистый. Двумя крыльями он напоминал АН-2, но на этом сходство с современной Николаю авиацией кончалось. Перекрестившись, они заняли места, и Коля лично проверил, как все пристегнулись. Самолёт заревел мотором, побежал по полю, и они полетели. Поначалу Коля с интересом смотрел на землю внизу, потом плюнул и решил спать.
Миновав череду посадок и заправок они, наконец, очутились в Берлине.
Прямо в аэропорту они расстались с Фрицем и поехали на Унтер ден Лиден, 11 – там помещалось русское посольство. У Сушина была записочка к Крестинскому, да и у Николая были к нему вопросы. В доме «на Подлиповой» Николая Николаевича не было – он уехал в МИД, но один из секретарей был предупреждён о приезде и был готов помогать. Оставив Сушина разбираться со всем этим, Николай вышел к девочкам.
— Где остановимся? Я города совсем не знаю.
— Я знаю город, — ответила Надежда. Я жила на Курфюрстендам, около Зоопарка.
Отель так и назывался «am Zoo», что не знающий немецкого Коля всё-таки сумел перевести как «У Зоопарка». Оставив Надю разбираться с администрацией, он с наслаждением вытянул ноги на софе – такие перелеты здоровья не прибавляли. Мышцы затекли от долгого пребывания на жестком сиденье сначала Юнкерса, а потом машины, поэтому Коля отдыхал как мог.
А вот Ленке всё было нипочём. Ни перелёт, ни ампирное великолепие отеля. Она была так потрясена столь неожиданными переменами, что обалдело ходила по холлу, рассматривая картины на стенах. Николай поманил её, она резво подошла и присела рядом. Места, конечно на пустой софе не было, кроме как прижаться к его бедру ногой.
— Потренируй произношение, попроси официанта принести мне чашку чая из бара, — попросил Коля. И себе с Надькой возьми чего-нибудь.
Ленка взяла у него десятку долларов и убежала. Коля с наслаждением закрыл глаза. Однако уснуть не дали. Подошла Надежда и стала узнавать, с каким уровнем комфорта он желает жить.
— С высшим, — расслабленно рявкнул он. — Возьми денег, посели нас всех троих вместе.
Уснуть снова не дали. Пришла Ленка, за ней шёл официант с подносом. На нём кроме чая и кофе лежала целая груда каких-то бумажек. Коля догадался, что это марки. Официант с военной выправкой стал с непроницаемым лицом расставлять по столу чашечки, молочники и прочие сахарницы. Коля осторожно прикинул курс и дал ему купюру, надеясь, что не сильно ошибётся.
Наконец всё утряслось, и они стояли у окна, которое выходило на что-то зеленое. Наверное это и есть Зоопарк, подумал Николай, но уверен не был. Номер был огромен и состоял из трёх комнат с холлом. Мебель была красного дерева и тяжёлые бархатные гардины придерживались крупными канатами с кистями. Кресла причудливо изгибали ножки – в общем ампир он и был ампир. Он обернулся от окна.
— Отдыхать будете, или сразу за работу?
— Сразу, — ответила за себя и сестру Надежда.
— Тогда давай, подруга, колись. Ты хотела за рубеж – ты за рубежом. Ленку мы оставим, как и договаривались. Но. Вопрос первый – в какой стране?
— Ей надо в Бельгию.
— Значит вот что. Иди к портье и организуй ей билет на поезд и связь с бельгийцами. На всё про всё даю тебе час. Завтра она должна быть в поезде. Через час поднимаешься сюда, будишь меня и мы отправляемся трудиться.
— А Ленку с собой брать?
— Конечно. Мы можем не вернуться вечером – поэтому она должна будет при необходимости уехать сама.
Он дал ей тысячу долларов, по его мнению этого должно было хватить за глаза и упал на
