Бойцы переглянулись. Выражения их скрытых масками лиц были одинаковые – растерянные. Голос, ответивший им из-за двери, принадлежал женщине.
В этом не было сомнений.
– Эй! Там есть кто живой? – снова спросила женщина за дверью.
– Простите! – не сходя с места, отозвался Камохин. – Мы тут проходили мимо…
– Сейчас открою! – радостно воскликнула женщина.
Снова послышался скрежет, приглушенный хлопок, и дверь чуть приоткрылась.
– Где же вы?
Камохин осторожно заглянул в дверной проем.
Женщина, стоявшая по ту сторону двери, была с ног до головы завернута в какие-то широкие темные полотнища. Так что и лица не было видно.
– Простите?..
– Заходите скорее! – махнула рукой женщина. – А то холод напустите!
Ну что тут было делать?
Камохин жестом велел Брейгелю оставаться на месте и плечом вперед протиснулся в узкую щель. Женщина тут же захлопнула дверь, и они оказались в полной темноте. Камохин инстинктивно прижался спиной к двери, выставил перед собой автомат и включил подствольный фонарик. Одновременно с этим в лицо ему ударил свет фонаря, который прятала в складках своего нелепого одеяния женщина.
– Вы спасатель? – спросила она.
– Ну… что-то вроде того, – ответил Камохин.
– Замечательно! – Женщина повернулась к бойцу спиной и крикнула вглубь помещения. – Дети! За нами приехали!
– Дети? – растерянно переспросил Камохин.
– Двое, – ответил женщина. – Мальчик и девочка.
Пять и семь лет.
– Дети…
Камохин посветил фонариком по сторонам. Они находились в небольшом продовольственном магазине. Окна были плотно заделаны и прикрыты полосатыми матрасами. Рядом со входом тоже лежала пара матрасов и стоял стеллаж, плотно набитый тряпьем – видимо, таким образом была утеплена дверь.
– А кроме детей?
– Только я и дети. Больше никого.
Камохин посмотрел на термометр. Минус тридцать два. Теплее, чем на улице, но все равно не очень-то комфортно. Особенно для детей. Квестер отказывался верить тому, что говорила женщина. Потому что это противоречило здравому смыслу. Женщина и двое маленьких детей не могли выжить одни в замерзшем городе.
– Покажите мне их.
– Идемте.
Следом за женщиной Камохин прошел во второй торговый зал, разделенный на несколько секций. Ближайшая секция была завешена плотными портьерами, закрепленными у потолка и стелющимися по полу. Женщина чуть отвела в сторону край портьеры и жестом предложила гостю войти. Входить Камохин не стал, а стволом автомата откинул в сторону портьеру с другого края полога. В выгороженном портьерами закутке пол был застелен матрасами и набросанными поверх них одеялами и подушками. В самом углу, у стены, стояла широкая металлическая жаровня. На таких обычно жарят мясо, когда приглашают друзей на дачу. Над жаровней висел широкий раструб воздухозаборника. Тянущаяся от него труба выходила в окно. Возле жаровни сидели двое детей, завернутые в такие же, как и женщина, нелепые, бесформенные одеяния.
– И больше никого? – снова посмотрел на женщину Камохин.
Женщина откинула в стороны складки плотной материи, закрывавшие ей лицо. На вид ей был не больше тридцати. Лицо ее выглядело настолько измученным, что Камохин не мог решить, красивая она или нет. Светлые волосы, прямой заостренный нос и очень усталые глаза – вот и все, что он видел.
– Больше никого. Когда вы нас заберете?
В этот момент Камохин был рад, да что там рад – безмерно счастлив, тому, что у него есть маска и женщина не может видеть его лицо.
– На улице еще трое человек…
– Они с вами? Так пускай заходят! Места всем хватит. И еда у нас есть. Хотите чаю?..
При каждом слове изо рта женщины вырывалось облачко пара. Снаружи шатра, образованного подвешенными к потолку портьерами, все же было очень холодно.
– Как вас зовут?
– Светлана. Светлана Родченко.
– Спрячьтесь, Светлана, – Камохин вновь отвел в сторону край полога, на этот раз рукой. – Я впущу своих товарищей, мы утеплим дверь и присоединимся к вам.
Женщина быстро улыбнулась, коротко кивнула и юркнула в шатер.
Оставшись один, Камохин наконец-то смог перевести дух. Все что угодно готов он был увидеть в этом подвале, но только не женщину с двумя детьми. Троих, чудом выживших посреди мертвого города. Камохину хотелось прижать ладонь к лицу. Но на руке у него была перчатка, а на лице – маска. Черт возьми! Он теперь и сам был не рад тому, что они нашли этот подвал. Уж лучше бы прошли мимо и провели ночь в какой-нибудь вымороженной квартире. В компании окоченевших мертвецов. Потому что живые люди, прячущиеся в магазине от убийственного холода, были обречены. Квестеры не в силах были им помочь.
Но как сказать им об этом?
Глава 6
Они сидели возле жаровни, в которой пылал огонь. Четверо мужчин, двое детей и женщина. Квестеры наконец-то смогли снять маски и расстегнуть парки. В шатре из плотных портьер, возле огня, тепло ощущалось уже явственно. Но все же не настолько, чтобы скинуть всю верхнюю одежду и забыть о том, что на улице мороз к ночи перевалил уже за стоградусную отметку. Самодельная вытяжка работала с грехом пополам, от дыма свербело в горле и слезились глаза. Но с этим вполне можно было смириться. На какое-то время. А вот у Светланы и ее детей глаза были красные, воспаленные. Зато вкус разогретых на огне консервов был не сравним ни с какими деликатесами. А еще – чай. Крепкий, душистый чай, что заварила Светлана.
– Сколько мы здесь? – спросила женщина.
– А вы не знаете? – удивленно посмотрел на нее Осипов.
– Мы не выходили на улицу.
– Четыре дня.
– Да?.. Мне казалось, больше… Дней десять…
– Это проблема замкнутого пространства. – Орсон облизнул пластиковую ложку и кинул ее в пустую консервную банку. – То же самое бывает со спелеологами, долгое время находящимися в пещере.
– Со спелеологами все наоборот, – уточнил Осипов. – Для них сутки растягиваются и они переходят на тридцатидвухчасовой жизненный цикл.
– Все зависит от особенностей психики.
Осипов подозревал, что англичанин сказал это только для того, чтобы оставить за собой последнее слово. Но спорить не стал. Не та была обстановка.
– Как вам удалось спастись? – спросил у женщины Камохин.
Светлана опустила голову и поправила на плечах свою нелепую накидку.
– Наверное, повезло…
– Так не бывает, – качнул головой Брейгель. – Как правило, везет тому, кто очень старается.
– Я очень испугалась… В первые минуты я даже не понимала, что делала… Все было, как в тумане… Или как во сне…
У Светланы была странная манера говорить. Она делала долгие паузы между фразами. Как будто прежде, чем произнести следующую, она обдумывала ту, что уже сказала. Орсон про себя отметил, что, по
