дело, ведь это тоже личная жизнь. И она перестала сердиться. Вроде даже привыкла. Дочку Леночку утешала:
— У папы важная-преважная цель. Надо помочь ему. Чем? А вот учись хорошо, и ему веселей работать будет.
А когда папа приходил, Леночка жрала на пианино вновь разученные песенки, и Валерий забывал о всех треволнениях дня.
И, конечно, не ради удовольствия приходилось специалистам по плазме сутками пропадать в цехе, иной раз до утра не сомкнув глаз. Не было здесь самопожертвования. Лишь упрямая сила творческого азарта, сознание ответственности за идею, которая уже обошлась государству в копеечку, манящая даль перспективы заставляли идти и идти за миражом плазмы, то ощутимо реальной, то снова исчезающей.
Ученые из ВНИИЭТО бывали наездом, их командировки едва хватало, чтобы ознакомиться с уже пройденным.
Музыкальное амплуа плазмы — было тайное тайных для исследователей. Такое услышали впервые. Что означает печальная песнь дуги? Как ведут себя электроны, ионы газа в условиях высоких температур? Дилетантскими знаниями не объяснишь физику элементарных частиц. Формулы получились сложные, требовалось учесть все влияния на плазму.
И вот однажды расчет показал, какова должна быть дуга в идеальных условиях. Значит, этих условий ей нет в печи. Надо искать причину.
А вот еще катодные пятна — вроде хвостатых головастиков. Они нарушали режим, ухудшали стойкость плазмотрона. В одной из записей в журнале долго упражнялись сталевары, перебирая синонимы, стараясь поточнее отразить суть этих «насекомых».
«Работать не дают всякие пауки, тарантулы, каракурты, фаланги, скорпионы — одним словом, вся эта тварь зловредная».
Надо иметь поистине стоическое терпение, чтоб выдерживать ежедневное испытание этого смутного времени. А длилось оно не дни — месяцы и годы! И если бы к сталеварам, как космонавтам, приставить датчики, то кривая их ночных бдений отразила бы резкие психологические перепады.
И вот в самый критический момент, когда истощались все запасы оптимизма, в цехе появлялся директор Н. А. Тулин. Каждый раз он привозил ворох идей и планов, а главное — уверенность. Несмотря на свое сверхзагруженное время, он никогда не забывал о трудном детище — плазменной. Где только можно, доставал последние сведения, делился с цеховиками своими расчетами, а уезжая, забирал с собою нерешенные задачи, чтобы дома, в ночной тиши, теорией пробить очередную брешь в трудноподдающейся стене практических проблем.
Впрочем, в расчетах участвовали и Н. П. Поздеев, и Ф. А. Гермелин. Каждому хватало работы. Невольно так втянулись в исследования, что по отдельным разделам могли бы чуть ли не на равных спорить с физиками-теоретиками.
Постепенно в тетрадях «плазменников» стали вырисовываться схемы-диаграммы работы плазмы. В разных условиях, режимах. Накопленный опыт помогал все смелее отбрасывать малонадежные варианты.
Иногда замысел упирался в детали, которые днем с огнем не сыщешь не только на заводе, но и в городе, и неизвестно существуют ли таковые вообще в природе. Тогда начальник цеха вручал Азбукину командировку, тот брал рюкзак на плечи и отправлялся за тридевять земель. Побывал на Украине, в Грузии, Средней Азии, в Сибири. Не раз по поручению директора завода наведывался в Москву за помощью в министерство.
И спокойный, немногословный Зубакин, и непоседливый прямолинейный Воинов, и ершистый Редькин, и податливый Федякин — все они как-то дополняли друг друга мудростью ветеранов и дерзостью молодости.
И революция была сделана. Битва за идею, длившаяся более двух лет, была выиграна. Плазма покорилась. Все меньше становилось простоев, все больше стали. И вот уже во всех графиках появилась на равных плазменная печь: для шихтовщиков, разливщиков, крановщиков. На печь уже выделен государственный план. Увеличивающийся поток плазменной стали до конца растопил холод недоверия. Верь не верь, а печь — вот она. Плавит сталь, и нет ни шуму, ни дыму. Вот уж действительно чудо: о том, что печь работает, можно узнать лишь по сигнальным лампам. Храбрый спорщик, обещавший перебить струю голой рукой, обходил печь десятой улицей.
А вот маленькое лирическое отступление.
Говорят, четырехлетний сын Максимка уже побывал у отца на работе и даже заглянул сквозь стеклышко в плазменную печь.
— Красиво, — оценил младший Азбукин работу старшего.
Подошло время, когда в последний раз Василий Николаевич Зубакин слил металл в ковш и сдал смену Борису Редькину.
Сказал:
— Вот и все. На печи порядок, плазма работает. Желаю чистых сплавов.
Снял сталеварскую шляпу, вытер пот со лба. Последний рабочий пот.
Более сорока лет уходил в ковш советской металлургии зубакинский золотой расплав. Словно одна из капелек попала ему на левую сторону груди и засияла Золотой Звездой.
Доблестный солдат металлургии уходил в отставку.
Пройден долгий и славный путь: от прометеева огня до плазмы — родной сестры солнца. И ни на шаг не отступил коммунист, прокладывая дорогу в одной из труднейших областей человеческой деятельности — добывании прочных сталей.
Он был спокоен за свой цех, свою печь. Смена пришла под стать ему, проверенная, прокаленная. Скупые мужские слова товарищей вслед. Заглянул еще раз в отверстие печи. Там пылала плазменная дуга — чуть печально и торжественно.
Овеществленная психология
Назвал я работающую плазму революцией в сталеварении и задумался: не громко ли?
— Достоинства плазмы дают полное право назвать ее будущим металлургии. Экологическая проблема в мировых масштабах заставляет ученых всех стран вплотную заняться освоением плазмы. Челябинская большегрузная печь, работающая на плазме, в режимах, неведомых пока практике, — есть крутой поворот в освоении нового метода, — сказал в коротком интервью бывший директор завода, теперь заместитель министра черной металлургии Н. А. Тулин.
Научно-техническая революция несет в себе заряд уничтожения отживших канонов в технической вере, рушит догматы мышления, привычные и удобные стереотипы, мешающие развитию прогресса.
— Люди поверили в себя, — говорит Н. П. Поздеев, — в силу своих знаний, мастерство. Теперь в сотни раз легче идти дальше, хотя и задачи предстоит решать в сто раз труднее. Мы прошли сложную науку побеждать.
Плазма трудится, и это факт. Но, как известно, революцию не делают герои-одиночки, даже научно- техническую.
Надо отдать должное ученым, что участвовали в теоретической разработке применения плазмы в металлургии, в проектировании, лабораторных исследованиях. Без них, безусловно, немыслимо внедрение идей в практику. Здесь же речь идет о заводских специалистах, без которых идея тоже может остаться невоплощенной в жизнь.
Большой коллектив завода принял участие во внедрении нового способа сталеварения. И все же мы отдаем приоритет тем, кто был на переднем крае. Ведь в любом сражении образуются стратегически важные участки боя, где исход решает мужество, стойкость небольшого подразделения.
В научно-технической революции люди не умирают, но могут умереть идеи, если их не отстоять у
