своих друзей из партизанского отряда имени Александра Матросова юмористическими рассказами про свои грибовщинские приключения, сейчас только вздохнул:
— Живые библейские персонажи! Расскажи кому-нибудь в городе — не поверит!
Огромная толпа по-праздничному разодетых богомольцев, заполнившая выгон, с суровой и степенной торжественностью направилась под вечер к Альяшовой святыне с пением:
Самые рьяные фанатики, прибыв на святой взгорок, распластались у церковной ограды и, замерев, ждали роковую минуту не шевелясь, не поворачивая головы. Другие готовились деловито, спокойно, как к свадьбе или похоронам.
— Смотри, Соня, за детьми, чтобы не слишком перепугались, как вокруг греметь начнет, сверкать и земля валиться! — наставлял жену дядька, словно видел уже не один конец света. — И сама не бойся! Когда начнется эта неразбериха, то стань — и ни с места, замри! Народу будет уйма, но нас господь не тронет!
Рядом сорокапятилетний увалень, первый раз в жизни поцеловав жену, с дрожью в голосе говорил:
— Ну, Нюрка, будем прощаться! Прожили мы с тобой душа в душу двадцать лет, никому ничего худого не сделали, а теперь давай… Кто знает, увидимся ли на том свете?
— Выходит, мы там не вместе будем?! — возмутилась женщина. — Ты хочешь избавиться от меня, та-ак?! А-а, знаю я, на кого ты зарился, зна-аю!.. Кобель несчастный! Уже заранее знаешь, что в пекло попадешь?! Чего молчишь?
— Ты это всерьез?!
Стоящий рядом мужчина заметил увальню:
— Вот видишь!.. Скажу тебе, брат, по чистой совести: если там жен не отделят от мужей, какой же это, у черта, будет рай?! Лучше уж человеку со львом и скорпионом жить, чем с иной бабой!
В другом месте муж спрашивал:
— Это что у тебя, Маня?
— Клубки.
— Зачем они тебе?!
— Вязать там буду.
— Вязать в раю-у?! Совсем сдурела!
— Да ты только посмотри, какая шерсть! Такая мягкая, а краска как файно пристала! Жалко выбрасывать!
— Не смеши людей!
— Я там со спицами спрячусь за смоковницу или пальму какую и буду себе вязать чулки, свитер!.. Ведь скучно же будет без дела, подумай! Ну, посплю день-другой, а потом? Я и взяла-то всего шесть клубочков, это же от наших мериносов шерсть, Никифор! Погляди, какая файная!
— Чего придумала, дурная баба! Не нагоревалась за жизню?! Мы с тобой другого достойны! Знаешь, как нас там будут встречать, что нас ждет?.. До вязания ли будет?! Избранных такая благодать ожидает, какую мы с тобой и представить себе не можем! Сейчас же выкинь все эти клубки, слышишь?!
— Она вы-ыбросит, Никифор, вы-ыбросит, ты только не злись на жену в такую минуту! — вступилась за бедную женщину Химка. — Нельзя теперь нам друг на друга злиться, дай ей потешиться напоследок!
— Ой, неужели я маму увижу?! — допытывалась у мужа Коваль Ледя из Подзалук. — Какие они теперь?! Мама померли, когда мне было всего пять годиков! Теперь у меня дети старше!
— Ничего, на небе люди не меняются! — успокоил ее Володька. — А я все думаю про отцова деда. Говорят, он еще с турецкой войны привез горшок серебра и закопал перед тем, как его в Королевском лесу медведь задрал! Я все поле и луг над Супраслью перекопал, хотел жеребца у мостовлянского мазура купить… Интересно было бы спросить: куда он все-таки этот горшок сунул? Правда, старик здорово, говорят, грешил, может, он в пекле?
— Думаешь, оттуда нельзя будет выйти к родным?
— Если уж кто туда попал — капут!
— А если хорошенько попросишь, может, и пустят?.. Ну хоть одним глазом посмотреть, словечком переброситься — ведь столько не виделись!
— Ни в какую! Да мне теперь без пользы горшок, если даже дед и рассказал бы, а все равно интересно!..
Еще одна женщина неподалеку вспомнила, что она замужем за вдовцом.
— Как я буду жить на том свете? Там же обязательно и твоя первая жена! — нападала она на мужа. — Конечно, Гандя помоложе, и ты меня бросишь, бесстыжие твои глаза! Говори — бросишь ведь, да?..
— Побойся бога, что ты мелешь?!
— Бросишь, бросишь, я тебя знаю!..
— Ве-ера!..
— Не подходи! Ты не раз видел ее во сне, по имени называл, сама слышала, как звал ее! И фотокарточку хранил! Думаешь, я слепая и глухая? До сих пор молчала, а теперь вот скажу!..
Поискали Давидюка. Тот открыл Библию и в евангелии от Матфея прочитал, что на небе не женятся, не выходят замуж, не любятся по-земному, а пребывают, как божьи ангелы, бесплотно.
— А меня берет страх, как подумаю, что надо будет лететь куда-то на небо! — признавалась женщина из Подзалук мужу. — Я у себя и по лестнице на чердак боялась лезть за бельем, ты мне все доставал, а тут над тучами и звездами!.. Боже, как на такую высоту подниматься?!
— Ничего, привыкнешь, — равнодушно пробурчал ее муж, бывший «иисусовец». — Думаешь, ты там одна такая будешь?
— Сестрица, милая! — успокоила женщину Пилипиха. — Архангелы возьмут тебя под белые руки и понесут, понесут, как ту королеву, в шелковой фате ввысь! До седьмого неба поднимут, до самых людей божьих!..
— Ну, если та-ак… — с остатками страха, но уже и волнуясь от счастья, цвела в улыбке усталая от непосильной работы и недосыпания жилистая, худая женщина. — Спасибо вам, тетенька, что успокоили!
Но у Пилипихи была своя беда. Обрадованная, что есть кому пожаловаться, бабка заговорила:
— Подумайте только, сестрицы, меня же невестка из хаты выгоняла за ковры, что носила Альяшу. Я еще говорила ей: «Потерпи, доченька, подожди, милая моя, на том свете все до единого будут лежать перед
