Прежде чем Филип Доу нагнал жертву, дверь купе распахнулась. Должно быть, женщина стояла там, держась за ручку, и прислушивалась к шагам. Белл помахал бутылкой шампанского. Радостная улыбка женщины погасла, как лампа, ее глаза гневно сверкнули.
— Престон! Что вы…
— Берегись! — услышал за собой Доу.
Человек, чей череп Доу собирался разбить свинчаткой, обернулся, и Доу не увидел светлых усов над ртом, искривленным в пьяном смятении. Бутылка шампанского, которой машинально загородился человек, приняла удар Доу на себя. Тяжелая свинчатка пролетела в четверти дюйма от лица Марион и ударила в дверь, оставив вмятину в древесине.
«Нет усов!» — подумал Доу. Это не Исаак Белл. Значит, Исаак Белл сзади, это он выкрикнул предупреждение. Доу протиснулся мимо съежившегося, едва не убитого им пьяницы, чтобы использовать его как щит.
Он увидел бегущего к нему детектива. Выдернул из-за пояса револьвер. В трети восьмидесятифутового коридора от него Белл с гибким изяществом выхватил из смокинга полуавтоматический «браунинг» второй модели. Доу поднял свой тяжелый 45; он знал, что детектив, отдающий предпочтение более легкому «браунингу», с двадцати шагов попадает в глаз мухе.
Белл узнал в незнакомце разыскиваемого убийцу Филипа Доу. Престон Уайтвей стоял у Белла на пути, и Исаак не стал стрелять.
— Ложись! — крикнул он.
Доу взвел курок. Он не мог промахнуться. Белл заполнял собой коридор, как локомотив — узкий туннель.
— Марион, не надо! — крикнул Белл.
Доу почувствовал, как красивая женщина в красном платье обеими руками схватила его за руку.
Первым выстрелом он попал в бутылку шампанского, которую держал детектив, и та взорвалась облаком пены и осколков зеленого стекла. Второй выстрел задел детектива. Третья пуля ушла в пол. Доу вырвал руку и прицелился женщине в лицо.
Когда пуля убийцы вошла в предплечье, Белла словно ударили кувалдой. Он перебросил браунинг в левую руку и постарался не промахнуться. Марион хватило здравомыслия отступить в свое купе. Но Престон Уайтвей все еще топтался в коридоре, перекрывая линию огня. Увидев, что человек, стрелявший в него, прицелился в купе Марион, Белл спустил курок.
Филип Доу услышал взрыв в голове. На мгновение ему подумалось, что он получил пулю в голову и непонятным образом выжил. Но потом понял, что Белл отстрелил ему ухо. Белл выстрелил во второй раз, и Доу почувствовал толчок в руку. Его пальцы непроизвольно разжались, и револьвер выпал. Прежде чем детектив смог выстрелить снова, Доу толкнул пьяницу на Белла, пробежал несколько шагов к двери вагона за собой, раскрыл ее и выпрыгнул из поезда.
На звуки выстрелов бежал полицейский. Доу не тратил времени на размышления. Свинчатка была у него в руке. Он ударил фараона между глаз и метнулся в темноту.
Белл успел добраться до нижней ступеньки вагона, когда боль в руке заставила его опуститься на колени. К «особому» Хеннеси бежали полицейские.
— Туда! — показал пистолетом Белл. — Один человек. Среднего роста. Темный костюм и котелок. Пистолет он выронил. Возможно, есть другой.
Полицейские побежали дальше. Они свистели, сзывая подкрепление. Белл поднялся по ступенькам, и тут к нему подбежала Марион.
— Ты цел? Ты цела? — хором спросили они.
— Со мной все хорошо, — сказала она и крикнула бегущему кондуктору: — Врача!
Она помогла Беллу подняться в вагон. У двери, преграждая вход, стоял Престон Уайтвей.
— Эй, а что происходит? — спросил он.
— Престон! — сказала Марион Морган. — Убирайтесь отсюда, пока я не подобрала пистолет и не пристрелила вас.
Газетный магнат ушел, держась за голову. Марион завела Белла в свое купе и уложила на кровать.
— Полотенца, — попросил Белл. — Пока я не испачкал твои простыни.
— Тяжело ты ранен, Исаак?
— Думаю, ничего страшного. Благодаря тебе он попал только в руку.
К тому времени как из больничного вагона Южно-Тихоокеанской пришел врач, железнодорожная полиция доложила Беллу, что человек, стрелявший в него, скрылся в темноте.
— Продолжайте искать, — сказал Белл. — Я совершенно уверен, что ранил его. Думаю, я отстрелил ему ухо.
— Точно. Мы нашли кусок. Кровавый след вел в темноту. К несчастью, это его не убьет.
— Найдите его! Зовут Филип Доу. За его голову объявлена награда, десять тысяч долларов. Я хочу понять, работает ли он на Саботажника.
Врач Южно-Тихоокеанской железной дороги, грубоватый медик, привык к увечьям, получаемым при строительстве путей. Белл с облегчением увидел, что отверстие, проделанное в его плоти пулей 45 калибра, не произвело на врача особого впечатления. Он старательно промыл рану водой и взял флакон с карболкой.
— Будет больно.
— От заражения крови будет больней, — ответил Белл, стиснув зубы. В рану попала ткань. — Лейте.
Залив рану едким дезинфицирующим, врач перевязал ее.
— Несколько дней придется носить руку на перевязи. Но кость не задета. Думаю, болит адски.
— Да, — Белл улыбнулся побледневшей Марион. — Теперь, когда вы об этом сказали…
— Не волнуйтесь, с этим мы сейчас разберемся.
Врач достал из кожаного саквояжа шприц и набрал в него бесцветную жидкость.
— Что это? — спросил Белл.
— Солянокислый морфий. Вы ничего не почувствуете.
— Нет, спасибо, док. Мне нужна ясная голова.
— Как угодно, — ответил врач. — Завтра утром сменю повязку. Спокойной ночи. Спокойной ночи, сударыня.
— Ясная голова? Исаак, тебя ранили. Ты бледен, как привидение. Боль, должно быть, ужасная. Неужели остаток ночи ты не можешь отдохнуть?
— Вот именно могу, — ответил Белл, протягивая к ней здоровую руку. — Потому мне и нужна ясная голова.
Глава 40
в шестьдесят голосов пели члены Общества трезвости округа Вентура.
Джеймс Дешвуд изогнул шею, надеясь углядеть сутулые плечи кузнеца Джима Хиггинса, который сбежал, когда он показал ему портрет Саботажника. Исаак Белл предположил, что Хиггинс дал обет не пить, вступил в какое-то общество трезвости. Эта встреча в городке свекловодов Окснарде проходила в большой палатке, которая вместила бы и шапито.
Дешвуд побывал уже на шести таких собраниях, и этого хватило, чтобы вникнуть в происходящее. Он
