— Поскольку не я занимаюсь этим расследованием…
— Мне нужна копия моего романа, чтобы я мог продолжить работу.
— Вы что же, не сделали резервной копии?
— Я потерял ее, — соврал я. Мне не хотелось рассказывать Леклерку про погром в комнате — это могло вызвать дополнительные вопросы, и он мог настоять на том, чтобы я задержался в Париже еще на несколько дней…
— Очень плохо, — сказал инспектор. — Настоящий писатель всегда делает несколько копий в процессе работы.
— Я всего лишь любитель.
— Не стоит так расстраиваться, monsieur. И уж извините за прямоту, но выглядите вы неважно и… пахнете дурно.
— Вы не обеспечили меня ванной.
— Радуйтесь тому, что вас вообще выпустили… да еще с паспортом. По закону Кутар мог задержать вас еще на какое-то время.
— Но вы можете проследить за тем, как я копирую файл.
— Это все равно будет считаться искажением улик.
— Но этот роман — вся моя жизнь…
— Тогда я не понимаю, почему вы не скопировали «свою жизнь» в нескольких экземплярах. — С этими словами он развернулся и ушел.
Я плюхнулся на стул, совершенно разбитый, пытаясь сообразить, что делать дальше.
— Monsieur, — заговорил дежурный, — если у вас больше нет никаких дел, я вынужден попросить вас покинуть помещение.
— Да-да, конечно, — сказал я, поднимаясь. — Могу ли я оставить здесь свой чемодан на пару часов?
Коп посмотрел на меня как на умалишенного.
— Monsieur, здесь commissariat de police, а не камера хранения.
— Извините, — сказал я и повез свой чемодан к двери.
На улице я взглянул на часы: 13:23. Почти четыре часа до того, как я смогу переступить порог квартиры на улице Линне. Мне необходимо было где-то скоротать время желательно под крышей. Я стал спускаться вниз по переулку, и тут мне на глаза попался дешевый отель «Нормандия» (на табличке значилась одинокая звездочка). Холл отеля был совсем крохотным, с облупившейся краской на стенах, на полу — вздутый линолеум; все это убожество освещали лампы дневного света.
Я нажал кнопку звонка на стойке администратора.
Тишина.
Я позвонил снова.
Наконец появился пожилой африканец, потирая глаза.
— Мне нужна комната, — сказал я.
— Регистрация в три пополудни.
— Нет ли возможности…
— В три пополудни, monsieur.
— Мне нездоровится. Я…
Африканец внимательно взглянул на меня, пытаясь угадать, говорю ли я правду или просто хочу получить бесплатные девяносто минут проживания. Вероятно, мой вид убедил его в том, что я действительно болен.
— На сколько ночей? — спросил он.
— Всего на одну.
— С душем?
— Обязательно.
Негр повернулся к панели с ключами и снял один. На деревянном брелоке значилась цифра семь.
— Сорок пять евро, оплата вперед.
Я вытащил деньги.
— Второй этаж, справа.
— Спасибо вам.
Он лишь пожал плечами и снова исчез в своей каморке.
Номер был сущей дырой, но мне было все равно. Я снял с себя вонючую одежду, взял мыло, шампунь и встал под жалкой струей так называемого душа. Потом насухо вытерся крохотным полотенцем, поразившись тому, что оно оказалось чистым. Теперь спать. Радиоприемник должен был разбудить меня через два часа. Я юркнул под одеяло, закрыл глаза. Сразу возникло ощущение, будто я лечу вниз. В считанные минуты постель стала влажной от пота. Зубы стучали, и я вцепился в подушку, как будто она была спасательным
