пирожки, Брайан приглашал редактора журнала в свой офис выпить шерри. Однажды Харри предложил ему вести в «Mersey Beat» колонку, посвященную обзору музыкальных новинок, и он, недолго думая, согласился. Просматривая соответствующие издания, Брайан, должно быть, обратил внимание на то, как часто в них встречаются упоминания о Beatles.
Субботним вечером в октябре 1961 года два покупателя, независимо друг от друга, поинтересовались, нет ли у него в продаже «My Bonny». Они прочитали о сингле в «Mersey Beat», а потом услышали саму вещь в клубе «Cavern», находившемся недалеко от магазина, на Мэтью–стрит. Поскольку минимальная партия, поставлявшаяся компанией «Polydor», составляла 25 копий, Смит и другие ливерпульские дилеры сочли за лучшее не рисковать финансами и отказались приобретать сингл. Мог ли поступить подобным образом владелец магазина с самым лучшим на севере выбором пластинок? Руководствуясь интуицией, Брайан заказал 200 копий.
Пока они переправлялись через Северное море, заинтригованный Брайан решил выяснить, кто такие эти Beatles. В торговле пластинками его в первую очередь интересовал не коммерческий, а творческий аспект. Будучи еще подростком, он удостоился чести — благодаря семейным связям — присутствовать на сеансе записи Geraldo 's Orchestra. Его также интересовала зрелищная сторона поп–музыки, и он время от времени бывал в клубах на выступлениях поп–групп. Однажды Ларри Парнес, польщенный неподдельным энтузиазмом известного торговца пластинками, проводил его за кулисы и познакомил с Марти Уайлдом и Билли Фьюэри.
Билл Харри избавил мистера Эпштейна от унизительной необходимости стоять в очереди на дневное выступление Beatles вместе с завсегдатаями «Cavern» десятью годами моложе его. С грацией королевского придворного Пэдди Делани указал джентльмену в старомодном костюме с портфелем и консервативной прической на ведущую вниз обшарпанную лестницу со скользкими ступеньками. Окутанный полумраком зал был набит тинейджерами, многие из которых прогуливали уроки. Стайки девушек в коже и замше с интересом рассматривали Брайана, как это бывало каждый раз, когда в клубе появлялся прилично выглядевший, симпатичный новичок. Поняв, что он слишком взрослый для них, они продолжили оживленную беседу, пока Боб Вулер не объявил Beatles.
Брайана раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, острый интерес и странное возбуждение, с другой — желание бежать из этого душного, жаркого, сырого подвала и никогда сюда не возвращаться. Он все еще колебался, когда оглушительные вопли возвестили о появлении на сцене Beatles. Много написано о гомосексуальности Брайана, его эротическом влечении к Beatles, особенно к Джону, но что поразило его в первую очередь — страшный грохот, исключавший всякую возможность общения, и беспорядочный характер шоу, так не похожего на гладкие, прилизанные выступления подопечных Парнеса, на которых он присутствовал до этого. Четверо парней неряшливого вида, в сверкающей коже издавали звуки, каких он никогда прежде не слышал. Марти Уайлд позволял себе некоторую загодя срежиссированную игривость, а эти ребята на громкие комментарии из толпы отвечали довольно грубыми и явно импровизированными шутками.
Ударив одновременно по всем инструментам под стаккато «Right!», они погрузили зал в завораживающую атмосферу утробно пульсирующего баса, звонкого бренчания гитар, оглушительных барабанных дробей и шумного вокала. Затем один из них, которого называли «Пол», запел сентиментальную балладу из саундтрека к одному мюзиклу, о котором Брайан писал в «Mersey Beat». После этого они попытались исполнить песню, написанную, по словам Пола, им и Джоном — гитаристом с самой луженой глоткой. Между Полом и Джоном стоял другой гитарист, постоянно возившийся в перерывах между номерами с усилителями. Брайана, уже вышедшего из состояния первоначального шока, неожиданно осенило: черт возьми, да это же самые настоящие таланты!
Когда после завершения выступления он, все еще оглушенный музыкой, заглянул за кулисы, один из Beatles — это был Джордж — спросил его: «Что привело сюда мистера Эпштейна?» Спустя несколько дней Брайан вновь оказался в «Cavern», и теперь он знал ответ на вопрос Джорджа. Он хотел стать для них Ларри Парнесом.
Предварительно выяснив подробности профессиональной карьеры Beatles, Брайан пригласил их зайти вечером к нему в «NEMS» после закрытия магазина для официальных переговоров. Все четверо пришли на следующий день после своего фиаско в Элдершоте, и лидер группы Леннон сказал ему, что они возражают против того, чтобы он стал их менеджером. Брайан не обладал ноу– хау Парнеса и даже Аллана Уильямса, к тому же существовала вероятность конфликта с пылкой и порывистой Моной Бест, которая все еще считала себя патронессой группы, — но они рассчитывали, что его деловые качества и связи помогут им вырваться из заколдованного круга Ливерпуль — Гамбург.
Поскольку Харрисон и Маккартни еще не достигли совершеннолетия, Эпштейну пришлось брать подписи у их отцов для контракта, составленного им спустя год, в октябре 1962 года, когда он основал «NEMS Enterprises» — компанию, управляющую делами Beatles и, возможно, других исполнителей. До вступления этого контракта в силу было достаточно временного соглашения, но Брайан, твердо намеренный соблюсти все формальности, позвонил родителям каждого члена Beatles и заверил их в своей искренней преданности группе. Наиболее доброжелательно отнеслись к нему Харрисоны, успокоенные тем, что их младший сын попал под покровительство такого элегантного, воспитанного джентльмена. Из всех членов группы Джордж вызывал у Эпштейна наименьшую тревогу.
Следуя совету Ларри Парнеса, в первую очередь Брайан решил превратить Beatles в более приглаженных поп–музыкантов. Они должны были удовлетворять критериям добротной поп–группы, установленным лондонскими импресарио и менеджерами звукозаписывающих компаний в те наивные времена. Им пришлось облачиться в стильные, но не слишком броские форменные костюмы, которые он купил для них. Большое значение имели строгая определенность программы выступления и пунктуальность. Не допускались сквернословие и попытки втащить на сцену девушек из переднего ряда. Запрещалось есть и курить на сцене. Джон больше не должен был петь «Oh me, oh my, I've got Infection» («О боже, у меня инфекция») в рифму с «Cast an eye in my direction» («Брось взгляд в мою сторону»). Пол должен был тщательнее бриться. Если Джордж вслед за Джоном ослаблял галстук во время выступления, впоследствии они оба получали выговор.
Им, выросшим в отличавшемся простыми нравами Ливерпуле, было невдомек, что в пуританской Британии существуют строгие рамки «приличного» поведения, установленные городскими советами в отношении мест развлечений, которые вынудили Билли Фьюэри умерить пыл в подражании Пресли, прежде чем он получил допуск на телевидение.
Новый менеджер Beatles носился с ними, словно наседка, приводя их в порядок и сталкиваясь с сопротивлением. Это сопротивление существенно ослабло после того, как благодаря его стараниям один из руководителей звукозаписывающей компании Decca Дик Роу направил в середине декабря своего заместителя Майка Смита в «Cavern» посмотреть и послушать Beatles. Это был первый случай, когда представитель лондонского лейбла посетил Ливерпуль с подобной целью. Смит нашел их исполнительскую манеру достаточно бойкой, но только его босс мог принять окончательное решение, будут ли они записываться. Им было предложено явиться 1 января 1962 года в 11 часов утра в студию звукозаписи «Decca» в западном Хэмпстэде.
Руководство EMI — первый выбор Брайана, — внимательно прослушав «My Bonnie», не решилось пойти на эксперимент. Председатель компании сэр Джозеф Локвуд высказался следующим образом: «У нас имеется множество групп, и как можно понять, что они собой представляют, после одного прослушивания?»
Итак, 31 декабря Beatles отправились на юг, держа усилители на коленях, чтобы сэкономить место в переполненном фургоне «Commer». За рулем сидел Нейл Аспиналл, клерк и бывший член Liobian, снимавший комнату у Бестов. Чем дольше они ехали, тем гуще валил снег и тем большее волнение охватывало их в предвкушении завтрашнего прослушивания. Поселившись в гостинице «Bloomsbery», где Брайан забронировал для них номер, Beatles и Нейл пошли на Трафальгарскую площадь посмотреть празднества по случаю Нового года. Там к ним подошли два типа и предложили покурить марихуаны. Beatles были хорошо знакомы с прелудином и другими стимуляторами, но марихуана — это уже было слишком, тем более что на следующий день, столь важный для них, им нужно
