Полное собрание стихотворений

Был хоть чем-то в жизни я хорош
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Это только след твоих касаний
Это все тобой - и от тебя.

Шаховской, видя, что тема ангельская близка Кленовскому, его мироощущению, посоветовал сделать эту тему своей, «чтобы он учел их сиротство в этом мире, среди людей, редко учитывающих их реальность». Он советовал Кленовскому написать книгу об ангелах, на что Кленовский шутливо ответил: «Ангелов же я, действительно, ощущаю реально, как нечто иное “оттуда”. Боюсь только, Владыко, что Вы по доброте душевной преувеличиваете мои духовные возможности! Хотя я, конечно, только некая “проводка” для слова “оттуда”, но и для этой скромной роли нужна все-таки доброкачественная “аппаратура”»[46].

Часто в письмах, да, наверное, и при встречах, разговаривали они на теологические темы. 7 апреля 1963 г. Шаховской писал Кленовскому: «Ваши стихи в № 10 “Мостов” еще более зрелые, чем раньше, чистое у них звучание, и лишь один духовный диссонанс есть в первом стихе: “А между тем до Бога далеко”. Это плохая строка, потому что неверная: Бог безмерно ближе к человеку, чем ангелы! Ибо только Он “везде Сый и всея Исполняяй”. И нельзя Бога ставить как бы рядом с Ангелами, соразмерять их»[47].

Кленовский согласился с Шаховским и изменил строку: «А между тем Он так недалеко…», написав своему другу 19 апреля 1963 года: «Должен, однако, признаться Вам, Владыко, (ожидая новой нахлобучки…), что представляя себе духовный мир, как некую сложнейшую организацию, я привык обращаться, если можно так выразиться, к младшим ее сотрудникам (у них и время больше и мне с ними как-то проще), конкретно к моему ангелу-хранителю, а уж он замолвит за меня слово перед Богом, а то и сам, где может, выручит. Это от чувства своего ничтожества и малости, конечно. Ну как может Бог тратить на меня драгоценную Свою Субстанцию!? Есть у него дела поважнее! Вот отсюда и представление “до Бога далеко”, хотя расстояние создано, конечно, мной самим, а не Богом. Но быть с Богом запросто я не решаюсь…»[48].

Позже Кленовский написал на эту тему стихотворение, вошедшее в сборник «Почерком поэта» (1971):

Нет, с Богом говорить я не умею!
Его обитель мне едва видна.
Ни в дверь к Нему я постучать не смею,
Ни дотянуться до Его окна,

Другое - Ангел, он в прихожей Бога
Меня принять и выслушать готов
И мы порой беседуем немного.
Словами - я, а он - без всяких слов.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но мне порой вот этот путь окольный
К живому Богу кажется грехом
И мне тогда и совестно и больно
И начинаю я мечтать о том,

Что может быть, когда-нибудь наскучат
Беседы эти за стеной
И выйдет Он и скажет мне: 'Не мучай
Себя! Войди! Поговори со мной!'

Почему-то вера в Бога (по крайней мере, в поэзии) как бы покачнулась с годами у Кленовского. Хотя рядом всегда был (если не физически, то духовно) его друг и духовный наставник архиепископ Иоанн Сан- Францисский (Шаховской). Если в 1950 г. он писал о Боге радостно, доверительно:

Бродя весной по солнечным дорогам,
Что паутинкой по холмам легли,
Так хорошо беседуется с Богом
В скупых просторах неба и земли.

Позднее и о потустороннем мире, и о Боге Кленовский мучился сомнениями, и все эти сомнения отразились в его поэзии:

Ты дал мне непосильную задачу:
Быть человеком и познать Тебя.
И вот я пробиваюсь наудачу,
На тьму догадок истину дробя.

Но не пробиться, знаю это точно.
Так для чего ж на звезды я гляжу,
Молюсь Тебе, не засыпаю ночью
И темными стихами ворожу?

   «Уходящие паруса» (1962).

Кленовский мучился сомнениями, нередко делится ими со своими друзьями, например, в письме В.Ф.Маркову 17 июля 1954 года он пишет: «Не все и во мне гладко, есть колебания и сомнения - я вообще отнюдь не почивший на тюфяке некоего духовного благополучия, самоуспокоения и равновесия человек»[49].

И не в одном стихотворении он говорит об этом:

Простых путей не знаю я