– Был такой ученый – Ясиноватый. Он первым начал работать в этом направлении и доказал, что письменность у славян была задолго до кириллицы. Опровергнуть это было невозможно, так же как и закон земного притяжения – слишком уж очевиден, потому ученого просто затравили. Спустя год после публикации своих трудов он застрелился. И знаете что? – усмехнулся Снежевич. – Редактор журнала, которому я принес свою первую статью, рассказал мне об этом с ухмылкой и спросил, есть ли у меня ружье. А я ему в ответ пообещал, что от меня он этого не дождется. – Он потер раскрасневшиеся от волнения щеки. – Вскоре я понял, что пришлось пережить моему предшественнику. Меня удержала только моя семья. Я разработал метод расшифровки настолько простой и надежный, что даже школьнику было ясно: он работает. Мои противники очень быстро поняли, что спорить по профессиональным вопросам они не в состоянии, и начали лить на меня помои. Никто не смог опровергнуть мою методику – ее просто втоптали в грязь. А заодно и меня.
Собеседники подавленно молчали.
– Если я возьмусь за расшифровку, – поднял на них глаза Снежевич, – то давайте договоримся сразу: никакого упоминания обо мне. Даже отдаленного!
Те поспешно закивали.
– Ладно! – В глазах ученого заиграл азарт исследователя. – Давайте посмотрим.
Его ноутбук натужно загудел, обрабатывая изображения. Умная программа проверяла цепочки символов, сравнивала их с обширной электронной библиотекой, искала соответствия и логические связи и быстро формировала на экране объемный шар из строчек разной длины.
– Подарок зятя. – Ученый с гордостью кивнул на экран. – Он сам написал для меня эту программу. Титанический труд!
Он схитрил, сказав им, что не занимается больше праславянской письменностью. Страсть всей его жизни не остыла – просто он ее больше не афишировал. Вскоре появились первые результаты.
– Ну-с! – бормотал ученый, потирая руки. – Свили гнезда… видимо – «здесь». Ага: «на время…» Это не разберу… А! Вот: «словно лютые». Итак, что мы имеем: «Аисты свили здесь гнезда на время лютое…» Угу…
Он откинулся на спинку кресла, задумчиво шевеля губами.
– Да, это славянское письмо. – Снежевич показал глазами на флэшку. – Я могу ее забрать?
– И ее тоже. – Волк подвинул к нему карту и, заметив его напряженный взгляд, успокоил: – Мы можем уехать в любой момент. Желательно закончить все расчеты заранее.
Ученый попрощался с ними и отправился домой. Тем же вечером начался кропотливый процесс расшифровки старинных текстов. Уже много лет пожилой человек не ощущал такого воодушевленного подъема от занятия любимым делом. Прекрасная, мелодичная славянская речь лилась полноводной рекой. Письмена рассказывали о трагических событиях, происшедших в далеком прошлом, на заре истории, и о невероятной отваге людей, сохранивших человечность перед лицом неукротимой стихии. После одного переведенного отрывка он не смог уснуть до утра.
«Поросль младую берегите. Вся жизнь племени нашего ярого в ней. Стволы засохли и сломались, а побеги молодые их защищали. Горько старым, что обрекли ясноглазых страдать вдали от родной Ории и камнем тяжким повисли на юных плечах. Все им отдайте – пусть мир заново построят…»
Через неделю он представил первые результаты своей работы.
– Если вы это опубликуете, – осторожно предупредил он Волка, – вас в порошок сотрут. Меня в свое время чуть в психушку не упекли за одно только робкое предположение об инопланетном контакте.
– Мы знаем, – кивнул Волк. – Самоубийство в наши планы не входит: результаты дешифровки будут распространяться в Интернете. Без авторства. Нам важно, чтобы люди об этом узнали.
Он внимательно изучал материалы, делая время от времени пометки на полях.
– Так что же это было – экспедиция, колония? – спросил сталкер, не отрываясь от бумаг.
– Больше похоже на колонию, – отозвался ученый.
– И что с ними произошло? – Волк дочитал до конца и полностью переключился на собеседника.
Снежевич пожал плечами:
– Я пока обработал, дай бог, пятую часть всего, что вы мне дали. Явно какой-то катаклизм, совершенно для них неожиданный. Могу предположить, что это связано с солнечной активностью. Поверьте мне как физику: Солнце способно перевернуть Землю. Это катастрофа чудовищных масштабов – никакие землетрясения или извержения вулканов с ней не сравнятся.
– Но кто-то ведь выжил? Почему же им не помогли? Не забрали отсюда?
Ученый покачал головой:
– Я перевел один отрывок. Вам не отдал, потому что он пока в черновиках. – Снежевич порылся в своем портфеле и протянул Волку бумаги. – Вот, если разберете мои каракули.
Он скромничал: почерк у него был каллиграфический.
– «Аисты летают вдали от родных гнезд. Что случись – лишь два крыла своих им помощники, – прочел Волк – Молоды были аисты. Не берегли себя».
– Никто просто не успел, – покачал головой ученый. – Видно, эти «птицы» летали так далеко, что рассчитывать могли только на собственные силы. По крайней мере, в те времена.
– Но ведь прилетели потом?
В голосе сталкера слышалось нетерпение, как у ребенка, ожидающего продолжение интересной истории. Снежевич невольно улыбнулся: этот пыл был хорошо ему знаком.
– Прилетели, когда сменилось несколько поколений. Это по-прежнему были их «аисты», но теперь Земля стала для них родным домом. Им пришлось начинать с нуля. – Ученый усмехнулся. – Ничего не попишешь, видно, это у нас в крови.
Оба замолчали. Говорить почему-то совсем не хотелось.
– Они ведь снова здесь? – спросил наконец ученый.
Его разбирало любопытство, но деликатность не позволяла приставать с вопросами. Кроме того он понимал, что и так знает «слишком много».
– Я встречался только с одним из них, – скупо ответил сталкер. – Я сказал бы, они смотрят на мир иначе.
Больше никто из них эту тему не затрагивал. Снежевич с головой ушел в работу, каждую неделю отсылая результаты по электронной почте – встречаться им было уже необязательно. Чем дальше продвигалась работа, тем слабее становился энтузиазм и сильнее нарастало беспокойство. Это был не материал, а бомба, и ученый понимал, что, когда она «взорвется» во Всемирной сети, мало не покажется никому. Он беспокоился вовсе не за себя, а за своих близких.
В тот день, когда мужчина собрался на последнюю встречу с Волком, он никак не мог заставить себя выйти из дома. Ему было страшно. Холодный черный страх взял его за горло, сдавил грудь так, что человек не мог вздохнуть. Никогда еще он не испытывал такого страха, будто костлявая кладбищенская ладонь протянулась в его родной уютный мирок.
Снежевич долго не мог успокоиться, глотая валидол и прислушиваясь к отчаянно перестукивающему сердцу. Затем собрал все документы, отсканировал их и отправил Андрею по электронной почте. Вскоре ему полегчало. Он пришел в себя и вновь, хоть и с опозданием, засобирался на встречу. Но сделать это ему уже не удалось. Едва он запер за собой входную дверь, как перед ним словно из-под земли выросли двое мужчин с холодными цепкими глазами и показали удостоверения.
– Геннадий Петрович, – тихо сказал один из них, – пройдемте с нами.
* * *
Дэвид Грум сидел перед экраном монитора, бессильно опустив голову на руки. На экране мелькали бесчисленные сайты, на разных языках описывающие один и тот же материал. Скандал набирал обороты с каждой минутой. Вой со стороны официальных научных сообществ стоял оглушительный: бездельники дрались насмерть за свои теплые места, но это уже ничего не меняло. Дэвид провалил дело, и к утру его отчаяние перешло в болезненную апатию. Позорный провал дорого обойдется в первую очередь его отцу, который доверил ему так много и получил удар в спину.
Близился рассвет, а он все сидел, безразлично уставившись в экран, пока не почувствовал на своем плече теплую ладонь.
– Какие мысли? – Отец показал глазами на экран.
