отдыхать.
Ночной бой
Уснул я мгновенно… Сквозь сон слышу вой сирены и не могу понять: снится мне это или сирена взвыла на самом деле? Она ведь за целый день нам 'все уши прогудела'.
Понимаю, что это не сон. Вскакиваю, толкаю ребят:
– Подъем! Готовность N1!
Хватаем одежду, каски и, на бегу одеваясь, быстрей к пусковым. В темноте продираюсь через низкорослые деревца наверх. Вот и пусковая. На ощупь начинаю расстегивать застежки. Руки действуют автоматически. Через 15 секунд все застёжки свободны. Нужно сбрасывать чехол, но где же Тхань с расчётом? Почему их так долго нет? Одному ведь чехол не сбросить. Ждать больше нельзя. Бегу за расчётом к их палатке. Вот и место, где мы расстались накануне вечером… Но что за чёрт – палатки на месте нет. Невдалеке слышу звуки гремящих кастрюль. Бегу на этот звук. Там должна быть палатка вьетнамских поваров из хоз. взвода. Подбегаю к палатке. К счастью повара оказались на месте. Спрашиваю:
– Где стартовый расчёт?! Куда исчезла их палатка?!
Вьетнамцы удивленно смотрят на меня, потом, поняв в чём дело, показывают в сторону возвышенности:
– Там! Туда!
Бегу в указанном направлении. Метров через сорок действительно натыкаюсь на палатку. В ней вовсю трезвонит телефон, а сама палатка ходит ходуном. Соображаю, что ребята спросонья никак не могут в темноте найти выход. Выдергиваю угловой колышек и откидываю угол палатки. В открывшийся просвет друг за другом выскакивают ребята.
– Бегом на пусковую! – кричу я, – Быстрее! Быстрей наверх!
Тхань с ребятами, чувствуя вину за задержку, несутся наверх со всех ног. Подбегаем к пусковой.
– Расчехляй! Раз – два, взяли!
Шестами дружно сбрасываем огромный чехол на землю. Время рекордное. Быстро выполняем каждый свои операции подготовки к пуску. Счёт идёт на секунды.
– Мот саум! ( Первый готов!)
– Хай саум! (Второй готов!
– Ба саум! (Третий готов!) – чётко докладывают номера расчёта.
Проверяю положение датчиков, состыковываю разъём борта ракеты с пусковой установкой. Докладываю в кабину 'С':
– Пятая в боевом положении!
– Принято! Даю подготовку.
В трубке слышны переговоры по ГГС (Громкоговорящая связь):
– Азимут сто двадцать, дальность тридцать два.
– Перейти на АС! (Автоматическое сопровождение)
– Есть АС!
Командую:
– Расчёт в укрытие!
Едва успеваю бросить трубку и захлопнуть крышку люка, как прошла команда 'Синхронизация' и пусковая с ракетой начала отрабатывать заданные углы. Кубарем скатываемся вниз, к щелям. По телефону докладываю:
– Третий взвод в укрытии!
– Принято!
– Групповую цель уничтожить! Тремя, очередью, темп шесть! Первая пуск! – слышу по ГГС бас командира майора Проскурнина.
– Есть, первая пуск! – докладывает офицер наведения лейтенант Каретников.
Оглушительный взрыв пригибает нас к земле. Ракета, огненной стрелой пробивая тёмный небосвод, стремительно удаляется в южном направлении. За ней вторая, третья…
– Есть захват!
– Есть наведение! – идут по ГГС доклады операторов и офицера наведения.
Сверху на нас градом посыпались камни, подброшенные при старте ракеты на несколько десятков метров струёй ПРД. Удары по спине довольно ощутимые, хорошо, что голова защищена каской.
Сброс ПРД: первого, второго, третьего. Три красноватые точки ракет одна за другой уходят вверх.
– Есть команда 'К3'! (Команда на запуск радиовзрывателя).
Яркая вспышка больно резанула глаза.
– Первая, есть подрыв! Цель уничтожена! – слышен взволнованный голос офицера наведения лейтенанта Константина Каретникова.
– Вторая, есть подрыв!
– Третья, есть подрыв! Групповая цель уничтожена! Расход три.
Самолёты, взрываясь, разваливаются на горящие куски, дымящим шлейфом прочерчивая траекторию падения.
Полнебосвода охвачено пламенем. Постепенно пламя сменяется огромным столбом дыма, бурым в отсветах зарева. Картина впечатляющая.
От увиденного ребята никак не могут придти в себя. Радостно жмём друг другу руки.
– С первой победой!
Но время дорого.
– К пусковой! – подаю команду, и мы снова мчимся на пусковую.
При старте ракеты газовой струёй сорвало с места и отбросило далеко в сторону один из подъездных мостиков. Находим его метрах в пятнадцати и быстро устанавливаем на место. Что-то долго не подъезжает ТЗМ с новой ракетой. Бегу к месту стоянки ТЗМ. Это рядом, под уклоном.
ТЗМ стоит на месте. Дверца кабины не заперта. Водителя в кабине нет.
– Что за чёрт! – выругался я про себя. – Теперь водителя придётся где-то разыскивать.
Сажусь в кабину. Ключ в замке. Включаю зажигание, нажимаю стартёр. Двигатель заработал и тут из- под колес выскакивает испуганный водитель Хай.
Пуски ракет он принял за взрывы бомб и спрятался в 'надёжное место' – под ракету. Уступаю ему место водителя. Загоняем ТЗМ на подъездные мостики. Разворачиваем балку и тут обнаруживается, что трубка ПВД (приемника воздушного давления) ракеты миллиметров на 50 задевает за вертикальную стенку выступа площадки – в темноте мы подогнали ТЗМ слишком далеко от пусковой. Подъезжать второй раз нет времени. Хватаем лопаты, кирку и торопливо вырубаем в стенке канавку на высоте прохода ПВД. Через 3 минуты всё готово. Подаю команду расчету:
– Заряжай!
Быстро заряжаем ракету, состыковываю борт ракеты с пусковой.
– Пятая готова! – докладываю в кабину 'С'.
– Принято. Всем оставаться на местах! – поступила команда. Но стрелять не пришлось, так как целей в воздухе больше не было.
Четыре самолета, шедшие на нас плотным строем на высоте трёх тысяч метров, были сбиты тремя ракетами. Это произошло 11 августа 1965 года в 23-50 в деревне Зашон, волости Сиктхо, уезда Завьен, провинции Ниньбинь.
Выждав ещё полчаса, командир принял решение оставить позицию. При свертывании выкладывались из последних сил: в груди все горело, пот катился ручьями, а сердце колотилось так, что казалось оно вот- вот выскочит из груди. Со всех сторон из темноты доносилось русское 'Давай! Давай!' и вьетнамское 'Хай! Ба!'. Через сорок минут после команды 'Отбой-поход!' дивизион уже был на колёсах и уходил в джунгли. (По нормативам на свертывание дивизиона требовалось 2 часа.) Это был первый бой и первая Победа нашего 61-го дивизиона, который первым получил впоследствии звание 'Героический'.
