Антон Миротворец механически перекрестился. Он смотрел на крышку гроба и думал о «пути страшном», по которому где-то на том свете этапируют сейчас Гарика Речпортовского. Что там с ним делают? Швыряют под ноги раскаленные угли, поливают из огнеметов, чтобы поторапливался?.. Антон с трудом представлял себе, как встречают на том свете людей, подобных Гарику. Плохо встречают, наверное. Просто обычно об этом не задумываются!
Он тоже был вчера на допросе у Коренева и тоже отвечал на вопросы об убийстве. Точнее, отвечал, что понятия ни о чем не имеет. Но, в отличие от всех остальных, держался он вежливо и предупредительно, изображая полную готовность помочь следствию.
— Знаете этого человека? — Лис показал карточку, где сидел какой-то хмырь с пивным бокалом.
— Не знаю. Кто это?
— Один московский киллер, — Лис убрал карточку, небрежно бросил: — Мы его скелет на корабельном кладбище нашли. Крысы кости начисто обглодали…
— А при чем тут киллер?
Но Лис ничего объяснять не стал и молча подписал Антону пропуск на выход.
—
Босой устал стоять. В ноге запульсировала боль, поднялась от ступни до колена. Но сегодня ему это было приятно. Болит — значит, жив! А у Гарика, хоть он и моложе был, и здоровее, у него уже ничего не болит…
Он оглянулся на Паяло. Тот все понял, подскочил, подставил какой-то табурет, помог присесть. Босой с наслаждением вытянул ногу. «Все там будем», — подумал он благостно. И он, и Гарик, и тот же Паяло, и подполковник Коренев, и Валет, и Питон, и все остальные… Все встретятся за последним пределом, на ничейной земле, голые и безоружные. Тогда и выяснится, кто чего намутил в этой жизни. Пока что можно только гадать…
— Квасков был вашим телохранителем, вы должны знать, почему он убил Гаркушина, — пытал его вчера Лис.
— Да я вообще ничего не видел! Нагнулся шнурок завязать, а тут грохнуло, кровь брызнула, я и упал на пол… А кто-то мимо пробежал, как конь с подковами. Может, это и не Боцман был…
— А кто? И куда он делся?
— Да я-то почем знаю?
— Вы с ним говорили об убийстве Валета? Он не высказывал подозрений, что это убийство организовал Гаркушин?
— Нет. Это не моя тема.
— А почему Гаркушин не взял его к себе в бригаду?
— Так у Гарика и спрашивайте! Хотя уже не спросишь…
Босой развел руками.
— Значит, ничего не знаете, — сказал Лис. — Ну-ну… А что в Тиходонск приезжал Еж?
— Какой еще Еж? — встрепенулся Босой.
— Мокродел московский! Про скелет в корабельном отстойнике слыхали? Неужели ничего не слышали? — Лис с сомнением покачал головой. — Вы же с Каскетом перетираете постоянно, а он всю Москву знает, должен и Ежа знать!
— Так у Каскета и спросили бы! — огрызнулся Босой, в то же время усиленно переваривая информацию. Неужели Гарик и вправду заказуху устроил через москвичей?.. То-то «законники» столичные короновать его ломанулись!
— А я спрашивал уже, — сказал Лис. — И Каскета, и Гуссейна, и всю вашу братию. Все они у меня уже перебывали, вот на этом самом стуле сидели…
— Да? — вроде удивился Босой, хотя в городе такие новости расходятся за четверть часа и он все прекрасно знал. — И что?
— Ничего, — Лис пожал плечами.
И как-то сразу утратил интерес к беседе. Босой вышел от Коренева в тяжелых раздумьях. Чего хотел Лис? Напугать? Намекнуть, что Гарика завалили неспроста? Или, как это у него всегда бывает, отвлечь внимание от чего-то важного? Но от чего именно?
Босой мог ломать голову сколько угодно. Остальные, кто был сейчас в этой часовенке, тоже могли теряться в догадках. Но никто и предположить не мог, что всю эту карусель с допросами Лис затеял не ради Гарика, не ради Боцмана или Валета… А только ради того, чтобы, не вызывая ничьих подозрений, встретиться с одним-единственным человеком и сыграть на глубоко затаенных в его душе струнах мести, ревности и обиды — самых сильных побудительных мотивах почти всех преступлений. И этот человек сейчас стоял рядом с ними.
—
Карпет в нетерпении переступал с ноги на ногу. Ему казалось, что отпевание никогда не закончится. В левой руке свеча, правой Карпет крестился вслед за батюшкой, а когда не крестился, то сжимал в кармане куртки тяжелый металлический предмет, похожий на лимон. Скорее, скорее бы. Иногда он не выдерживал, бросал короткий взгляд на Каскета, который стоял по другую сторону от гроба и ни о чем не подозревал. Свеча в его руке начинала дрожать, руки потели, и Карпет отводил глаза. Он боялся, что не дождется конца церемонии. Может, прямо сейчас? И дело с концом! Заноза в душе превратилась в раскаленный осколок, он ворочался, раздирая сердце и обрывая нервы. Хорошо, что он принял две таблеточки и запил коньяком. Это бодрит, поднимает над окружающими, прямо к расписанному ликами святых куполу.
— Я слышал, ты уезжать собираешься, Рубен. Вроде в Штаты… Это правда?
Говоря это, Лис достал из ящика стола коробку с сигаретами и пепельницу, поставил перед Карпетом. Разговор происходил вчера вечером, около пяти часов. Солнце садилось в окне за спиной Лиса, слепя глаза Карпету.
— Уезжаю или нет, это мое дело, — поморщился Карпет. — И к убийству Гарика никакого отношения оно не имеет.
Он достал свои сигареты и закурил.
— Гарик тут ни при чем, — сказал Лис. — Я про тебя спрашиваю.
В дверь кабинета постучали, Лис неожиданно гаркнул во весь голос: «Я занят!!!». Так гаркнул, что Карпет даже вздрогнул.
— Я понимаю, говорить об этом неприятно, — продолжил Лис. — Но в Тиходонске тебе уже делать нечего. Бизнес твой усох, авторитет тоже… Не надо морщиться, Рубен. Все усохло, и не только у тебя. Я знаю. И все знают.
— Я не морщусь, — сказал Карпет, прикрываясь ладонью. — Это солнце.
— Только там, в Штатах, у тебя тоже ничего нет. Хотя главное, что там нет Каскета…
— Он мне сто лет пофиг! — взорвался Карпет. — Я его не боюсь и уезжаю не из-за него…
— Ага. Значит, уезжаешь все-таки! — усмехнулся Лис.
Карпет вздохнул и ничего не сказал.
— Вот объясни мне, Рубен, как могло такое случиться. Вы здесь жили-поживали, добра наживали… Если это можно, конечно, назвать добром. Мерялись друг перед другом, у кого машина круче, у кого бойцов больше, кто кому глотку перегрызть может ловчее… А потом откуда ни возьмись появляется Каскет и всех вас загоняет под стол, как пионеров!
Лис произнес последнее слово с прононсом: «пионэров».
— Помнишь, был такой Амбал? Никому не известный сявка Амбал, из-под баржи откуда-то вылез. И он самого пахана вашего Черномора точно таким же макаром на понт взял когда-то, явился к нему с гранатой — ты или я, или оба разом! Психологический момент!
Лис многозначительно поднял палец.
— И Черномор слабину дал. И вы тоже дали, лоханулись перед Каскетом!
— Меня там не было… И у него не граната! А у него взрывчатки под центнер было! — огрызнулся Карпет.
