Наутро они собрались не спеша и поехали на вокзал Union Station. Иван проводил ее до перрона.
— Вареныш, мы справимся, не сомневайся. У нас нет другого выхода. Я очень тебя люблю.
Варя села в вагон первого класса, откинула спинку кресла и тут же заснула. Три часа сна не повредит, если спится. На Grand Terminal она получила текст: «Жду на углу 43-й улицы». Варя шла по терминалу в короткой дубленке, с рюкзачком и дамской сумочкой, катя за собой огромную спортивную сумку на колесиках. Обычный приезжий на каникулах. Подошла к полицейским: «Какой выход ведет на 43-ю?» — «Вы что-то конкретное ищете, мэм?» — «Нет, просто меня там должны подобрать». — «Вперед и налево по эскалатору, мэм». — «Спасибо, офицер».
— Садись, мам. Сумку я положу в багажник сам. Хочешь, заедем к нам? Это по дороге.
— А мы успеем?
— У нас полно времени. К самолету тебе лучше приехать перед самой посадкой. А дом наш ты давно не видела. И родители Донны сегодня у нас в гостях. Я им ничего не говорил, не волнуйся. Просто чайку с ними выпьешь, и мы поедем.
— Мудрец ты мой.
— А телефон ты лучше не только выключи, но и батарейку вынь. Папе я позвонил, он знает, что я тебя уже встретил.
— Может, не будем играть в шпионские игры?
— А чего не поиграть? Интересно ведь.
В аэропорту Кеннеди было не протолкнуться. До отлета оставался ровно час, и темнокожий служащий «Аэрофлота» с удивлением посмотрел на них, когда они попросили продать билет первого класса. Он принялся куда-то звонить, и у Вари екнуло сердце. Потом он оформил билет и забрал Варин чемодан.
— Я подожду, пока ты пройдешь рамку. Мамсик, все будет хорошо, это я тебе говорю. Весной прилечу к тебе в гости, так что не скучай. Ну, давай, еще разок поцелуемся.
Варя прошла рамку и оглянулась назад. Пашка смотрел на нее, улыбаясь и размахивая над головой своей пушистой лыжной шапочкой. Варя уже взяла себя в руки. Она видит его не в последний раз, все будет хорошо. Потребуется много времени, сил и денег, но она справится. Она послала текст Андрею, своему другу в Москве. «Прилетаю завтра. Пришли машину в ШРМ в 13.30. Пашка тебе позвонит. До встречи».
— Эндрю, мы вели ее все два дня. Ни к чему нельзя было придраться. Всю субботу сидела с мужем дома, только на часок съездила на шопинг и к парикмахеру. На парковке у Saks Fifth Avenue они пошли было к чужому «мерседесу», похожему на их собственный, а там старушка какая-то сидела. Ну, думаю, если сейчас хоть до ручки ее машины дотронутся, чтобы отпечатки пальцев были, можно уже и о грабеже со взломом говорить. Так нет же, двух шагов не дошли, к своей машине повернули. Вчера утром села в поезд и поехала в Нью-Йорк к сыну. С вокзала прямиком к нему домой. Потом сын привез ее к московскому рейсу «Аэрофлота» практически перед отлетом. Билет взяли там же. Нам только оставалось на это смотреть, шеф.
— Я так и думал. Но все надо было отработать до конца. Теперь отпустим ситуацию, пусть британцы потеют, а мы понаблюдаем. Готовь предложения, как будешь выправлять свои ошибки, сукин сын. Думай, как снова все поставить под наш контроль.
Глава 7
Диковинные обитатели морозных джунглей
— Ну, и что у тебя лицо такое перекошенное с выпученными глазами? Будешь кофе-то?
— Буду… Андрей, я что, правда перекошенная?
— Совершенно. В глазах страх застыл. Не бойся, теперь-то уж чего бояться. Надо просто решать тему.
— А я думала, что хорошо держусь…
— Ты нормально держишься. Я тебе это еще осенью говорил. Но сейчас ты себя со стороны не видишь. А все произошло именно так, как я боялся.
— А Мэтью всю осень меня уверял, что…
— А я тебе говорил, что твой Мэтью дурак. Пацан. Выучился в английской школе юриспруденции, думает, умным стал. В бирюльки по книжкам, может, и умеет играть. А тут разработка профессионалов. Кто ее задумал, мы никогда, скорее всего, не узнаем, но пошла она по самому плохому варианту.
— Да уж, хуже некуда.
— Ты одно должна хорошо понять: это еще не дно. Дно впереди. Завтра, как иммунитет с тебя снимут, все взорвется. Все вой подымут, никто ни во что вникать не будет… Готовься, сожми себя в кулак и не позволяй себе заходиться. Потом будет еще хуже. Все твои наработанные связи порвутся. По крайней мере, на какое-то время. Люди — они такие… Как говорил классик, публике подавай балаган. От тебя будут шарахаться, как от прокаженной. Не обижайся, что так говорю, просто будь к этому готова. Здесь-то против тебя дело открывают, не знаешь?
— Ребята из правительства сказали, что не исключено. Ведь российская сторона тоже запросила снятия иммунитета. А не просить было нельзя, потеря лица. Не британцам же разбираться.
— Не объясняй прописных истин. Наши тебя, конечно, никогда не выдадут. Это исключено.
— Да это я понимаю, наши никогда никого не выдают. Но мне-то какой от этого прок? Ты правильно сказал: надо решать тему. Но тема же в Лондоне, а я здесь. Как Мэтью в Лондоне будет следствие закрывать, если я в Москве и ничего им объяснить не смогу…
— Дура, что ли, совсем? Ты здесь на свободе, а там будешь за решеткой — просто чтобы не уехала обратно в Москву. А как тему решать — это надо думать.
— Андрей, мне и так плохо, не нагнетай, пожалуйста.
— А ты правде в глаза смотри, пожалуйста. Н-да-а. Это сколько же денег потребуется теперь. Тебя твой Мэтью по миру пустит. И своих ты не увидишь очень долго. Может быть, несколько лет. Британцы будут теперь в этом неспешно, методично копаться годами. Так что отдыхать поедешь в Сочи, ха-ха.
— Андрей, я даже в Штаты не смогу поехать, не только в Англию?
— Дура, бл…дь, полная. Варя, ты не о том говоришь! «Поеду, не поеду»… Ты думай о главном. Тема в том, чтобы закрыть уголовное дело там, а если его откроют здесь, то и здесь тоже. И чем меньше ты будешь думать про заграницу, тем лучше. Но какая сволочь, этот ваш президент банка!
— А Мэтью говорил, что у него нет мотива…
— Заладила, «Мэтью, Мэтью…» Тоже мне, свет в окошке. Ты в него что, уже влюбилась?
— Ничего я не влюбилась. Ты просто ревнуешь, поэтому и называешь дураком. Он очень умный и в своей области действительно звезда.
— С влюбленными девушками бесполезно разговаривать. А этот твой партайгеноссе что?
— Рольф? Он, наверное, весь исстрадался. Я ему неделю не звонила, понятно почему. Сказала Пашке, чтобы тот позвонил Рольфу, когда мой самолет уже взлетит. Чтобы хоть как-то успокоить мою бедную Собаку. Представляешь, каково ему там одному? Он же ничего не знает, голову ломает, почему от меня уже неделю нет звонков. Я ему сегодня вечером позвоню. Как я ему все это объясню, не представляю? Его удар хватит.
— Или не хватит. Не удивлюсь, если он тебя трахал, а при этом своим стучал.
— Андрей, ну что ты говоришь! Как у тебя язык поворачивается! Мы три года вместе, я ничего, кроме добра и поддержки, от него не видела.
— Слушай, не будь ребенком. Человек на такой работе, тем более немец, — к бабке не ходи, что он стукачок.
— Андрей, теоретически каждый может быть стукачом. Но я же знаю, как он ко мне относится, ведь три года притворяться нельзя.
— А он и не притворялся. Он может прекрасно к тебе относиться и при этом стучать.
— Тебе просто надо сделать мне побольнее и обхаять ну всех моих мужиков!
