подтягивание на перекладине давало одно очко. Десятая доля секунды при беге или плавании, сброшенная сверх определенного времени, — тоже очко. Все это суммировалось по ходу занятий.
Первая встреча принесла успех команде Гагарина. Правда, в первой половине встречи она проиграла 6 очков: «споткнулась» на перекладине. Но с каким упорством каждый старался подтянуться лишний раз!
— Поднажми, Валера! Ну, давай еще разок! — подбадривали Быковского, не очень любившего снаряды.
Даже скептики забыли, что подтягивание — «скучное» упражнение. Когда преподаватель объявил результаты, команда Гагарина не без азарта пообещала:
— Ничего, мы на баскетболе отыграемся.
И отыгрались, уйдя вперед на 10 очков.
Своеобразное многоборье продолжалось. Оно захватило и преподавателей и их подопечных. Успех переходил от одних к другим. Но однажды команда Поповича отстала от соперников на целых 15 очков. В последующие четыре дня ей все еще не везло. Много очков она теряла в баскетболе и прыжках в воду. Два в общем-то неплохих игрока неважно прыгали в воду: с трамплином они познакомились только здесь. «Солдатиком» с пятиметровой вышки еще куда ни шло — решались. А вот полуоборот назад никак не получался.
Но чего не сделаешь ради команды! Один, наконец, набрался духу и довольно удачно выполнил прыжок, который давал больше очков, чем прыжок «солдатиком». Его дружок тоже не удержался и решительно подошел к краю вышки. Все было бы хорошо, но в момент прыжка парень согнулся, чего не следовало делать. Приводнился довольно-таки неудачно. Брызги столбом. И спина — будто кипятком ошпаренная. Однако лишнее очко было заработано. Леонов довольно остроумно проиллюстрировал эту борьбу в очередном «Нептуне».
Впереди по-прежнему шла команда Юрия. Обыкновенные прыжки выполняли запросто. На воде много очков заработал Быковский, который огорчал всех неуважением к снарядам. Валерий один сделал полтора оборота вперед с трамплина и вышки. У его будущего дублера очень хорошо получался прыжок — оборот назад, прогнувшись.
После «водной феерии» разрыв очков увеличился до 40. Преподаватели вовремя заметили, что интерес к состязаниям может пойти на убыль. Что-то надо делать. Пришлось пойти на маленькую хитрость. В таблице еще не были оценены некоторые виды спорта, которыми предстояло заниматься в ближайшее время. Чтобы уравнять шансы команд, за выигрыш в водное поло предусмотрели очки с поправочным коэффициентом. Команда Поповича получила реальную возможность ликвидировать отставание — здесь подобрались сильные пловцы.
За неделю богатыри-Поповичи, как их нарекли, ликвидировали разрыв в очках. Состязание стало еще более острым.
А вечером наступала тишина — покой на втором этаже гостиницы. Тете Степаниде уже не приходилось никого утихомиривать. Едва темнело, «дьяволы» засыпали мертвецким сном.
ВЕЧЕРНЯЯ ИСПОВЕДЬ
Профессор медленно вышагивает по классу и, временами поглядывая в окно на взбухшие почки, рассказывает неторопливо, с раздумьем:
— Представим себе человека, попавшего на Юпитер. Там невозможно длительное пребывание. Если облачиться в универсальный скафандр, от всего можно спастись — и от высокой температуры, и от низкого барометрического давления, и от вредного газа. А вот от силы тяжести спасения нет. Ускорение силы тяжести там равно 2,659. Это значит, если ты на Земле весишь семьдесят пять килограммов, то на Юпитере отяжелеешь чуть ли не втрое…
— Почти как на центрифуге, — прикидывает кто-то из космонавтов вслух…
Как завороженные, слушают ребята полуреальный, полуфантастический рассказ. А рассказчик незаметно спускает слушателей на обетованную твердь:
— Но вернемся теперь к Земле-матушке. Для преодоления ее тяготения нужны усилия, равные… можно по-разному предполагать ощущения, вызванные прорывом атмосферного и гравитационного фронтов, многое в наших силах предопределить заранее. Но в полной мере обо всем сможете судить лишь тогда, когда сами увидите качнувшуюся за иллюминатором нашу планету…
Слушатели пока не знают, что кому-то из них совсем скоро придется испытать то, о чем говорит ученый. Правда, первые впечатления от старта они уже испытали. Но то были сторонние впечатления. Космонавты видели, как за пределы эфира уходили четвероногие разведчики.
До мельчайших штрихов запомнился взлет ракеты, уносившей на орбиту «Звездочку». Торпедообразная махина, выплеснув поток огня и дыма, начала медленно уплывать ввысь. Космонавты переживали не только восторг, но и что-то близкое к сожалению: почему не человек там?!
Кто полетит первым? Об этом не было объявлено до последних дней перед стартом. Но все шестым чувством угадывали: лететь Гагарину. Собственно, лететь могли и Герман, и Попович, и Андриян, и другие. Но по ряду причин все нити шли именно к Юрию. Ребята многозначительно поглядывали на коллегу и, чего скрывать, не только радовались, но и чуточку завидовали. А он, видимо, сам не подозревал, что ему уготовано судьбой. Когда Попович намекнул: «Жребий-то за тобой остается», Юрий пожал плечами:
— Это еще бабушка надвое сказала…
Теплым апрельским вечером ребята всей гурьбой нагрянули к Гагариным. Прямо с порога Титов галантно извинился:
— Простите, что врываемся в ваши владения без приглашения. Рассчитываем на вашу снисходительность.
— Вполне рассчитывайте, ребятки, — захлопотала Валя, рассаживая гостей на тахту, стулья и кухонные табуретки.
После шумного чаепития мужчины уединились на кухне и повели свой сугубо «космический» разговор.
— Вот что, Юра, — заговорил Комаров. — По всем признакам, первым в полет уйдешь ты. Хотели мы тебе кое-что сказать.
— Всегда готов выслушать, — насторожился Юрий.
— Так вот, не знаю, как тебе сказать, чтобы ты правильно нас понял… Ну, сам понимаешь, суть не столько в самом тебе… Помнишь, были мы на заводе, в институте. Люди переживают…
— Ребята, что вы начали досрочную нотацию читать? — умоляюще простонал Юрий. — Может, и не мне придется…
— Вполне возможно. Если предложат, никто не откажется. Но мы решили с тобой потолковать на всякий случай.
Комаров наклонился к Юрию:
— Знаешь, Юр, если полетишь, это ж здорово! Представляешь?
— К чему клоните, ребята, не пойму? — все еще не веря в предсказания друзей, допытывался Гагарин.
— А ты слушай и на ус мотай, — необычно сухо посоветовал Беляев.
— Ну, ну, мотаю…
— Так вот, — привстал Комаров, — дай нам честное, дружеское слово, что всегда останешься таким же.
— Видите ли, — совсем сбился с толку Юрий. — Я ведь не знаю, как это сделать… Никогда никакой клятвы не давал, кроме той, что перед строем…
— Нет, нет, говори прямо, не финти.
— Понимаете, ребята, — Юрий зашагал по кухне. — Я всегда был перед вами как на духу. Да и не только перед вами…
