да, иногда бывают, но, когда близко смерть, никогда не происходят. Ладно, будем считать, что нам повезло, хоть я помню, как ты рассказывал, что раньше превращался в кармака. Это же было?
— Меня превращала в него одна колдунья. — Макс вздохнул. — И это было больно и неприятно...
— А что было с твоим телом, когда ты превращался?
— Оно оставалось человеческим, только я из него выходил и становился самым странным существом во вселенной.
— Вот это я и хотела узнать. — Кошка встала и начала раздеваться. Макс смотрел на нее во все глаза, внутри что-то сладко сжималось, хоть сил у него уже не было. Впрочем, внизу живота вновь что-то шевельнулось. — Возможно, ты научился призывать эту тварь. Если так, то у нас появился дополнительный шанс на выживание. Ладно, потом разберемся, а сейчас нужно идти, небо становится серым — верный признак того, что скоро рассветет, а днем десантники обязательно попробуют нас достать. Я дальше пойду в облике зверя: в нем мне проще. Раньше мечтала стать человеком, а теперь понимаю, какое это было глупое желание. — Мумру разделась и теперь стояла перед ним во всей своей ослепительной наготе, нисколько не смущаясь, наоборот, поворачиваясь, чтобы он мог все рассмотреть. А смотреть было на что: тонкая талия, высокая пышная грудь, широкие бедра, стройные ноги, а над всем этим — лицо молодой задорной девчонки с огромными глазами, при взгляде в которые екало в груди. — В человеческом облике хорошо только сексом заниматься.
— Правда?
— И перестань так на меня смотреть, а то я снова на тебя наброшусь. — Кошка рассмеялась. — У нас, оборотней, другие отношения. Мы живем мало, поэтому времени на выпендреж и заигрывания у нас нет, — если нам кто-то нравится, то подходим и говорим, а тот просто обязан ответить тем же, иначе его ждет суровой разговор с наставником. Волчата у нас вообще считаются подарком Великого Волка, поэтому и отношение к ним как к чему-то очень дорогому. Правда, рожать мы предпочитаем в зверином обличье, тут ты прав, потому что не так больно. И оборотни не создают устойчивых пар — лучше всего, если волчата будут от разных самцов, так больше шансов на выживание. В общем, не переживай...
— Но я думал...
— Ты мне нравишься, Макс... — Мумру подошла к нему и прижалась так, что Лис потерялся в этом мире. — Если бы ты был оборотнем, я бы объявила тебя своим, но ты же человек!
— Я не подхожу тебе? — спросил Макс. — Ты не любишь меня, поэтому не хочешь объявить меня своим?
— Нет, ты точно кретин. — Маша рассмеялась и запрокинула голову к небу, выкрикнув: — Ну что ж, раз сам напросился... Великий Волк, я объявляю этого парня своим и буду драться с любой самкой за него, прими это и запомни!
— Круто, — ошарашено проговорил Лис. — Не думал, что у вас все так просто.
— К чему сложности, когда жизнь коротка?
Мумру встала на четвереньки и закрутилась все быстрее, быстрее, пока не превратилась в коричневый круг, а когда остановилась — поднялась огромной кошкой. Она подошла к нему, боднула головой, а потом, встав на задние ноги, облизала его лицо. Макс увидел шаловливые искорки в ее глазах, улыбнулся и, подняв вверх руку, провозгласил:
— Великий Волк, объявляю эту глупую кошку своей любимой женщиной и буду драться с любым самцом, хоть и знаю, что проиграю эту схватку. Учти это, пожалуйста, и запомни.
Мумру повалилась на спину и задергалась в странном припадке, при этом издавая непонятные звуки: то ли мяуканье, то ли взвизгиванье. Вряд ли кто-то в этой галактике наблюдал, как животные смеются. Лису повезло — он это только что видел своими глазами. Когда отсмеялась, она подошла к нему, заглянула в его глаза, все еще повизгивая от смеха, и толкнула лапой рюкзак.
— Не знаю, над чем ты смеялась, но я был искренен. — Макс начал привязывать мешок ремнями, стараясь расположить их так, чтобы они не мешали зверю двигаться. — Надеюсь, ты тоже. Я правда в тебя влюбился...
Кошка фыркнула.
— Не хочешь верить — не надо, но это так и есть. — Лис закрыл застежки и набросил на плечи ремни своего рюкзака.
По лесу пополз предрассветный туман, влажный, холодный, который, казалось, пронизывал до костей. Утро приближалось, а они по-прежнему были далеки от своей цели. За ночь они прошли не больше пяти километров, остальное время сражались, умирали и любили друг друга.
— Давай, шагай, подруга. Я за тебя умереть поклялся.
Мумру фыркнула еще раз и пошла вперед. На этот раз
она шла осторожно, принюхиваясь и прислушиваясь, ее ноздри раздувались, а уши ходили из стороны в сторону: похоже, она убедилась, что против сильного зверя ей не выстоять, но Макс этому был рад, и вообще он испытывал невероятное ощущение счастья. Они любили друг друга, и им обоим понравилось — разве это не здорово? На самом деле Лис всегда боялся того, что может оказаться неуклюжим в постели: ведь весь его опыт — это несколько проституток, которые ложились с ним за деньги и, конечно, не могли ничего плохого сказать из боязни, что он им не заплатит. Ас Машей все получилось замечательно, может, потому что он ни о чем в этот момент не думал? Его просто понесло куда-то, а он не стал противиться этому чувству.
Кошка иногда оглядывалась на него, и ему казалось, что он видит в ее глазах странное недоумение, как будто Маша тоже не понимала того, что с ними произошло. Наверное, и у нее возникли к нему какие-то чувства. Макс об этом подумал и огорченно замотал головой: такого просто не может быть! Кому может понравиться беспризорник, который вырос в большого вора?
— Стоять! — Лис вздрогнул и вдруг понял, что слишком задумался и пропустил предупреждение своего тела об опасности, а они находились не в той ситуации, чтобы забывать о том, что их могут убить. — Руки вверх!
Макс поднял руки вверх, оглядываясь по сторонам. Кошки он не увидел — вероятно, она успела спрятаться. Из-за кустов вышли трое разведчиков в камуфляже, обвешанных с ног до головы оружием.
— Ты, что ли, Ганс Дроссель? — спросил с усмешкой разведчик со знаками старшего лейтенанта. — Если так, то почему не стал дожидаться нас возле флаера?
— Я Ганс Дроссель, вы не ошиблись, — закивал Макс. — Я очень рад вас видеть, правда. Я простой служащий, который решил немного отдохнуть от суеты города. Мне понравился этот лес, я даже решил слетать в ближайший город, чтобы купить оружие и здесь поохотиться на диких зверей, но когда летел, на меня налетели перехватчики. Они угрожали мне ракетами, а я хорошо знаю, что нельзя спорить с теми, у кого есть оружие и власть, поэтому опустился вниз, как мне приказали, но мой аппарат застрял в ветвях деревьев, а ночью появились страшные звери, они так ревели, что я испугался и побежал сам не знаю куда.
— Хорошая попытка, — ухмыльнулся разведчик. — И даже могло бы прокатить, если бы не связь. Твой флаер не застрял в ветвях, а стоит на поляне абсолютно исправный и готовый к взлету, да и для насмерть перепуганного обывателя ты слишком предусмотрителен. У тебя за плечами рюкзак, а в нем, я уверен, имеется все, что нужно для долгого похода, и ты не мечешься хаотично по лесу, а движешься строго по прямой к ближайшему населенному пункту. Кстати, тебя уже три часа ведут спутники. Так что, Макс по прозвищу Лис, я рад нашей встрече, кстати, на фото ты выглядишь старше. Я — старший лейтенант Хобот, моих спутников тебе знать не положено.
— Я тоже рад, — заулыбался Макс. — Со мной столько всего произошло, на нас напали, только меня зовут Ганс Дроссель...
— Кончай врать, Лис, — поморщился старший лейтенант. И он сам, и его спутники настороженно смотрели по сторонам, оружие держали наготове. — Теперь я понимаю, откуда у тебя такое прозвище. Мне абсолютно все равно, что с тобой происходило, моя задача — доставить тебя на линкор, и все. Тебя и дикую кошку из оборотней, которая должна быть с тобой. Кстати, где она? Соврешь — получишь в живот из парализатора, а это больно.
— Она убежала сразу после того, как я посадил флаер...
Лис не успел договорить: получил выстрел в живот. Как он ни готовился к этому — все равно оказалось невыносимо. Он упал на землю, его ноги задергались сами собой, а изо рта пошла слюна.
