Научное наследие Женевской лингвистической школы

«Реконструкция – это необходимый инструмент, с помощью которого с относительной легкостью устанавливается множество общих фактов синхронического и диахронического порядка» [Соссюр 1977: 257]. Так, quelqu’un в вопросе Quelqu’un est venu? может приобретать значимость вопросительного или неопределенного местоимения в зависимости от интонации, тона и ритма. При этом знак транспозиции сливается с транспонированным элементом. Фрей прибегает к образному представлению этого явления Ш. Балли: знак транспозиции вместо противопоставления артикулируемому знаку накладывается на него [Балли 2003]. Вопросительная значимость является относительно фиксированной, в то время как значение неопределенности является более широким, приобретает разные нюансы. Простая неопределенность: quelqu’un ( quelque chose , quelque part , une fois ...), эмфатическая неопределенность n’importe qui ( quoi , où , quand ...), а также неопределенность количественного характера chacun ( chaque chose , en chaque lieu , chaque fois ), наконец, слова обобщающего характера tous ( tout , partout , toujours ). Основываясь на транспозиции как универсальном явлении, он полагал, что именно транспозиция привела постепенно к образованию неопределенных местоимений. Свое предположение он иллюстрировал примерами употребления вопросительных слов в значении неопределенных во многих индоевропейских языках: древнегреческом, латинском, готском, оскском, умбрском, ведийском. Фрей установил знаки транспозиции вопросительных местоимений в неопределенные в этих языках, а также в китайском и японском. Среди нескольких типов таких языков он выделял повтор вопросительного слова: лат. quis – quis , оскский pit – pit , хеттский kuiš – kuiš . Фрей выдвинул гипотезу: если и. е. – народ, который мог существовать, употреблял вопросительное местоимение > kxi в качестве неопределенного, это означает, что слово, имевшее значение «кто?» приобрело значение «кто-то» в процессе функционирования языка.

Если в диахронии имеет место эволюция, то в синхронии транспозиция характеризуется обратимым характером в том смысле, что говорящий субъект может спонтанно вернуться к исходной форме, чего нельзя сказать об эволюции. Задача лингвиста – реконструкция состояний, т. е. отношений синхронного плана, которые могли существовать в сознании говорящих субъектов. Таким образом, Фрей использовал понятие транспозиции для объяснения фактов диахронии, основываясь на сходных явлениях в синхронии, анализируя их с функциональной точки зрения с позиции говорящего субъекта.

Многие положения теории транспозиции Женевской школы получили развитие во французской грамматике. Развивал идеи Ш. Балли Л. Теньер, отводя транспозициям первостепенную роль в организации предложения и особенно в его преобразованиях. Он давал следующее определение транспозиции (трансляция, в его терминологии): «Трансляция состоит в переводе полнозначного слова из одной грамматической категории в другую, т. е. в преобразовании одной разновидности слова в другую» [Tesnière 1959: 157]. В словосочетании le livre de Pierre Pierre является с синтаксической точки зрения прилагательным-определением, подобно rouge в le livre rouge . Теньер различал две степени трансляции. Трансляция первой степени касается слов, второй – целых предложений, трансформируя их в член предложения. Средством трансляции выступает союз. Нетрудно заметить, что в данном случае Теньер развивает идеи Балли. Заслуга Теньера в том, что он дал подробное описание транспозиций во французском языке.

Ж. Дюбуа относил транспозицию к другим видам трансформации и рассматривал ее в рамках трансформационной грамматики [Dubois 1968]. Рассматривая слово как единицу речи, он анализировал транспозиции только в составе целых предложений. Что касается типов транспозиции, Дюбуа различал взаимные переходы между прилагательным, глаголом, существительным, транспозицию этих трех классов в наречия. Среди средств транспозиции Дюбуа выделял только два средства морфологического порядка: прежде всего аффиксацию, а также конверсию. Уделял внимание он и семантическим изменениям в процессе транспозиции.

Проблема транспозиции разрабатывалась и в нашей стране (Л. И. Илия, В. Г. Гак, Г. Г. Соколова, Л. Ф. Пешкова и др.). Транспозиция в синтаксисе определялась как взаимообмен функциями между разными частями речи, обладающими различными грамматическими категориями и различной синтаксической сочетаемостью. Теория транспозиции иногда связывалась с теорией словосочетания. В настоящее время развивается когнитивный подход к вопросу транспозиции. В транспозиции, отмечает Е. С. Кубрякова, ярко проявляется «поразительная способность... характерная для восприятия мира и его отражения в сознании человека» [Кубрякова 2004: 399]. Транспозиция изучается в связи с дискурсом, в котором она осуществляется, а также в связи с говорящим субъектом в рамках порождения речи. Ставится задача не ограничиваться таксономическим подходом к результатам процессов транспозиции, а изучать транспозицию и «в связи с объективацией в этих процессах особых концептуальных структур» [Кубрякова 2004: 352]. Напомним, что та же проблема, в иной терминологии, ставилась А. Сеше еще в 1926 г.

Женевской школе принадлежит приоритет в разработке теории транспозиции. Эту теорию следует рассматривать как важную часть ассоциативной, парадигматической грамматики любого языка. Она является соссюровской версией, не формализованной, но не менее плодотворной чем то, что позднее стали называть трансформационной грамматикой. Таким образом, можно по праву утверждать, что ТГ зародилась в недрах Женевской школы. Теория транспозиции подготовила почву для развития структуральной и генеративной грамматики. «Теория транспозиции, – писал А. Фрей, – была уже разработана в Европе, прежде всего в Женеве, когда ее “открыли” в США, где она была переименована в генеративную грамматику» [Frei 1968: 56]. Теория транспозиции также стала применяться для изучения словообразования, синтаксической синонимии, разработки семантического синтаксиса, теории тропов и др.

Глава III Семиологическая концепция Л. Прието

§ 1. Знак и знаковая репрезентация

Исследователи научного творчества Ф. де Соссюра Р. Годель и Р. Амакер выделили в его учении две составляющие: семиологическую и лингвистическую. Семиологической составляющей является определение языка как системы знаков, абстрагируясь от его внутренней организации. Семиологическими являются понятия значимости и тождества. Лингвистическая составляющая рассматривает конструирование слов и предложений, их знаковый характер. Из лингвистов Женевской школы только Л. Прието сосредоточил внимание и последовательно развивал семиологическую составляющую. Наряду с Соссюром на формирование семиологической теории Прието оказали влияние идеи Э. Бюиссенса, Л. Ельмслева, А. Мартине, Р. Барта, Ж. Пиаже, представителей логического позитивизма.

Термином «семиотика» Прието обозначал все, что относится к строению и функционированию знаковых систем в обществе (в свою очередь, семиотика является предметом семиологии). Знаковая ситуация имеет место в том случае, когда факт, событие выступают в функции индикации и представляют собой индекс, из принадлежности которого к определенному классу можно сделать заключение о принадлежности другого факта к другому определенному классу [Prieto 1975b: 15]. Например, серый цвет неба вечером является индексом для рыбака о волнении моря на следующий день.

Прието выделял три вида индексов: 1) спонтанные, 2) ложно-спонтанные и 3) намеренные. Первый вид индексов, как свидетельствует приведенный выше пример, носит, по преимуществу, природный характер. Таким образом, спонтанным индексам присуща каузальная связь. К этому виду он также относил, хотя они и не имеют природный характер, такие индексы, как акцент.

Второй вид является менее многочисленным. К нему относятся преднамеренные действия, производимые с целью выдать их за естественные. Примером может служить имитация акцента с целью выдать себя за иностранца.

Намеренные индексы представляют собой преднамеренные случаи индикации, которые достигают своей цели при условии, если получатель воспринимает их как целевые. Например, знак ограничения скорости приобретает знаковую функцию, если участники дорожного движения признают его в качестве определенной целевой индикации.

Намеренный индекс, удовлетворяющий определенным условиям, благодаря которым он выступает в виде единства, называется сигналом. Эти условия следующие: индекс должен быть автономным, он не должен члениться на более мелкие составляющие, различающиеся между собой в пространственно-временном плане, каждая из которых могла бы быть намеренным индексом. Сигналом является дорожный знак ограничения скорости, поскольку он представляет собой намеренный автономный индекс, не членимый на составляющие,