Соссюра и выступили систематизаторами его идей. Этому в немалой степени способствовало то, что многие положения учения Соссюра стали известны Балли и Сеше из устного общения и переписки с их учителем.
Влияние Соссюра чувствуется в работах Балли и Сеше, опубликованных до того, как Соссюр начал чтение курса общей лингвистики. По словам Сеше [Sechehaye 1927: 218 – 219], вдохновение, навеянное теорией и методом Соссюра, проявилось уже в первой крупной работе Балли «Краткий очерк стилистики», опубликованной в 1905 г. [Bally 1905], т. е. за год до того, как Соссюр приступил к чтению своего курса. Однако наибольший интерес в этом отношении представляет первая крупная работа самого Сеше «Программа и методы теоретической лингвистики», вышедшая в 1908 г. [Sechehaye 1908]. Она примечательна предвосхищением, а нередко и более глубоким изложением основных положений учения Соссюра.
Научный интерес для историографии языкознания представляет вопрос о доли участия Балли и Сеше в подготовке к печати «Курса общей лингвистики» Соссюра. Обычно этих двух учеников Соссюра приравнивают друг к другу как равноправных участников подготовки его труда. «Если редакция “Курса”, – пишет исследователь творчества Соссюра С. Буке, – является совместным трудом двух коллег (и, как отмечает Годель, Балли часто склонялся на сторону Сеше при интерпретации записей студентов), в первоначальном замысле проекта главная роль принадлежит, кажется, Балли: публиковать не конспекты слушателей, а реконструировать научную мысль Соссюра» [Bouquet 1998: 194]. Об этом свидетельствует, в частности, письмо Ш. Балли А. Мейе, обнаруженное автором в архивных материалах Балли в Коллеж де Франс, и дальнейшая переписка двух ученых [Correspondances Bally – Meillet (1906 – 1932) // CFS. 1989. № 43: 102 – 103]. Попутно отметим, что сам Мейе склонялся к тому, что при подготовке «Курса» Соссюра к печати предпочтительно основываться на конспектах его слушателей.
Работа А. Сеше «Программа и методы теоретической лингвистики» (1908), содержание которой удивительным образом перекликается с «Курсом», дает основание считать, что он лучше был подготовлен к восприятию идей Соссюра и их систематизации, чем Балли, научные интересы которого были сосредоточены на стилистике. К тому же из документальных источников известно, что в период подготовки лекций Соссюра к изданию Балли был очень занят научно-педагогической деятельностью. Основная работа по изданию «Курса» была проделана Сеше, и лишь на ее завершающем этапе в ней приняли участие Балли и Ридлингер. В самом предисловии к «Курсу» издатели пишут, что «для третьего курса (последнего и наиболее значимого. –
Балли и Сеше отдавали себе отчет в чрезвычайной сложности и ответственности задачи, за решение которой они взялись. «Мы полностью осознаем свою ответственность перед лицом научной критики и перед самим автором, который, возможно, не дал бы своего согласия на опубликование этих страниц. Эту ответственность мы принимаем на себя целиком и хотели бы, чтобы она лежала только на нас» [Там же: 38]. Действительно, задача издателей была не из легких, и, как установил Р. Годель, изучивший и опубликовавший рукописные источники «Курса» Соссюра [Godel 1957], они не всегда удачно справились с нею. Сеше объяснял построение «Курса» тем, что три курса лекций, прочитанных Соссюром, изложены по-разному, поэтому издатели расположили материал в том порядке, который им показался наиболее приемлемым и логичным [Sechehaye 1927: 234]. Так, вместо авторского заглавия первой главы первой части «Язык как система знаков», в которой лингвистика рассматривалась как часть семиологии, они ввели заглавие «Природа языкового знака», а связь лингвистики и семиологии перенесли во «Введение» (гл. III, § 3); кроме того, этот материал был более подробно представлен в курсе, прочитанном Соссюром в 1908/1909 г., тогда как издатели представили текст на основе курса 1910/1911 г.
Композиция «Курса» обусловлена тем, как сами Балли и Сеше понимали теорию своего учителя, и в этом смысле канонический текст можно рассматривать как своего рода манифест Женевской школы. В дальнейшем учение Соссюра получило развитие в той последовательности, в какой оно изложено в «Курсе». Дихотомия языка и речи была принята в качестве постулата и в классических школах структурализма. Она послужила основой для разработки фонологической теории Пражской школы, учения глоссематики о языке как форме, понятий варианта и инварианта в различных направлениях структурной лингвистики.
Вряд ли учение Соссюра получило бы быстрое распространение и завоевало умы лингвистов, если бы не энергичная популяризаторская и пропагандистская деятельность Балли, Сеше и Карцевского.
Впервые основные положения теории Соссюра без их анализа были представлены 27 октября 1913 г. Ш. Балли в публичной вступительной лекции курса общей лингвистики при вступлении в должность заведующего кафедрой, унаследованной от Соссюра [Bally 1913]. В то же время некоторые важные понятия учения Соссюра были представлены упрощенно и неадекватно. Это касается, в первую очередь, значимости, которую Балли приравнял к значению, – соблазн, против которого впоследствии предостерегал Л. Ельмслев. В этой же лекции Балли заявил, что материалы Соссюра, возможно, будут когда-нибудь опубликованы.
Сеше первый обратил внимание научной общественности на новизну положений теорий Соссюра, прежде всего, на ее главное звено – произвольный и линейный характер языкового знака в статье «Проблемы языка в свете новой теории», опубликованной всего через год после выхода «Курса» [Sechehaye 1917] [8] . «С неутомимым упорством он, – говорил о Сеше Балли, – защищал теоретические принципы “Курса” от несправедливой критики, старался разъяснить наиболее сложные его положения, смысл которых не лежал на поверхности» [Мартен 2003: 219]. В 1922 г. Ш. Балли совместно с Леопольдом Готье издал «Сборник научных публикаций Ф. де Соссюра» [Bally 1922а].
С. Карцевский был одним из самых первых пропагандистов учения Соссюра в России и Восточной Европе. Благодаря его выступлениям на заседании Московского лингвистического кружка весной 1918 г. отечественные лингвисты одними из первых познакомились с новаторскими идеями Соссюра. Позднее, в 20-е гг., во время пребывания Карцевского в Праге, с учением Соссюра познакомились чешские лингвисты и, руководствуясь его положениями, создали по инициативе Карцевского Пражский лингвистический кружок.
Р. Амакер выделяет два периода в развитии «соссюрологии»: 1) от публикации «Курса» до конца Второй мировой войны, связанный главным образом с деятельностью Балли и Сеше, 2) после 1945 г., когда началось тщательное исследование рукописного наследия Соссюра с целью придать его учению законченный и связанный характер; второй подход он называет неососсюрианством [Amacker 1976: 72 – 73].
Известно, что издатели «Курса» ограничились некоторыми конспектами слушателей трех курсов, о чем они сами писали в предисловии, отметив, что попытки найти записи самого Соссюра окончились неудачей. Таким образом, мысль Соссюра долгое время воспринималась на основе канонического текста «Курса».
Интересно, что еще в 1939 г. А. Сеше поставил вопрос о несоответствии мыслей Соссюра формулировкам «Курса» и о возможном их пересмотре [Sechehaye 1939: 22]. В 1952 г. А. Фрей сослался на даты и содержание лекций Соссюра; это свидетельствует о том, что он имел доступ к рукописным источникам «Курса» [Frei 1952]. Совсем не случайно именно он рекомендовал Р. Годелю заняться их исследованием.
В 1954 г. Годель опубликовал в «Тетрадях Ф. де Соссюра» «Неизданные заметки Ф. де Соссюра» с предисловием, в котором сообщался важный факт: эти заметки, написанные до 1900 г., свидетельствуют, что общетеоретические проблемы интересовали Соссюра задолго до чтения лекций по общей лингвистике.
А в 1957 г. Годель выпустил научный труд «Рукописные источники Курса общей лингвистики» [Godel 1957], содержащий тщательный анализ оригинальных конспектов и заметок самого Соссюра, которые не были известны издателям. С этого времени ссылки на «Курс» стали корректироваться обращением к книге Годеля.
Ученик Годеля Р. Энглер проделал кропотливую работу по сопоставлению и сличению всех рукописных материалов с каноническим текстом «Курса общей лингвистики», что позволило установить, как соотносится интерпретация издателей с оригинальными источниками «Курса» [Engler 1967; 1968]. Он также проанализировал создание научной терминологии Соссюром. Словарь Энглера включает термины, впервые введенные в научный обиход самим Соссюром, и термины, ранее существовавшие, но переосмысленные Соссюром в рамках его теории [Engler 1968].
Работы Годеля и Энглера доказали отсутствие полной аутентичности идей Соссюра с каноническим текстом, что привело к пересмотру понимания таких кардинальных положений теории Соссюра, как различение языка и речи, синхронии и диахронии, внутренней и внешней лингвистики, подвергавшихся несправедливой критике за их противопоставление и абсолютизацию. Результатом «соссюрологии» стало то, что научное творчество Соссюра исследовано так глубоко, детально и всесторонне, как никакого другого лингвиста.
Так, с Соссюра было снято «обвинение» в ортодоксальном противопоставлении синхронии и диахронии, внутренней и внешней лингвистики. Было установлено, что Соссюр проводил эти различия в методологическом плане, исходя из сложной, противоречивой природы языка. Работа в этом направлении была продолжена прежде всего стараниями
