— Рождения?
— Ты правильно расслышал. Я об этом знаю только вот что: родителями Джона были мистер и миссис Джон Себастиан из Ри, штат Нью-Йорк. Миссис Себастиан звали Клер. Вечером пятого января тысяча девятьсот пятого года — записываешь, пап?
— Да, сэр, — инспектор вздохнул, — «пятого года».
— Себастианы ехали на машине домой из Нью-Йорка в метель. Около Маунт-Кидрон они перевернулись. В результате аварии у миссис Себастиан начались преждевременные схватки. Она умерла в родах, а отец Джона умер примерно неделю спустя от травм. Вот все, что мне известно. Но я хочу знать об аварии и об accouchement[Преждевременные роды
как Валентина, Мариус и Эллен соревнуются в лепке снежных баб. А Расти наблюдала за Джоном, который не выглядел особенно радостным.
Эллен воплем приветствовала Эллери. Он в ответ лишь улыбнулся, помахал рукой и обратился к Джону:
— Можно на пару минут позаимствовать твою невесту?
— При условии, что не станешь отговаривать ее выходить за меня замуж. Кстати, ты в нее тоже влюблен?
— Безумно, — сказал Эллери и отвел Расти в сторонку. Розовые щеки Эллен сделались пунцовыми, а когда Мариус сказал ей что-то, она схватила пригоршню снега и кинулась на него.
— Не понимаю, зачем я вам понадобилась, — сказала Расти. — К тому же я уже ангажирована. Эллен свободна.
— Потому что Эллен не может ответить на вопрос, который я хочу задать, — Эллери улыбнулся. — А вы можете.
— Какой вопрос?
— Расти, как вышло, что вы не упомянули тринадцатый подарок со знаком зодиака?
— Ах это? — сказала Расти. — А что, забыла?
— Забыли, — ласково сказал Эллери.
— Да, я действительно его заказывала. Это была копия того, что предназначался Джону.
— А почему вы заказали дубликат?
— Потому что Джон попросил. Еще вопросы, мистер Куин?
— Один. Почему Джону понадобилось два зажима с Козерогом?
— Я могла бы ответить, что скорее всего потому, что шестого января Джон получит кучу денег и одного ему не хватит. Но это будет праздный домысел. — Расти держалась невозмутимо. — На самом же деле, мистер Куин, я просто не знаю зачем.
— И вы не спросили?
— Конечно, спросила.
— И как он ответил?
— Он засмеялся, поцеловал меня и сказал, что мы пока еще не муж и жена. Почему бы вам самому не спросить его?
— Пожалуй, так и поступлю, — сказал Эллери. — Даже рискуя получить от него поцелуй.
Его напускная серьезность скрывала серьезность подлинную. Но Эллери никак ее не выказал, когда отвел Джона в сторонку.
— Так как же, Джонни-малыш? — спросил он, — откуда два Козерога?
— Как ты узнал? — неприязненно спросил Джон. — Расти сболтнула?
— Нет. Она лишь подтвердила то, что мне и так было известно.
Джон очень невесело сказал:
— Выходит, ты наводил обо мне справки?
— Да так, нужно было одну идейку проверить. А что, Джон, ты против того, чтобы о тебе справлялись?
— Да, против, — медленно ответил Джон.
— Послушай-ка, друг. В этом доме произошло убийство…
— Боже мой! — воскликнул молодой поэт. — Ты полагаешь, что я к этому как-то причастен? Эллери, да я не больше твоего знаю, кто этот старик и как его угораздило оказаться здесь убитым!
— Тогда почему ты мне не рассказал о двух Козерогах?
Джон хладнокровно ответил:
— Потому что пока я предпочитаю этого не делать. Еще вопросы будут?
— Пожалуй, нет.
Эллери на мгновение задержался. Джон же присоединился к компании, что-то сказал Расти, получил в ответ восторженный поцелуй и сразу же принялся лепить снежную бабу при радостном содействии Расти.
Эллери неспешно направился к дому. Как только он вышел из их поля зрения, он заметно прибавил шагу. Тихонечко войдя в дом, он столкнулся там со старым мистером Гардинером и Оливетт Браун, буркнул что-то такое насчет намерения пойти вздремнуть, устало протащился вверх по лестнице… и единым духом влетел в комнату Джона.
Это была очень большая комната с громадным эркером, собственным камином, гигантской постелью и невероятных размеров встроенными шкафами для одежды. Стены были обвешаны старыми вымпелами колледжей и всякими трофеями подросткового возраста — табличками с надписью «СТОП», «ПАРКОВКА ЗАПРЕЩАЕТСЯ», «ПО ГАЗОНАМ НЕ ХОДИТЬ» — скрещенными рапирами, покрытыми пятнами ржавчины, траченным молью хвостом енота, плакатами, рекламирующими путешествия по Франции, и множеством других вещественных напоминаний о днях ранней юности Джона.
Эллери сразу устремился к ближайшему шкафу и открыл дверцу. На некоторое время он застыл с широко раскрытыми глазами.
Затем он открыл другой шкаф.
Он все еще стоял в ошеломлении, когда за его спиной раздался ледяной голос:
— Я всегда уподоблял сыщиков тараканам, соглядатаям, вшам и прочим паразитам. Чем это ты тут занимаешься?
— Аналогичные недальновидные определения отпускались в адрес Джона С. Самнера, епископа Кэннона и каноника Чейза, — сказал Эллери, не шелохнувшись. — Для кого сыщик, а для кого и борец за правое дело. Я занят поисками истины, как считаю нужным, и ты мне в этом не очень-то помогаешь. — Он развернулся. — И все же, Джон, я обязан принести тебе извинения за то, что в данный момент делаю. А теперь объясни мне, почему каждый костюм, пальто, спортивная одежда, шляпа, свитер, ботинки и все прочее в этих шкафах имеется в двойном размере?
Как ни странно, уголки красивого рта Джопа поднялись в ухмылке.
— Хочешь сказать, что ты просто обо всем догадался потому, что у Мойлана мне сделали два одинаковых зажима?
Эллери принял обиженный вид.
— «Догадаться» — это бранное слово в моем лексиконе. Нет, я мог еще на кое-что опереться. Но ты не ответил на мой вопрос.
Ухмылка расползлась вширь.
— Ты, может, сочтешь это бессмыслицей, по у меня всегда был пунктик насчет одежды, а поскольку она на мне просто горит, то я и взял себе за правило покупать все en double[По паре
— И только-то? — тихо сказал Эллери.
— И только. Вот полюбуйся. — Джон начал распахивать ящики комода. — Парные рубашки, платки, галстуки, булавки для галстуков, ремни, подтяжки, носки…
— Даже монограммы. — Эллери пощупал два одинаковых галстука с монограммами «Дж. С.».
— Эта мания простирается и на бумажники, перстни с печаткой, портсигары… За психиатром бежать
