не собираешься?
— По поводу столь последовательной мании? — Эллери с улыбкой покачал головой.
Джона это тоже, казалось, позабавило.
— Ты мне не веришь.
— А помнишь, что сказал Оскар Уайлд: «Можно верить в невозможное, но в неправдоподобное — никогда»?
— Согласен. Например, я никогда не верил в такую неправдоподобную вещь, что ты тайком заберешься ко мне в комнату, как пресловутый «тать в ночи».
— Я лишь сослался на слова Оскара Уайлда. Лично я не только могу верить, но нередко и верю в неправдоподобное. Мне для этого требуется только, чтобы факты не указывали на какой-то другой вывод.
— А в данном случае факты указывают на другой вывод?
— Те факты, которыми я сейчас располагаю, — сказал Эллери, — да.
Их улыбки скрестились, и Эллери ушел.
В этот вечер подарок нашел Эллери.
Это произошло в то время, когда вся компания после ужина слушала передачу Мейджора Бауэрса «Семейство из Капитолия». Эллери обнаружил, что у пего кончился трубочный табак. Он поднялся в свою комнату, чтобы наполнить кисет, а там, на кровати, лежала веселенькая рождественская коробочка в отличительной красно-зеленой фольге, обвязанная все той же золоченой лентой и снабженная бирочкой Санта-Клауса с напечатанным именем.
Эта коробочка была существенно больше, чем две предыдущие. Он осторожно отнес ее вниз.
— Номер пять, — объявил он.
Крейг поспешно выключил радио.
Эллери положил коробку на узкий стол. Все молча выстроились вдоль стола. Эллери сорвал обертку, под которой была уже привычная белая коробка. В ней лежал какой-то предмет, завернутый в красную оберточную бумагу, а на нем — белая карточка:
Когда он снял обертку, там действительно была рука — мужская рука из гипса — костлявая, совсем истощенная, пальцы у нее были слегка согнуты, а большой — несколько отставлен, выражал как бы мольбу или капитуляцию. На белом гипсе открытой ладони насмешник-отправитель мягким карандашом отчетливо начертал крест.
— Да уж, не понять, что он на сей раз имеет в виду, просто невозможно, а? — сказал Джон с коротким смешком. Он автоматически повернулся в сторону буфета со спиртным.
— Расти, — сказал Эллери, — это, по-вашему, слепок?
— Нет. — Расти с тревогой смотрела на Джона. — Больше похоже на модель, по которым изучают анатомию на уроках изобразительного искусства. Подобные вещи можно купить в любом художественном магазине.
— Крестиком, как говорится, отмечено место, — пробормотал Артур Крейг. — Но почему рука?
— Хиромантия, — вдруг сказала миссис Браун. — Ладонь — линия жизни — крест пересекает линию жизни…
— Может, мне глотку себе перерезать и положить конец всей неопределенности? — спросил Джон с тем же странным смешком.
— Я полагаю, Джон, что мы обойдемся без глупых шуток, — резко сказал его бородатый опекун. — Мистер Куин, вам это больше говорит, нежели все предыдущее?
— Ни на йоту. — Эллери перевернул карточку. — А вот здесь еще карандашный набросок. Голая суть руки, — проговорил он. — Форма, низведенная до чистой анатомической функции. И крестик не забыли — на тот случай, если Джон разучился читать, я полагаю. Это настолько бессмысленно, что даже страшно.
Он швырнул карточку на стол и отвернулся. Поодиночке все снова разошлись по своим креслам. Никто, даже доктор Дарк, не был расположен слушать радио.
— Джон, милый, — сказала Расти.
— Что?
— Милый, ты ведь это на самом деле всерьез не принимаешь?
— О, нет, — сказал Джон. — Меня ведь вскормили на угрозах смерти. Они для меня, прелестная Расти Браун, ничего особенного не значат. Я их жру на завтрак, рыгаю ими на обед и перевариваю их за ужином. Они, деточка, отскакивают от меня, как от стенки горох. Нет, серьезно! — Он взорвался. — Что я, по-твоему, Расти, со смеху помереть должен, что ли?
—' Джон, Джон, — сказал его опекун.
— Ну же, Эллери! — кричал Джон. — Это же твоя стихия. Типа «психоз-люкс». Ну, не таи же от нас! Давай, излагай!
— Внимание, внимание! — сказал Мариус, постучав стаканом о ручку кресла. — Речь.
— Подоходчивей, — мрачно сказал Роланд Пейн.
— Порешительней, — сказал доктор Дарк, глядя на Джона.
— Помилосердней, во имя Господа, — еле слышно сказал мистер Гардинер.
— Да как угодно, черт возьми! — завопил Джон, уселся и залпом осушил стакан.
— Хорошо. В качестве предмета своего сегодняшнего выступления я изберу «Странные Совпадения с числом «Двенадцать», — сказал Эллери, подпустив ровно столько благожелательности, сколько требовала обстановка. Расти посмотрела на него с благодарностью.
— Я готова выслушать все, — сварливо сказала Эллен. — Но надо ли опять ко всему этому возвращаться?
— А мы от этого, мисс Крейг, и не отходили, — отвесив ей поклон, парировал Эллери. Джон поднял на него бессмысленный взор, после чего снова развалился в кресле.
— Продолжайте, Эллери, — взмолилась Расти.
— Двенадцать участников нашего празднества, — кивнув, сказал Эллери. — Сам праздник состоит из двенадцати дней — или ночей — Святок. Двенадцать человек представляют двенадцать знаков зодиака. И Джон каждый вечер получает подарки, сопровождаемые пародией на рождественский гимн, известный как «Двенадцать святочных дней». Кругом двенадцать! Слишком много для простого совпадения. И я задаю себе вопрос: может ли число «двенадцать» сознательно использоваться как некий указатель? Например, могу ли я кого-нибудь из присутствующих увязать с этим числом?
Сержант Девоу, который незаметно пришел из холла и слушал со всевозрастающим недоумением, теперь и вовсе облокотился о косяк с раскрытым ртом.
— Давайте посмотрим, — сказал Эллери, оглядываясь по сторонам. Взгляд его остановился на Роланде Пейне. — Что, если мы начнем с мистера Пейна?
— С меня? — Адвокат был явно застигнут врасплох. — Был бы вам очень признателен, Куин, если бы вы меня во всю эту чушь не впутывали.
— Ну нет, вас никак нельзя оставить в стороне. В этом-то и смысл нашего расследования. Подумайте,
