Я посещал логово Контагью при разных обстоятельствах. Там можно жить с удобствами. А ещё можно туда войти, и уже никто вас больше не увидит.
— Он никуда не поедет, покуда не готов, — сказала Белинда. Бледный палец, увенчанный длинным карминовым ногтем, постучал по подоконнику.
Я кивнул.
Там было пятно чего-то блестящего. Чего-то высыхавшего. Оно напомнило мне след от слизняка.
— Пришли мне фунт соли, — прошептал я.
Она девчонка, хотя и Белинда Контагью. Она не в курсе про соль и слизняков.
— Хорошо, — сказала она озадаченно.
Знахарь заявил:
— Я сделал все, что мог. Он не умрет, но к нормальному состоянию вернётся не скоро. Похоже, удары наносили проклятыми клинками.
Попахивало религией, и в этом не было никакого смысла. У Морли были враги, которые с удовольствием наделали бы в нём кучу дыр, если смогли бы при этом выйти сухими из воды. Они не были ни религиозными фанатиками, ни злодеями, упёртыми настолько, что покусятся не только на тело, но и на душу.
— Должно быть, женщина, — заключила Белинда. Мужчины не настолько мстительны.
— Не знаю, что у него происходило в жизни. Я встречаюсь с ним только в «Виноградной лозе» после представления. Ты же знаешь, в каком я положении.
— Я пробовала поговорить с Тинни. Хотела, чтобы ей было известно, что происходит.
Мне не понравился ее тон.
— Я была вежлива и почтительна, Гаррет. А она — нет.
Мне еще сильней не понравился ее тон. Тинни могла пострадать.
— Ей, и правда, не сладко…
— Я просто пыталась объяснить, что к чему, но не смогла расположить её к себе. Видите ли, её это не касается.
Почти наверняка моя дорогая возлюбленная не смогла ужиться с лютой болью в первую очередь потому, что она моя дорогая возлюбленная. Как ей это втолковать?
Тинни не могла так сильно измениться. С чего бы? Она замечательная, разбирается в реальном мире. Она делила его суровые реалии со мной. Она может во всём разобраться. Много лет назад она обнаружила, что Тинни Тейт не была центром, осью вращения или любимым ребёнком мироздания.
У меня возникло гнетущее чувство, как будто на дворе ночь, а я пытаюсь насвистывать по дороге через кладбище.
Я прозрел:
— Мы видим симптомы, а не болезнь.
— Хммм, — сказала Белинда, больше интересуясь рассматриванием высохшей слизи.
Я перестал волноваться о своих бедах и проверил приятеля. Его цвет и дыхание улучшились. Он выглядел готовым к пробуждению.
Толстый сектант ушёл. Белинда и я посмотрели друг на друга. Мы оба глупо ухмылялись.
Я укрепился в сомнениях насчёт того, что между нею и Морли не было ничего кроме бизнеса.
14
Мы были одиночками. Все трое. Морли сражался изо всех сил, пытаясь убежать от своих кошмаров. Я блуждал в царствах страха, где безграничная любовь к другу могла стоить мне всего, чем я дорожил. Белинда сидела рядом на кушетке. Мы прислонились к двери. Она ушла в себя так глубоко, что я сомневался, сможет ли она вернуться. Возможно, она пыталась найти там Морли и вернуть его домой.
— Я не успела туда вовремя, — вдруг брякнула она.
— Что? Куда? Вовремя к чему?
— В книжную лавку Изюминки. Чтобы схватить Поляка Тимми.
Нет смысла поправлять её. Сердце её теперь на месте, пускай оно и странной формы, жёсткое и холодное.
— Сделал ноги, да?
— Прямиком в Аль-Хар. Свистуны меня обскакали.
— Они с каждым днём всё расторопнее. Тяжёлые времена для нас настали.
— Некоторые ещё ценят щедрые подношения.
— Приятно слышать. Ты узнала что-нибудь интересное?
— Поляк сказал, что его визави была женщина.
— Чёрт, ты смотри-ка. Ты брала уроки? Визави?
— О, да, посмотри-ка. Я, чёрт подери, умная, почти как твоя крысючка.
— Я слишком устал, чтобы пререкаться. Мне с рыжими мороки хватает.
— При встрече с этой ты слюнями изойдёшь, если Тимми не врёт.
Не многие решаются лгать, когда попадают в Аль-Хар, ведь правда — единственный ключ к выходу оттуда.
— Больше никаких рыжих.
— Я говорю, она горяченькая, а не рыжая. Молодая, с актёрской жилкой. Поляк сказал, она носит облегающий костюм из чёрной кожи.
— А ты шалунья.
— Не я, балбес. Я завязала. У меня пообвисло много где, чтобы мне такое шло.
— Я знаю, — уступил Гаррет Златоуст и даже не понял, что влез ногами в душу.
— О, да. Вот за это я тебя и люблю. Ты говоришь самые приятные вещи.
— Как бы я хотел, чтобы весь ваш род мог обходиться без них. Не успеешь завести разговор о погоде, будь она неладна, как он оборачивается…
— Гаррет, закругляйся. Слова Поляка могут означать, что у нас есть проблемы посерьёзней.
— Я слушаю.
— Единственный свидетель нападения на Морли сказал мне, что хорошо сложенная девушка в облегающей чёрной коже командовала существами, которые пырнули его. У нее было с кубометр густых светлых кудрей. Девица же, встречавшаяся с Поляком, была коротко стриженой брюнеткой с глубокими карими глазами. О глазах блондинки ни слова.
— Существа?
— Мужчины в обтягивающих шерстяных костюмах с большими серыми яйцами вместо головы.
— Что же ты раньше молчала?
— Как я тебе расскажу, если сама тогда не знала?
Я понял.
— Встреться с Рохлей и Саржем. Может они знают, чем он занимался? — она не ответила. Я только что сморозил чушь.
— Они ничего не знали, — догадался я.
— Вы правы, сэр. Морли вышел из «Виноградной лозы» после затянувшейся бурной игры. Больше они его не видели. Вот и всё, что они знают.
Я без труда поверил в это. Это же Морли, блин, Дотс, абсолютный единоличник.
— Полагаю, всё, что мы можем сделать, это набраться терпения и надеяться, что он даст нам что- нибудь, когда очнётся.
— Да ты просто гений, Гаррет. Я так рада, что у Морли и меня есть такой друг.
— Я парень особенный в своём роде.
