15
Когда я проснулся, солнце уже встало. Встала и королева преступности, причём в хорошем настроении, несмотря на то, что была застигнута за неизящным процессом сидения верхом на ночном горшке.
— Смотри туда, — показала она.
— И что я должен заметить?
— Мы задёрнули шторы и закрыли окно.
— О.
Занавески были отдернуты, окно поднято на четыре дюйма, а подоконник блестел от добавившейся высохшей слизи.
— Мне никогда не нравились окна, которые ездят вверх-вниз.
— Не знаю, почему я проснулась именно в тот момент. Мне это без разницы. Но когда я открыла глаза, то увидела, как что-то похожее на питона протискивалось сквозь щель. Оно пролезло уже на ярд внутрь. Думаю, оно ползло за Морли.
Я аккуратно обогнул её и подошёл к окну, чтобы рассмотреть его поближе. Это дало ей время вернуться в достойное положение.
— Большая змея? Да?
— Не совсем. Ты-то видел по-настоящему гигантских змей, когда был на островах. Вряд ли ты был бы поражён, но для меня она была огромной.
— Она скрылась, как только поняла, что ты не спишь.
— После того, как я треснула раз двадцать твоей дубинкой.
Она роскошная, замечательная и губительная женщина, но совсем не эксперт в области травматического индивидуального оружия самозащиты. Заурядная дубинка — не мой выбор.
— Почему ты не разбудила меня?
— Я орала. Ты даже не перевернулся. А потом я была занята выколачиванием слизи из этой чертовщины.
— Надо было ткнуть меня палкой.
— Я отвлеклась. Не подумала об этом, — это как раз в ее характере. Она почти никогда не попросит о помощи, даже когда у нее нет выбора. Это происшествие с Морли вызывало удивление.
— Хорошо. Расскажи мне, как все произошло. По порядку. Досконально.
— Я уже рассказала тебе. Там была та штука типа змеи. Я колотила её, пока она не попятилась. Блестящая дрянь — это то, что осталось от нее. И да, я понимаю, мы должны перевезти Морли как можно быстрее, потому что не можем полностью защитить его здесь.
Морли издал какой-то звук. Я решил, что он хочет что-то сказать. Я ошибся. У него были трудности с мокротой.
— Это ведь хороший признак?
— Думаю, да, — на несколько секунд Белинда стала женщиной, которой могла бы быть, выбери она себе других родителей, и не будь она отпетой социопаткой.
— Ты кого-нибудь здесь приставила кроме меня?
— Снаружи. Ты — мой парень внутри. Ты единственный, кому я доверяю.
Кто-то тихонько постучал в дверь. Я не удержался:
— Пароль?
— Как насчёт «завтрак», придурок? — послышался голос Диди.
Белинда подобрала мой головолом и приготовилась размозжить голову самозванцу, которому хватило ума сымитировать говор Диди.
Я убрал миску и кувшин с ночной тумбочки. Диди поставила туда свой поднос. Она обернулась к Дотсу.
— Получилось! Он выглядит на тысячу процентов лучше. Идёт на поправку. С ним всё будет в порядке, — она запрыгала и захлопала в ладоши как девчонка моложе Страсти, а потом унеслась.
— Что это было? — спросил я.
— Не знаю, и, может, оно и к лучшему.
Я не имел в виду связь Диди с Морли. Я имел в виду Диди и Исчадие Ада. Но подумав, решил, что Белинде ни к чему знать о служащих, находящихся так далеко вниз по пищевой цепочке, что они вели дела напрямую с людьми, чьи деньги питали мотор Синдиката.
— Она принесла еды, которой хватит и нам, и нашим воображаемым друзьям детства. Давай порубаем немного, — я не ел с тех пор, как покинул Макунадо-стрит.
Диди вернулась со Страстью до того, как мы закончили. Страсть набросилась на меня.
— Манка была не для вас!
— Чего?
— Каша, придурок! Это для него. Для вас что потяжелее.
Воображаемые друзья, наверное, сразу всё поняли. Я же не узрел ничего, что можно было посчитать за плотный завтрак.
— Из того, что тут было, больше всего на настоящий завтрак…
Белинда сжала мой левый локоть. Крепкая хватка для девушки.
— Гаррет, твоя работа: держать рот на замке, выглядеть прилично и ломать ноги любому, кто попытается навредить Морли.
С двумя из трёх я справился бы с закрытыми глазами, но длинный язык был моей вечной проблемой.
— Белинда, молчание — это слишком сложно, — я всегда переполнен словами, которые мечтают вырваться на свободу. Некоторые даже свёртываются в разумное… нечто.
16
Хорошо, что Страсть и Диди посвятили себя заботам о Морли. Я всё думал, во что бы это стало мне кормить его, когда они закончили и занялись уборкой последствий приёма пищи и питья человеком в бессознательном состоянии.
Надо было обмыть его и сменить ему постельное бельё. Я полностью открыл окно на время процедур.
— Надо влить в него побольше воды. У него жар, но он не потеет, как положено, — сказала Белинда.
Что она знает о лихорадках и потоотделении у тёмных эльфов? Я пожал плечами. В последнее время я принял за правило не интересоваться делами мисс Контагью.
Кто-то скажет, что я принял за правило не интересоваться никем из тех, у кого отсутствуют рыжие волосы.
Интересно, как дела у Тинни.
— Я наелся. Раз уж вы все здесь, схожу, посмотрю, что в округе происходит, — сказал я.
Белинда хмуро на меня посмотрела.
— Не бойся. Не сбегу, — я забрал свою палку и вышел, просто чтобы размять ноги.
Наблюдателей Белинды искать не пришлось. Все меня признали. Они были с нею, когда она забрала меня на Фабричном спуске. Им нечего было сообщить мне. Двоим из них было так скучно, что они готовы были говорить о чём угодно и с кем угодно.
Последний, однако, трепаться не собирался. Он видел что-то интересное. Что-то интересное тоже видело его. Выглядел он так, будто кемарил на верху лестницы, ведущей в подвал. Он был мёртв уже достаточно долго, чтобы остыть.
Несколько лет назад это совершенно не тронуло бы меня. Тогда каждая ночь давала урожай трупов для утренней жатвы. Но теперь наш огромный город по уши увяз в муках перемен. Трупы перестали быть
