щепотка может вызвать такое тошнотворное чувство, что он, возможно, будет пытаться отказаться от него. Заставьте его преодолеть себя.
— Колда, спасибо, дружище. Ты сделал больше ожидаемого. Что я тебе должен?
— Пока с меня, Гаррет. Но, думаю, это уравняет нас. С тебя будет в следующий раз.
— Налить что-нибудь? — спросила Палёная.
— Нет, не буду. Пока ещё рановато.
— Уверен? Даже кружечку пива?
— Ну… Одна кружечка не повредит.
Палёная отправилась на кухню.
Колда огляделся и решил, в конце концов, сесть. Он наклонился ко мне.
— Есть ещё кое-что.
— Здесь всем можно доверять.
Колда пожал плечами.
— Когда я ходил по лавкам в поисках средств от опухоли, несколько химиков и аптекарей выпрашивали у меня семена мяты Джейн. У меня совсем нет. Их оптом не продают. Это большая редкость. После нескольких просьб я начал спрашивать в ответ, зачем они им.
— Э-э-э?..
— Мята Джейн растет только в болотистых местах. Это вовсе не мята, но если размять её листья, то выделяется сок с таким же запахом. Его нельзя принимать внутрь. Раньше её использовали в качестве отравы для мышей. Семена собирать не так просто. Нужно угадать правильное время.
— А в чём наш интерес от семян мяты Джейн?
— В том, что порошок из семян имеет почти волшебный целебный эффект. А кто-то скупил их. Цена выросла десятикратно за месяц.
Мы с Тупом переглянулись, затем я поднял руку, останавливая его вопросы о подробностях. Колда этого не заметил.
Белинду ничего не волновало. Она с трудом оставалась в сознании.
Вернулась Палёная. Колда взял кружку, сделал большой глоток, приятно удивился, рыгнул, а затем сказал мне:
— Это всё, что я знаю, пойду на западную окраину.
Он осушил кружку и снова поднялся на ноги.
Палёная выпустила его на волю и сразу поспешила назад, чтобы погреть уши на том, как мы с Тупом ссоримся, кто должен обходить химиков города, Гвардия или Синдикат. Я решил, что головорезы Белинды будут более эффективны.
Я поинтересовался:
— Вы узнали что-нибудь о телах, которые увезли в ту ночь?
— Они были конфискованы людьми, у которых были подлинные ордера, но лживые глаза.
— Я чую, дело умышлено запутывают, — сказала Белинда, внезапно проснувшись. На лице её царила широкая улыбка. Она притворялась пьяной. И знала больше, чем должна была, по мнению гражданской гвардии.
— Мы, пока была возможность, узнали всё, что могли.
— И что же именно?
— Два зомби имели лица, напоминающие довольно известных преступников, но не наверняка. Покровы тел больше походили на замшу, чем на нормальную кожу. Судебные колдуны сказали, что они были засунуты в цельную человеческую кожу, снятую после хирургического вмешательства. Основные швы находились на спине. Не вся кожа была им в пору, это объясняет, почему они носят шерстяные колготки, а шлемами скрывают лица, находящиеся в плохом состоянии. Местами у них выпадали волосы, даже на бороде и бровях.
Я нажал на ключевой момент:
— Вы опознали двоих из них.
— Мы считаем, что так и есть.
— И?
— Что «и», Гаррет?
— Кто это был? От чего они умерли? Где? Когда? При каких обстоятельствах?
— Это были домушники. Их отправили в трудовые лагеря. Сдав на каторгу, мы перестаём отвечать за них.
Дело, похоже, начинало сходиться. Объединённые сознания Покойника, возможно, проскочили мимо того, что стало очевидным даже для генерала.
— Если какая-то персона хотела запастись жмурами, то могла заключить сделку с кем-то из трудового лагеря. Мало кто из тамошних жуликов отбыли свой срок, оставшись в живых, — сказал я.
— Причина их смерти в истощении. Они не получают положенного питания, много работают с устаревшими инструментами и не получают медицинской помощи. Такова часть цены быть плохим парнем. На каторге уже сотни заключенных и учитывают их только, когда им вынесут приговор. Если заключенный умирает, они сообщают об этом, чтобы мы могли передать семье, что произошло то, что и ожидалось.
У меня циничный склад ума. Я представил несколько способов, как люди, большие злодеи, чем заключенные, могли получить прибыль от работы уголовно-исполнительной системы.
Не сомневаюсь, плохие парни знали их все и ещё дюжину сверху.
Туп сказал:
— Мы проверим их, Гаррет. Скажем так, по многочисленным жалобам о жестоком обращении с заключёнными.
— Чем больше узнаю, тем больше чувствую свою никчёмность.
Я ожидал услышать что-то утешающее. Вместо этого он сказал:
— Это потому, что ты не согласился стать конторской крысой. Сейчас сидишь на пятой точке, а сам думаешь, что должен драть кому-то задницу снаружи и давить гадов.
Палёная издала подозрительные звуки, обычно так фыркают, давясь от хохота, но вынуждено поддерживая невозмутимый вид.
Туп продолжил:
— И чем ты хочешь быть полезен? Я имею в виду, почему именно сейчас, ни с того ни с сего, ведь ты всегда нам только мешаешь?
Я не хотел обсуждать это. Тут было то же самое дерьмо, которым меня кормили служители закона, с тех пор, как я пришёл в этот бизнес.
— Я всё время пытаюсь, но я не могу понять, почему то, что я не стал вашим жополизом, расценивается вами как помеха. Боги посылали меня сюда не для того, чтобы мыть вам ноги, целовать задницу и шептать на ушко, какой вы крутой мачо. Вы же знаете лучше меня, что это фигня.
Палёная и Джон Спасение подпрыгнули со стульев и попытались успокоить меня. Палёная отобрала у меня кружку. Туп в изумлении уставился на меня, словно открыл гроб, полный опарышей.
Мой рот, не переставая, фонтанировал:
— Понятия не имею, как вам и поганому троллю Шустеру пришла в голову мысль, что я должен стать вашей марионеткой, забудьте об этом навсегда.
Под конец я аж заорал. Даже Пенни прибежала посмотреть, что происходит. Белинда одобрительно хлопала в ладоши. Джон Спасение сказал Пенни:
— Немного перепил. Спроси у Дина, нет ли у него чего-нибудь успокоительного.
Он был прав. Без живой воды, такого бы не произошло. Она сорвала запоры. Чувство безысходности вырвалось на волю.
Палёная с помощью Джона Спасения и Доллара Дана, вернула меня на мое прежнее место славы по соседству с Морли. Палёная и Доллар Дан сели на меня сверху. Я зациклился на вопросе, как крыса оказалась здесь, если я не видел, как он пришёл.
Он никогда не путается под ногами. Его практически не замечают. Но он всегда оказывается рядом, когда кому-то нужен.
Проваливаясь в сон, я спросил себя, что, если он не просто обычный крысюк. Он мог бы стать живым
