Следует сказать, что до сих пор не выяснено окончательно, кто же был старшим — Александр или Андрей? Карамзин считал старшим братом Андрея, к тому же Андрей раньше Александра стал великим Владимирским князем, что давало его потомкам значительные преимущества перед московскими князьями в династических спорах.
После того, как московские князья собрали русские княжества в единое государство и стали практически монархами (пока еще не меняя своего великокняжеского титула), изменился и статус удельных князей Шуйских. Теперь они, употребляя европейские термины, стали принцами крови, т. е. персонами, имеющими права на великокняжеский престол в случае пресечения правящей династии. И это право Шуйских никогда не оспаривалось на Руси.
Во время татарского владычества князь Михаил, сын князя Андрея, женился в Орде, взяв в жены монголку (1305 г.), и тем самым породнился с чингизидами. Спустя двести лет Шуйские вновь роднятся с татарами. Василий Васильевич Шуйский женился на Анастасии, дочери крещеного татарского царевича Петра (Кудайкула) Ибреимовича. Матерью невесты была Евдокия, дочь Ивана III (деда Ивана Грозного).
Еще один Шуйский, Александр, был женат на дочери великого князя Василия Дмитриевича (сына Дмитрия Донского). Таким образом, Шуйские дважды породнились с московскими великими князьями и тем самым основательно упрочили свое династическое положение. Но именно это обстоятельство стало для рода Шуйских роковым и заставило их испытать многие превратности судьбы.
К концу XVI века старшая ветвь рода князей Шуйских была представлена тремя семьями, состоявшими в близком родстве друг с другом. Наиболее видными представителями этих семей были: Иван Петрович, Иван Андреевич и Василий Федорович. Еще несколько семей пресеклось во время опричных зверств, когда Иван Грозный безжалостно истреблял целые боярские и княжеские фамилии.
Иван Андреевич, знаменитый воевода, погиб в 1572 году в бою при нашествии крымского хана Девлет-Гирея, оставив после себя пятерых сыновей: Андрея, Василия, Дмитрия, Александра и Ивана. Братья служили при Грозном и его сыне Федоре.
Борис Годунов, ближайший родственник царя Федора (царица Ирина приходилась сестрой Годунову), предвидя скорую смерть слабого здоровьем и умом монарха, стал оттеснять и преследовать возможных претендентов на престол, рассчитывая занять его сам. Прежде всего, погиб при загадочных обстоятельствах последний сын Грозного, Дмитрий. Умерли, или были отравлены два сына царя Симеона Бекбулатовича. Хотя и представляют этого царя бутафорской фигурой при Грозном, но все же он считался государем всея Руси, и его сыновья, в силу династических законов, имели вполне серьезные права на российский трон.
Обрушились репрессии и на Шуйских. Воевода Иван Петрович, спасший Псков от захвата его поляками, был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь, пострижен в монахи, а затем и удушен дымом 16 ноября 1588 года.
В это же время были разосланы по своим деревням и все пять сыновей Ивана Андреевича. Но этим Годунов не ограничился и заточил их в тюрьмы. Андрей был сослан в Буйгород, где его и убили, как наиболее опасного врага Годунова и наиболее реального претендента на престол. Василия и Александра отправили в Галич, Дмитрия и Ивана в Шую.
В 1591 г. опала прекратилась, и Шуйские были возвращены в Москву. Василий и Дмитрий вновь заняли свои места в Боярской думе. Годунов, видимо, посчитал, что напуганные жестокой расправой над родственниками оставшиеся в живых Шуйские будут послушны его воле. К тому же хотелось ему представителей самых знатных родов на Руси обратить из врагов в друзей. Что и удалось, по крайней мере внешне. Когда Борис Годунов после смерти Федора занял престол, Шуйские не посмели протестовать, хотя к тому времени все четыре брата состояли в Боярской Думе. И все семь лет царствования Годунова они верно служили ему.
В этот период опала не коснулась лишь третьей семьи, Василия Федоровича Скопина-Шуйского.
Но, возвысив внешне четырех братьев Шуйских, Годунов с прежней подозрительностью относился к ним. Во время опалы у Василия Ивановича умерла жена Елена Михайловна Репнина-Оболенская (некоторые историки считают, что он развелся с ней или был насильно разведен), и Годунов запретил ему вновь жениться, стремясь полностью пресечь опасный для него род. Василий прожил вдовцом до 1608 года.
Проявили Шуйские строптивость лишь при воцарении самозванца, отказываясь признать в нем подлинного сына Ивана Грозного. За это Василий Иванович был осужден на казнь, и уже лежал головой на плахе, но был помилован в последний миг.
Но пережитый ужас смерти не остановил Василия Ивановича, и в скором времени он организовал боярский заговор, в результате которого Лжедмитрий был убит, а он сам был провозглашен царем.
Впоследствии историки обвинят Василия Ивановича в том, что он стал царем в результате обмана. Обман этот заключался в следующем: в первые дни после убийства Лжедмитрия, когда все москвичи находились в великом смятении, подкупленные якобы Шуйским люди появились на Красной площади и стали «выкрикивать» его в цари. Толпа, не успевшая разобраться в происходящем, к тому же состоящая большей частью из холопов и слуг Василия Ивановича и его братьев, поддержала их. Так, минуя Земский Собор, Василий Иванович провозгласил себя царем.
Но не будем забывать, что в те дни не было лучшей кандидатуры на престол. Василий Иванович проявил себя как патриот и ревнитель старины, стремившийся уберечь русский народ от принятия чужого (хотя бы по духу) царя, чужой веры и культуры. А все это нес с собой Лжедмитрий, и это не видел разве что слепой. К тому же обладал Василий Иванович немалым мужеством и присутствием духа: в то время, как все москвичи с единодушным восторгом приняли самозванца, он не побоялся обличать его и не признавать сыном Грозного. Что касается Земского Собора, на котором должны были признать избрание Шуйского в цари, то в созыве его видится пустая, хотя и торжественная, формальность. Боярская дума признала Василия Ивановича своим вождем в борьбе с самозванцем и, вне всякого сомнения, поддержала бы его и на Земском Соборе. Знатность рода, личное мужество, первенство в Боярской думе — все это выдвигало его в первые фигуры при династических спорах. Бояре Романовы — а они даже не были княжеского рода — безусловно, проигрывали в этом Шуйскому. Единственное их достоинство заключалось в том, что шестьдесят лет назад (в 1547 г.) Иван Грозный женился на девице из их рода. Вся страна признавала превосходство Шуйского, поэтому и не было и не могло быть никаких волнений при его «обманном» воцарении.
Недовольство началось несколько позднее, когда новый царь не сумел обуздать анархию внутри государства, не смирил толпы разгульных казаков и инородцев и не сумел остановить польскую интервенцию. Но уместно ли это ставить ему в вину? Россия была настолько взбудоражена сменой царей, внешними и внутренними интригами, увлечена миражом каких-то небывалых вольностей, что просто не могла удержаться в равновесии. Выше человеческих сил было остановить надвигающийся на Россию разрушительный хаос.
Царствование Василия Ивановича было неудачным и несчастливым не в силу его личных качеств или отсутствия силы воли и трезвого ума. Обстоятельства оказались сильнее его.
В начале 1608 года, после взятия мятежной Тулы и относительного успокоения страны, Василий Иванович женился на княжне Марии Петровне Буйносовой-Ростовской. От этого брака родились две дочери, Анна и Анастасия, судьба которых не известна[34].
В 1610 году, после того как поляки подошли к Москве, Шуйский был свергнут с престола и заточен в монастырь. Вскоре Василий, Дмитрий и Иван были выданы польскому гетману Жолкевскому, и увезены им в Польшу, как свидетельство полной победы над Московским государством. Вместе с Дмитрием была отправлена в Польшу и его жена Мария Григорьевна, дочь Ма-люты Скуратова, печально известного опричника, кровавого приспешника царя Ивана Грозного. Возможно, она сама согласилась следовать за мужем в польский плен и разделить с ним печальную участь. Царь Василий и его брат Иван были отправлены без жен.
Выдача царской семьи врагам — одна из самых малопривлекательных и постыдных страниц Смутного времени. Царь был символом страны, и символом не только государственным, но и религиозным — он был помазанником Божьим. И хотя этот символ был осуждаем всеми и не пользовался всеобщим уважением, выдача его является безнравственной и подлой. В этом поступке московских людей — а именно они одобрили подобное решение! — много тупого животного равнодушия и к человеческим судьбам, и к
