должен был быть, да сердце у него прихватило.
— Ах, ну конечно. Только я ведь его раньше не знала — на похоронах Пчелки впервые увидела.
— А я-то его хорошо помню. Еще по тем временам, когда он к бабушке приезжал. Он же ювелир: то ли чинил ей что-то, то ли продавал какие-то ее украшения, то ли наоборот — предлагал купить. По-моему, они дружили. Она говорила, что знает его лет тридцать.
— А что этому Льву Михайловичу от нас нужно? Зачем он приедет?
— Понимаешь, — замялась Зинаида Сергеевна, — он что-то говорил про драгоценности, которые от бабушки остались. Вроде бы кольца его интересуют и какой-то браслет. Спрашивал меня, не собираемся ли мы продавать. Наверное, думал, что я буду распоряжаться. Ну, я ему и сказала. В общем, он скоро уже приедет. Ты не сердишься? Довольно приятный человек, порядочный. Да Пчелка бы иначе с ним отношений не поддерживала, ты ведь ее знаешь.
Настя покосилась на тетку, но ничего не сказала. В общем-то, решение Зинаиды Сергеевны пригласить ювелира было довольно бесцеремонным. Что же получается? Насте сейчас придется демонстрировать этому Дремину вещи, которые принадлежали Пчелке? У нее не было абсолютно никакого желания устраивать подобные смотрины. Совершенно это не ко времени. И никак не вяжется с ее нынешним настроением. Видимо, придется Льва Михайловича вежливо отшить.
Тетя Зина виновато смотрела на племянницу, понимая, что сделала что-то не так. Как будто пытаясь оправдаться, она добавила:
— Дашка зубы точила на эти колечки-браслетики. Не мое, конечно, дело, но продала бы ты их. Они старые, я понимаю, но ведь не царские украшения, миллионов не стоят. А так хоть какие деньги у тебя будут, и от греха подальше. Украдут еще.
— Кто украдет? — опешила Настя. — Да ну тебя, что ты меня пугаешь! Давай лучше вернемся к делам, а то мы до ночи не управимся. А с ювелиром как-нибудь разберемся.
Потом она подумала, что удачный момент для откровений с теткой сегодня так и не выдался. Или она сознательно его не искала?
Лев Михайлович Дремин появился ровно в девять часов. В квартиру вошел довольно старый, но еще крепкий мужчина, весьма представительный, с приветливым, чуть надменным выражением лица и холеными усиками. Одет он был в дорогой летний костюм, в руке держал изящную трость. Это был персонаж, которого швейцары, официанты и водители, чуткие ко всякого рода классовым нюансам, называют «барин». Но на вкус Насти, ему очень шло обращение «господин».
— Добрый вечер, милые дамы! — учтиво произнес Дремин.
Затем, склонив седую голову, поочередно приложился к ручкам этих самых милых дам.
— Прошу прощения за поздний визит! Но я ненадолго. Зинаида Сергеевна, спасибо за помощь. А вам, Настя, мои извинения.
— За что? — не поняла девушка.
— Да вот, вызвался быть свидетелем, — усмехнулся Дремин, — и слег.
— Ничего, все обошлось. Наш нотариус быстро нашел замену.
— Я знаю, что проблема невелика — не поучаствовал в таких печальных мероприятиях. Впрочем — для одних они печальные, для других радостные. Не так ли?
Насте этот пассаж совсем не понравился, и, поджав губы, она промолчала.
Лев Михалович не обратил внимания на перемену в ее настроении и продолжил:
— Я в курсе, что Вера Алексеевна все свое имущество завещала вам. Надеюсь, вы не делаете из этого страшную тайну? Ведь присутствуй я на процедуре, все равно бы об этом узнал, не так ли? А Зинаида Сергеевна мне по-свойски все рассказала.
Настя выразительно глянула на тетю Зину, но та поспешно отвернулась и принялась надраивать тряпкой бронзовый канделябр.
— Вы уж, Настя, простите старика, время мне теперь дорого. Сколько нам жизни отмерено — никому не ведомо, поэтому стараюсь все решать быстро. Мы с Верой Алексеевной были старинные приятели. Сколько мы времени провели вместе, сколько общались, но вот о многом договорить так и не успели. Се ля ви! Поэтому, если позволите, я изложу свою просьбу вам.
— Давайте пройдем в гостиную, — предложила Настя.
— А я домой поехала, — заторопилась Зинаида Сергеевна. — Надо еще в магазин успеть забежать.
— Тетя Зина, подожди, я тебя отвезу! — вскинулась Настя.
— Нет уж, мне пора. Я тебе завтра позвоню!
Буквально через пару минут за ней захлопнулась входная дверь.
— Может быть, чаю? — поинтересовалась Настя, глядя, как седой джентльмен устраивается в кресле.
— Нет, спасибо, Настенька, не нужно никаких хлопот. Мне и так неловко, что я к вам в гости навязался. Я понимаю — вы сейчас не в самом подходящем настроении, чтобы решать мои дела. И все же…
— Давайте сразу перейдем к этому «все же», — перебила Настя. — Я вас внимательно слушаю.
— Вы, конечно, знаете, что Вера Алексеевна обладала довольно интересной коллекцией ювелирных украшений. Иногда я помогал ей что-то подобрать, иногда она сама, по своим каналам находила что-то интересное. Иной раз ей удавалось отыскать, я бы сказал, нечто выдающееся. Короче говоря, в последнее время Верочка несколько раз упоминала, что хочет избавиться от некоторых украшений. Но мы не довели этот разговор до конца по причине, увы, очень и очень печальной. Как вы уже поняли, я готов продолжить его с вами, Настя. Если, конечно, у вас нет каких-то особых планов на эти побрякушки. У меня все.
Настя уже была готова к разговору, поэтому с ответом не задержалась:
— Лев Михайлович, жаль, что вы договаривались с тетей, а не со мной. После смерти прабабушки я впервые приехала в эту квартиру, поэтому просто не успела еще разобраться, что к чему. Я успела лишь просмотреть кое-какие бумаги, но до личных вещей, в том числе и до драгоценностей, руки так и не дошли. Давайте я вам позвоню через несколько дней, тогда мы сможем поговорить уже более предметно. Поймите, сейчас я просто не готова… торговаться.
— Разумеется, — понимающе закивал Дремин. — Это вы должны меня извинить за назойливость и излишнюю поспешность. Но я человек увлекающийся, для меня это своеобразная охота, азарт, соль жизни. Еще раз извините старика, не буду больше досаждать своим присутствием, но очень жду вашего решения.
Уже раскланиваясь у двери, Дремин сказал:
— Я знаю, что у Верочки был список ее украшений. Если вам он попадется — не сочтите за труд показать его мне. Я тогда точно смогу вам сказать, какие вещи меня интересуют. Впрочем, если вы захотите избавиться от всего — я с удовольствием вам помогу продать их по хорошей цене. Моей корысти здесь не будет — сделаю в память о Верочке, которая была кристальной души человеком.
И старый ювелир с достоинством, но очень тяжело вздохнул.
После ухода Дремина Настя метнулась в комнату, которую Пчелка называла «мой кабинет». Там в старинном резном секретере, запертые на ключ, лежали три небольшие красивые шкатулки. Открыв их одну за другой, Настя несколько минут любовалась изяществом украшений, блеском и красотой драгоценных камней. Затем, еще раз окинув взглядом содержимое шкатулок, она спрятала их в свой объемистый рюкзачок.
«Вот и еще одна проблема всплыла, — подумалось ей. — С этими камушками тоже предстоит повозиться. Надо же, сколько дел навалилось! А еще сомневалась, уходить с работы или нет. Эх, тяжела жизнь наследницы!»
Валерий Тазов, генеральный директор продюсерского объединения «Созвездие Ф», частенько упрекал свою ассистентку за то, что та поздно приходит на работу. Сам он был пташкой ранней, и его здоровенный представительский седан обычно стоял перед офисом уже с восьми утра. Официально рабочий день начинался в десять. Насте утренний подъем всегда давался тяжело, но она очень старалась. И если опаздывала, то максимум минут на десять-пятнадцать, и то не каждый день. Но, пробираясь в свою комнату мимо кабинета начальника, всякий раз чувствовала себя домушником, крадущимся по чужой квартире. Поэтому сегодня утром, открыв глаза и бросив взгляд на часы, она по привычке ужаснулась — половина
