слова выговариваются с трудом. В русском языке вообще очень много… труднопроизносимых… слов…
Из глаз Насти выкатились две очень горячие слезы и поползли вниз, обжигая щеки.
— Чего это ты? — удивился Крутов. — Плачешь?
— Слушай, мне по-настоящему нужна помощь. Думала, ты приедешь, и мы во всем разберемся. Пусть даже не во всем — хоть в чем-нибудь. Я два часа с ума здесь схожу, а теперь еще возись с тобой.
— Не надо возиться, — запротестовал Александр. — Я все делаю сам.
В подтверждение этого тезиса он дернул за ручку двери и едва не вывалился на асфальт. Настя в последнюю секунду успела схватить его за рукав.
— Прекрасная картина, — сказала она, затаскивая родственника обратно в салон. — Ты бы чудно смотрелся в этих белоснежных одеждах на грязной мостовой. Кажется, мне сегодня еще придется поработать грузчиком.
— Ну да? — восхитился Крутов. — Денег не хватает? Вагоны пойдешь разгружать?
— Тебя разгружать! Вынесу тебя со двора, как санитарки носят тяжелораненых с поля боя.
Крутов неожиданно нахмурился и сказал:
— У нас не было сестер милосердия и санитарок. При отступлении тяжелораненых не выносили — они оставались прикрывать отход и погибали.
— Слушай, — заволновалась Настя. — Наверное, я зря тебе позвонила. Лучше езжай к себе, а я завтра найму какого-нибудь частного сыщика.
— Спокойно, все в порядке, — заверил ее Александр, делая глубокий вдох. Казалось, алкогольные пары выветриваются из его головы прямо на глазах. — Просто как-то с ходу не смог вписаться в ситуацию. Расслабился на отдыхе, а это, выходит, для мужчины непозволительная роскошь. Сейчас, немного встряхнусь, и ты мне все подробно расскажешь. Пока я знаю лишь то, что ты успела сказать по телефону — твою квартиру взломали, на тебя напал какой-то псих. Дай мне пять минут, и я снова обрету фокус.
Выйдя из машины, Крутов снял пиджак и бросил его на сиденье. Затем закатал рукава сорочки, чуть подтянул брюки и проделал серию немыслимых упражнений, которые сопровождались свистом рассекаемого воздуха и жутковатыми гортанными выкриками. Такое Настя видела только в кино про шаолиньских монахов. Но этого Крутову показалось мало. Он сделал два кульбита подряд, а потом, легко выжав стойку, обошел на руках вокруг машины. Затем, отряхнув ладони и пригладив волосы, Александр снова уселся рядом с Настей и спокойно произнес:
— Вот теперь давай поговорим предметно. Расскажи мне свою историю, только с самого начала.
Ошалевшая Настя смотрела на него во все глаза:
— Ты что, действительно больше не пьяный?
— Не сомневайся. Меня вообще алкоголь почти не берет. Если и действует, то возмутительно недолго. Иной раз это страшно раздражает.
— Я так рада, что ты быстро протрезвел! — не сумев сдержать эмоции, восторженно сказала Настя. — Ну, или почти.
— Протрезвел, не боись. Можешь начинать.
Сумбурный и сбивчивый Настин рассказ занял довольно много времени. Но Крутов слушал внимательно, не перебивал, лишь изредка задавал уточняющие вопросы.
— Вот после того, как этот мужик убежал, я и решила к тебе обратиться за помощью. В самом деле, не звонить же тете Зине! — закончила она свое повествование.
Лоб Крутова прорезала глубокая морщина, а Настя испытала вдруг такое колоссальное облегчение, как будто разом избавилась от тяжеленного груза. Впрочем, так и было — трудности, разделенные с кем-то другим, перестают прижимать к земле. Пусть теперь Крутов за все отвечает, в конце концов, он тоже имеет отношение к наследству Пчелки!
— Да, тете Зине точно не стоило звонить, — задумчиво ответил Крутов. — И в полицию правильно не пошла — там тебе не помогут. Сейчас, во всяком случае.
— Как думаешь, что теперь делать? — задала Настя сакраментальный вопрос.
— Для начала стоит определить, где ты сегодня будешь ночевать.
— Я бы переночевала дома, если бы ты согласился меня охранять, — честно призналась Настя. — У меня в гостиной есть прекрасный диван: мягкий, удобный… Закачаешься!
— Не пойдет. Квартиру после налета необходимо осмотреть самым тщательным образом. Сейчас уже ночь, так что осмотр откладывается. Предлагаю такой вариант — едем ко мне, вернее — к моим друзьям, у которых я остановился. Там найдется местечко.
— Неудобно стеснять чужих людей, — запротестовала Настя. — Но ведь есть еще квартира Пчелки!
И, заметив недоуменный взгляд Крутова, пояснила:
— Мы прабабушку так называли.
— Имеется в виду квартира, полученная по наследству?
— Да, в высотном доме. Между прочим, у меня там завтра рандеву с Дреминым. Знаешь, кто это?
— Ювелир?
— Угу. Я все Пчелкины драгоценности в ее квартире оставила. Господи, как мне только в голову пришло таскать их по городу?! Я-то думала: кто ж узнает, что там у меня в сумке? Дурочка какая. Могла бы вообще без ничего остаться, отбиваясь от всяких идиотов. Скажи мне, а что ты думаешь о происходящем? Так, на первый взгляд?
Не задумавшись ни на минуту, Крутов отчеканил:
— Тут и на первый, и на второй взгляд все более-менее ясно.
— Да неужто? — в Настином голосе зазвучал сарказм. — Я всю голову себе сломала, пытаясь понять происходящее, а у тебя — раз, два и готово.
— Голову ломать не надо, пригодится еще, — покровительственно ухмыльнулся Крутов. — Шерлок Холмс называл простенькие дела делом на две трубки. Ну, примерно так. Причина, по которой вокруг тебя стали происходить всякие странные вещи, понятна — смерть твоей прабабушки Веры Алексеевны. Точнее — ее кончина послужила сигналом к действию.
— Хочешь сказать — все дело в наследстве? Конечно, я об этом думала. Но ведь глупо! Мало ли, сколько людей в Москве наследуют квартиры, машины и дачи. Ну, пусть еще драгоценности. Что, за всеми гоняются психи, всем подсовывают трупы, у всех гибнут нотариусы?
— Нет, не у всех. Чтобы поднялась такая волна, необходим более серьезный мотив.
— Скажу тебе еще одну вещь. Допустим, идет охота за тем, что мне завещала Пчелка. Но ведь кроме меня унаследовать все могут только три человека — тетя Зина, Дашка и ты.
— Логично, — усмехнулся Крутов. — Давай дальше.
— Я уверена, что никто из вас не подстраивал все эти пакости. И уж убийцы среди вас точно нет.
Крутов повернулся к девушке и, внимательно посмотрев в ее серые глаза, негромко сказал:
— Настя, доверие — штука хорошая, а вот доверчивость — глупая. Я бы на твоем месте сначала убедился, что каждый из тех, кого ты назвала, имеет твердое алиби.
— Вот и устанавливай алиби, — выгнула бровь Настя. — Ты же будущий сыщик.
— Действую, как умею.
— Кстати, а у тебя-то самого алиби есть? — с насмешкой в голосе спросила девушка.
— Угу, постараюсь тебе его предоставить в ближайшее время.
— Это было бы прекрасно, потому что в тебе хочется быть уверенной на все сто процентов, даже на двести. Шкурный интерес! В прямом смысле слова… Кстати, ты не забыл про второе, неофициальное завещание, то есть письмо Пчелки? Вот что кажется мне важным: про зарубежную недвижимость вообще, кроме меня, никто не знал. Теперь знаешь ты.
— Меня, честно говоря, больше заботит убитый профессор. Чего он от тебя хотел?
— А меня заботит этот, с фиолетовой сумкой, — напомнила Настя с отвращением.
— Такие люди не кажутся опасными. Они действовали и действуют открыто. Однако есть некая сила, которая скрывается в тени и оттуда, из темноты, наносит удары.
— Так ты мне поможешь? Найдешь их? — Настя и сама почувствовала, как по-детски прозвучали ее слова. В них была мольба и надежда на счастливый финал.
— Их, или его, или ее — разыщем. Слушай, у меня впечатление, что из твоего рассказа выпали некоторые детали.
