— Настенька, супергерои, к сожалению, побеждают только в кино. В жизни часто бывает иначе.
— Неужели? — обозлилась Настя. — Спасибо за ценное наблюдение, вы меня успокоили. Это значит, у нас с Крутовым есть надежда.
— Вы остроумная девочка, но только зря так храбритесь. Вы перешли мне дорогу, поэтому жалости никакой к вам я не испытываю. Даже если бы вы расплакались и стали молить о пощаде — сердце мое не дрогнуло бы.
— У вас есть сердце? Какая неожиданность. И что, оно вас совсем не беспокоит? Врачи не опасаются за вашу хрупкую жизнь?
— Я здоров как бык, а уж вас переживу точно.
— Слушайте, Дремин, — вдруг спросил Крутов. — Зачем вам эти криминальные истории на старости лет? Вы же богатый человек.
— У каждого человека есть в жизни большая мечта. Моя мечта — найти драгоценности царской семьи, утерянные в лихие революционные годы. Небольшая их часть несколько лет назад была обнаружена в архивах шведского МИД. Еще некоторое количество было вывезено в Европу британским дипломатом Альбертом Стапфордом по поручению великой княгини Марии Павловны. Однако это известные истории. Но многие годы люди, и ювелиры особенно, разыскивали основную часть сокровищ дома Романовых.
— Как вы узнали, что они у Веры Алексеевны?
— Случайно, она сама проговорилась. Я ей как раз рассказывал прелестную историю про Стапфорда. О его исключительной честности и преданности царской семье. Вот Верочка и отреагировала. Точнее — обмолвилась, но мне было достаточно. Я был поражен, но потом, сопоставив кое-какие ее прежние рассказы, понял, что нашел свою золотую жилу. Я уже готов был действовать, — но тут Верочка умирает, и мне приходится начинать поиски сначала.
— Но ведь вы были ее другом, она вам доверяла, приглашала в дом. Как же так можно? — взорвалась Настя.
— Дружба, конечно, святое дело. Но вы не представляете, как я хотел получить эти уникальные вещи. Там же есть подлинные шедевры ювелирного искусства. Я счел бы свою жизнь удавшейся, если бы смог просто подержать их в руках. Именно этого я добивался, и это скоро произойдет.
— Вы ненормальный, — сказал Крутов. — Зачем вы убили столько людей? Они вам мешали искать сокровища?
— Ты вроде считаешь себя умнее всех, — засмеялся Дремин. — Сыщик! Подумай головой — каждый из них мог узнать о драгоценностях. Сначала я подозревал нотариусов — про них я узнал от Верочки, когда как бы случайно завел разговор о завещаниях. Спросил, кого она может мне порекомендовать. Ну, Верочка и купилась.
— Прекратите называть мою прабабушку Верочкой. Вы потеряли это право, вы предали ее память! — закричала Настя.
— Но я всегда ее так называл при жизни, почему теперь должен называть иначе? — пожал плечами ювелир. — Нотариусы могли сунуть свой длинный нос в мои дела. Я ведь не знал, как составлено завещание. Если царские драгоценности Верочка завещала кому-то из своих близких, то Силина или Липкин вполне могли узнать об этом. Силину пришлось отравить во время короткого дружеского чаепития, а Липкина заколоть кинжалом, так как времени было в обрез — господин Крутов должен был прийти с минуты на минуту. И в том, и в другом случае меня просто чудом не заметили. Но сотрудники нотариальных контор меня знают не первый год, я ведь частенько обращаюсь к нотариусам по роду своей деятельности. Поэтому алиби себе я бы обеспечил. Вот с Виталием вышла незадача. По моему поручению за Настей следили с первого дня, как она стала наследницей.
— Вы не приехали на оглашение завещания, кто же вам сказал? — поинтересовалась Настя.
— Зинаида Сергеевна, — ухмыльнулся Дремин. — Очень она хотела колечки для своей дочери. Ну, я и пообещал их выкупить у вас.
— Кстати, почему вы не приехали?
— Подумал, что не стоит светиться без необходимости.
— Квартиры — мои и Виталика — вы обыскивали?
— Я поручил это опытным людям. А инсценировку вот в этой квартире придумал я лично. Мне нужны были списки. Заодно решил еще одну важную задачу — ушел в тень, чтобы не попадать в поле зрения всяких доморощенных сыщиков, или, не приведи бог, полиции. Но полиции было безразлично, кто убивает людей. И только вы упорно продолжали копаться в этом деле. За это я вас ненавижу!
— Так что насчет убийства Виталия? — оборвал его монолог Крутов.
— Когда я узнал, что Настя отправилась в ювелирный магазин, мне и в голову не пришло, что она будет оценивать там всякие побрякушки. Я подумал — все, они договорились. Ну и погорячился. Потом уже понял, что зря. Затмение нашло.
— Вы точно свихнулись! — с брезгливостью бросил Крутов. — А Прудковский чем виноват? И что вообще это была за комбинация с ним и этими психами, которые искали предсмертные письма поэтов? Ведь вы специально их натравили на Настю.
— Вы правильно поняли мой замысел, — одобрительно загудел Дремин. — Вот вас бы мне в помощники! Жаль, поздно. Это была именно блестящая комбинация. Психи, как вы выразились, были для отвода глаз. Тумана надо было напустить. Я случайно увидел их пикет у музея Маяковского, сказался сочувствующим, взял телефончик. Потом позвонил и подсказал, что вот такая-то дама получила в наследство подлинники предсмертных писем Есенина и Маяковского, где содержится правда о гибели поэтов. Ну, разве не забавно?
— Обхохочешься, — мрачно буркнул Крутов.
— Что касается Прудковского — ему я намекнул, что Настя получила в наследство редкие марки. Но этот педант начал копать слишком глубоко. В какой-то момент я испугался, что он может докопаться до истинной родословной Верочки, тем более что последние годы она уже не скрывала свое происхождение. Мне надо было исключить любые случайности — и я их исключил.
— С помощью кинжала, — уточнил Крутов.
— Да, — спокойно ответил Дремин. — Я, мой дорогой, в молодости служил в морской пехоте, там кое- чему научился.
— Дорогой Лев Михайлович, а я ведь уже в курсе, — с ухмылкой сказал Александр. — Изучил вашу биографию внимательно, и даже могу подсказать полиции некоторые ускользнувшие от их внимания подробности вашей бурной жизни. Выяснил и то, что вы имеете домик в том же поселке, где жил Прудковский. Думаю, доказать вашу причастность к убийствам будет несложно. Да, вы же еще не знаете, что у вас в гараже, в тайничке за полками, мои мальчики обнаружили яд, которым отравили Силину. А в вашем любимом охотничьем домике они же нашли кинжал, которым был заколот Липкин. Видимо, со службы берегли его, не захотели бросать на месте преступления. Все задокументировано по первому разряду.
— Правильно. А у Прудковского был свой, коллекционный кинжал, вот его я и оставил хозяину. Мне чужого не надо.
— Сволочь! — не сдержавшись, выпалила Настя.
— Рад, что вы столь проницательны и помогли мне завладеть драгоценностями, — не обратив на нее внимания, продолжал между тем Дремин. — Отношения мы выяснили, пора закругляться. У меня сегодня еще много работы — надо предметно ознакомиться с коллекцией царских драгоценностей.
Лев Михайлович достал из кармана прямоугольную коробочку и нажал кнопку.
— Прошу без резких движений, — предупредил он Крутова. — Мои люди вполне профессиональны. И в окно тоже не стоит выбрасываться — здесь очень высоко, а умереть вы сегодня еще успеете.
— Зачем такие мрачные прогнозы, — улыбнулся Крутов. — В свою очередь, хочу вам посоветовать — берегите сердце, оно у вас все-таки слабое, и каждое потрясение может прервать вашу насыщенную жизнь.
— Вы мне грозите? — неискренне удивился ювелир. — Странно. Впрочем, самонадеянность иногда помогает выжить.
— Какая же это самонадеянность? — спросил Крутов. — Это точный расчет. Вы поверните голову, господин Дремин. За вами пришли. Только не те, кого вы ждали.
