соглашусь на меньшее.
– Калли, молю вас, не списывайте графа со счетов теперь, когда вы поняли, как сильно любите его.
– Да, но лишь
Франческа понимала, что сказать ей больше нечего, поэтому она лишь кивнула, вдруг ощутив тупую боль в сердце.
После этого они хранили молчание. По дороге обе женщины время от времени поднимали занавески на окнах, чтобы посмотреть на проплывающий мимо пейзаж, но большую часть времени просто сидели, погруженные в раздумья. Наконец Калли, изнуренная слезами, заснула, свернувшись клубочком в углу экипажа.
Сначала экипаж ехал медленно, потому что лошади были усталыми, но вскоре их переменили. Рошфор даже сподобился оставить своего чистокровного скакуна на том же постоялом дворе, где они меняли лошадей, неохотно передавая поводья кучеру Франчески с наставлениями завтра привести его в Лондон.
Свежие лошади шли резво, скорость движения значительно возросла, и к вечеру они прибыли в столицу. Калли уже сообщила брату о своем желании вернуться в Маркасл вместе с ним, поэтому он оставил ее в особняке Франчески собирать вещи, а сам отправился в Лилльский особняк отдать распоряжения об их отъезде.
– На следующее утро я пришлю за тобой экипаж, – пообещал он сестре. – Полагаю, сегодняшний вечер вы с леди Хостон захотите провести вдвоем, чтобы попрощаться.
– Благодарю тебя, – ответила Калли, вставая на цыпочки, чтобы поцеловать Рошфора в щеку.
Он удивленно воззрился на нее:
– Означает ли это, что я вычеркнут из твоего черного списка?
Калли слабо улыбнулась:
– Я не одобряю то, как ты напал на лорда Бромвеля, но рада, что примчался защищать меня. Уверена, на всем белом свете не найдется брата лучше тебя.
Герцог улыбнулся:
– Мне следует записать эти слова и напомнить их тебе в следующий раз, когда ты будешь на меня сердиться.
Потом Рошфор обратился к Франческе:
– Леди Хостон.
– Рошфор. – Она протянула ему руку. – Надеюсь, в следующий раз мы встретимся при более спокойных обстоятельствах.
– Когда бы и где это ни случилось, – ответил он, улыбаясь уголками губ, – скучной наша встреча точно не будет, я уверен в этом.
Он склонился над ее рукой для поцелуя и, к ее изумлению, задержал ее чуть дольше, чем того требовал этикет. Франческа посмотрела герцогу прямо в глаза, а он, сжав ее ладонь, сказал:
– Благодарю вас.
Она чуть заметно кивнула, показывая, что поняла скрытый смысл его слов. Рошфор ушел, а дамы занялись упаковыванием вещей Калли.
К счастью, горничная Калли уже собрала сундук с нарядами своей госпожи, ожидая приказания отправить его в Блэкфрайарз-коттедж, поэтому дел оказалось не так много, как опасалась девушка. Они все закончили в рекордные сроки, потому что Калли была больше заинтересована в быстроте, а не в аккуратности. В другой раз она непременно занялась бы починкой порванных кружевных манжет и тому подобного, проследила бы, чтобы упаковываемые вещи были чистыми и отутюженными, но на сей раз понимала, что у нее будет сколько угодно времени для этого по возвращении домой. Сейчас ей хотелось только одного – поскорее уехать.
Они с Франческой не стали засиживаться допоздна, но, лежа в своей постели, Калли никак не удавалось уснуть. Она ворочалась с боку на бок и то и дело просыпалась от беспокойных видений. Она чувствовала себя странно, как будто оказалась не на своем месте и эта уютная комната не служила ей домом на протяжении последних двух месяцев. Наконец Калли выбралась из постели, подошла к окну и отдернула тяжелую портьеру.
Смотреть было особо не на что, перед ней расстилалась темная улица, и тут Калли поняла, что ее беспокойство и томление вызвано подспудным желанием того, чтобы Бромвель приехал к ней. Прислонившись лбом к холодной оконной раме, она назвала себя идиоткой. Конечно же он не появится.
Наконец она заставила себя отойти от окна и лечь в постель.
Экипаж герцога прибыл ранним утром, едва дамы успели закончить завтрак. Это был городской экипаж, меньшего размера и более быстрый, а не тот, которым обычно пользовались для совершения длительных переездов и который сейчас находился в Маркасле. Кучер пояснил несколько оскорбленным голосом, что для совершения путешествия в Маркасл из Лилльского особняка хозяин нанял почтовую карету, достаточно вместительную для багажа Калли. Однако сундук Калли прекрасно разместился на запятках городского экипажа, а две меньшие сумки она взяла с собой внутрь.
Франческа проводила подругу до кареты, и они обнялись на прощание.
– Это вам, – сказала Калли, вкладывая в ладонь подруги какой-то предмет. – Мне очень понравилось гостить у вас, – добавила она сдавленным голосом, готовая вот-вот разрыдаться. – Хочу вам кое-что подарить.
Франческа посмотрела на свою ладонь – на ней лежал кулон из слоновой кости с гагатом на золотой цепочке.
– Калли, это очень красивая вещь, но…
– Прошу вас, не возражайте. Она принадлежала моей матери.
Франческа воззрилась на подругу широко раскрытыми глазами:
– Калли, одумайтесь! Вы не должны отдавать мне украшение, принадлежавшее вашей матери, а я не могу его принять. В самом деле. – Она попыталась вернуть кулон подруге, но та лишь покачала головой:
– Нет, я хочу, чтобы это было у вас. Это не единственная вещь, оставшаяся мне от матери. Мне приятно осознавать, что таким образом мы окажемся связанными – почти как сестры.
Франческа была озадачена:
– Вы уверены?
– Да. Абсолютно. Это очень важно для меня.
– Хорошо. Раз вы настаиваете. – Леди Хостон зажала украшение в кулаке, затем, повинуясь порыву, сделала шаг вперед и обняла Калли. – Прошу вас, не хороните себя заживо в Норфолке. Пообещайте, что вернетесь хотя бы к малому сезону?
– Возможно. А вы приедете в Редфилдс, не правда ли? Я уговорю Рошфора пробыть в Дэнси-Парк как можно дольше.
– Да. Конечно, я навещу вас там.
Франческа почувствовала, как к горлу ее подступают слезы, когда Калли, улыбнувшись на прощание, села в экипаж. Он двинулся вниз по улице, и Калли помахала ей рукой из окошка.
Франческа махала в ответ до тех пор, пока карета не скрылась за поворотом, затем вернулась домой и поднялась по ступеням в свою спальню. У камина сидела Мэйзи, ее горничная. Она была занята починкой кружевного волана, обрамляющего подол одного из платьев Франчески.
– Вот леди Каландра и уехала, Мэйзи, – со вздохом сообщила ей леди Хостон, усаживаясь за туалетный столик. – Я буду очень скучать по ней. А ты?
– Да, миледи. Она прекрасная девушка, не правда ли?
Как бы горячо Мэйзи ни любила леди Каландру, в глубине души она понимала, что больше всего ей будет не хватать сытной еды, которую они могли себе позволить на деньги, щедро выделенные герцогом на содержание сестры. Леди Хостон, несомненно, стала бы возражать, узнай она, сколько именно денег давал им на хозяйство агент Рошфора эти два месяца. Напротив, она, вероятно, в гневе отослала бы их обратно его светлости. К счастью, Фэнтон проявлял осмотрительность и сам вел все дела с агентом герцога, чтобы хозяйка никогда не узнала подробностей сделки.
Мэйзи улыбнулась про себя, зная, что Фэнтон отложил большую часть денег на будущее, поэтому, возможно, еще месяц или два скудное питание им не грозит.
Франческа открыла шкатулку для драгоценностей, стоящую на туалетном столике, и, выдвинув один ящичек, принялась возиться с секретным замком, открывающим отделение в ложном дне. Она аккуратно уложила подаренный Калли кулон рядом с сапфировым браслетом и парой сапфировых серег.
– Я не могу и дальше получать подарки, которые никогда не посмею продать, Мэйзи, или нам всем придется голодать. – Она с сожалением закрыла ящичек и повернулась к горничной: – В этом сезоне я просто обязана найти какую-нибудь девушку, судьба которой меня совсем не заботит, и за вознаграждение выдать ее замуж.
– Да, миледи, – покорно согласилась Мэйзи, перекусывая нитку и завязывая узелок.
Поездка до Лилльского особняка заняла совсем немного времени, и Калли проделала бы этот путь пешком, если бы не ее багаж. Почтовый экипаж ожидал перед особняком, и слуги поспешно загружали в него вещи под присмотром дворецкого. Этот милейший человек подал Калли руку, чтобы помочь выйти из экипажа, и поприветствовал ее дома, словно они с горничной не заезжали на прошлой неделе.
Девушке стало интересно, слышали ли уже и слуги последние сплетни и жалеют ли они ее. Вероятнее всего, так оно и было, потому что эти люди всегда были осведомлены о свежих скандалах.
– Калли. – Из дома вышел Рошфор, чтобы поздороваться с ней. Она заметила, что его ссадины на щеке и под глазом превратились в синеватые синяки.
– Здравствуй, Сенклер. – Она улыбнулась брату и протянула ему руку, задержавшись во дворе, чтобы лично проследить за погрузкой вещей.
– Мы тронемся в путь, как только перенесут твои сундуки, – сказал герцог. – Наша кухарка приготовила нам огромную корзину с продуктами. Она убеждена, что от гостиничной еды мы оба непременно заболеем.
Калли вошла в дом, чтобы поговорить с кухаркой и экономкой, зная, что обе они почувствуют себя оскорбленными, если она этого не сделает. К тому времени, как она вернулась, карета была полностью загружена, а кучер повторно проверял подпругу. Рошфор предложил сестре руку, чтобы помочь сесть в экипаж, но тут их слуха достиг крик и стук копыт. Обернувшись, они заметили
