бой.
– И чего мы добились, ведя войну вашим способом? – спросил он. – За что наши люди погибали сегодня? Ради уничтожения одного вспомогательного генераторума, но что в этом толку, если Костеллин не смог уничтожить главный?
– Мы нанесли некронам удар, от которого они…
– То же самое вы говорили после боя 42-го полка с ними, но они вернулись с еще большими силами. Истина в том, что мы не знаем, насколько ограничены способности некронов к самовосстановлению. Мы не знаем, сколько солдат они могут пробудить, или… или сделать, или телепортировать откуда-то еще. Но для вас это не важно, ведь так, полковник? Вы ухватились за малейший шанс завоевать славу, а ее цена в человеческих жизнях вас не интересует.
– Что вы от меня хотите? Чтобы я отвел свои войска? Оставил вас одних сражаться с некронами? Это будет означать, что люди, которые уже погибли, отдали свои жизни напрасно.
– Я просто хочу, чтобы… Я губернатор этого мира, а вы… с той минуты, как вы высадились здесь, вы игнорировали меня, ни во что не ставили, плевать хотели на мою тревогу о людях…
– Вы слишком высоко оцениваете жизни отдельных личностей, Хенрик – тех, которых знаете по имени и в лицо. Я сражаюсь ради большего – ради миллиардов людей, которым угрожает одно лишь существование некронов. Если вы не можете принять это, если так хотите подать на меня жалобу в Департаменто Муниторум… это, конечно, ваше право.
– Я так и сделаю, – воинственно сказал Хенрик. – Именно так я и должен был поступить с самого начала.
– Только будьте осторожны, – произнес полковник, – чтобы наши враги не использовали вашу слабость против вас – и знайте, что я не позволю этому случиться.
ХЕНРИК послал ответное сообщение.
У него просто не было выбора. Он не мог просто сидеть и ничего не делать, и не смог бы жить потом с чувством вины. Но все же, отправляя сообщение, он чувствовал тошноту. Он сидел, закрыв лицо руками, едва держа глаза открытыми, но зная, что сейчас – больше чем когда-либо – он не сможет заснуть. Не сможет, пока ему не ответят.
Ответ пришел быстрее, чем он ожидал.
Раздался короткий стук в дверь, и, не дожидаясь приглашения, в кабинет вошел полковник-186. Хенрику сразу стало ясно, что что-то не так. Полковника сопровождали два криговских майора, которые встали по стойке смирно у задней стены.
– В чем дело? – спросил Хенрик, вставая.
– У нас есть основания подозревать, – сказал полковник, – что среди нас предатель.
– Нет! То есть, я не могу поверить в это. Кто…?
– Вы пошли сразу в ваш кабинет после нашего разговора в столовой?
– Да. Ну, почти. Я встречался кое с кем. С матерью, чьего сына мы послали на войну. Ему было пятнадцать лет, он погиб от разрыва одного из наших же…
– Вы не покидали кабинет в течение последних девяноста минут?
– Нет. А почему вы задаете мне эти вопросы? Вы что-то…?
– Вы отправляли вокс-сообщения за это время?
– Возможно. Да, я говорил с администратором Телониус-сити. Он сказал, что положение там ухудшается. Там некоторые люди… жители нижних уровней, они отвернулись от Императора. Они начали поклоняться некронам, можете в это поверить? Конечно, я приказал, чтобы их немедленно…
– Еще с кем-то? – прорычал полковник.
– Я не… Нет. Больше я ни с кем не говорил. Я не… не посылал свою жалобу, если вы об этом. Я думаю, что возможно… я немного поспешил, и, может быть… может быть, нам стоит поговорить об этом позже, завтра, например, когда дела… когда мы не будем настолько уставшими.
– Мой вокс-оператор засек передачу, – сказал полковник. – Из этой комнаты.
Хенрик ошеломленно уставился на него. «
– Она была послана, – продолжал полковник, – по командному каналу СПО.
– Это… этот канал, – воскликнул Хенрик, – для секретных переговоров между мной и моими офицерами! Вы не имеете права…
– Как я уже сообщал вам при нашей первой встрече, Хенрик, эта планета на военном положении. Я здесь закон. И все, что происходит здесь – мое дело. Я имею право.
Он протянул инфопланшет, и Хенрик взял его, едва не выронив из трясущихся рук. Губернатор- генерал прочитал то, что было на экране, и его охватил ужас. Слова сообщения были прекрасно знакомы ему, но он перечитывал их снова и снова, пытаясь тянуть время.
– Меня проинформировали, – подтолкнул его полковник, – что это сообщение было послано в 09:13 утра в ответ на то, которое пришло вчера в 09:46.
– Вы знали о нем? Как…? Вы ждали, да? Ждали, чтобы посмотреть, что я буду делать? Но… код, в котором я послал это сообщение… Вы не смогли бы его расшифровать. Как, во имя Святой Терры…?
– Теперь это едва ли имеет значение, Хенрик.
– Да. Думаю, вы правы, – Хенрик обреченно вздохнул, усевшись обратно в кресло. – Полагаю, вы хотите, чтобы я объяснил… Вы должны понять, полковник. Попытайтесь понять, пожалуйста. Арикс – единственная из моей семьи, кто у меня остался. Я всю жизнь посвятил службе… Но что проку в Империуме, какая польза от всех наших армий, если мы не можем защитить одну девушку?
– Империум существует только пока мы сражаемся за него. Вот почему уставы предписывают за предательское сотрудничество с…
– Предательское сотрудничество?! – воскликнул Хенрик. – Нет, вы не можете обвинять меня… Вы же читали это сообщение, я просто… Я просто тянул время! Я не мог отменить атаку, даже если бы захотел, вы знаете это лучше чем кто-либо. Я просто подумал, если бы удалось заставить этих людей считать… Если бы я мог внушить им мысль, что можно заключить сделку, тогда, возможно… Я просто не мог оставить ее умирать! Она моя племянница, полковник. Что вы сделали бы на моем месте?
Как только Хенрик это сказал, он понял свою ошибку.
Полковник-186 достал болт-пистолет и прицелился в голову губернатора-генерала.
– Я вас предупреждал, – тихо произнес он, и последним, что увидел в этом мире Тальмар Хенрик, была вспышка выстрела.
ГЛАВА 20
КОСТЕЛЛИН очнулся в неожиданно теплой и мягкой постели, и некоторое время не мог сообразить, где он оказался.
Он попал в плен? Очень сомнительно, да и в любом случае некроны вряд ли сняли бы с него фуражку, шинель и сапоги, и уложили отдохнуть на удобную кровать. Он попытался встать, но почувствовал резкую боль в правом боку и натяжение синт-кожи на ране. Это ощущение напомнило ему о недавней еще более сильной боли, но воспоминания были нечеткими. Он вспомнил, как поднимался по стволу шахты, напрягая силы до предела, чувствуя, что соскальзывает вниз… Вспомнил, как смотрел в пропасть, и руки в перчатках успели схватить его и вытащили на свет.
Потом, отчаянная погоня…
Он был в жилом помещении, немногим больше, чем его кабинет в космопорту. Он видел пламя оплывающих свечей, отбрасывавшее тени на стену. По оконным ставням стучал дождь. Костеллин с трудом поднял голову и увидел двух пожилых женщин, одетых в лохмотья, дремавших в креслах. Рядом на кровати, бесстрастно глядя на него, сидел гренадер в маске-черепе.
– Мы… сделали это? – с трудом произнес Костеллин. – Взорвали генераторум?
Гренадер покачал головой, и Костеллин, тяжело вздохнув, откинулся на подушку. Сознание снова
