бородатого анекдота. Мудрица уже приготовилась долго объяснять, в чем соль и почему последняя фраза должна вызывать смех, но потом, представив, сколько придется потратить сил и слов, решила не браться за это неблагодарное дело.
– Да. Достал, – ответила она.
– Ничего смешного, – ледяным тоном произнесла Толчунья. – Спиртное никому еще не пошло на пользу. Лучше бы этому несчастному человеку тоже поручили бы бананы доставать.
Мечтан, не в силах больше сдерживаться, хохотал так, что у него слезы потекли. Форчунья с Красиндой тоже не удержались от смеха. Даже Болтан улыбнулся.
Мудрица вздохнула:
– Толчунья, ты абсолютно права. Удивляюсь, как до тебя это никому не приходило в голову.
После приступа безудержного веселья каждый задумался о своем, хотя, по большому счету, все они тревожились о детях...
***
Старшие мальчишки готовились ко сну. Разговор переползал с одной темы на другую, и оказалось, что обсуждать-то им собственно нечего: ничего не происходит, на важные вопросы нет ответов, впереди – неизвестность и неопределенность. Ник понимал, что говорить об этом нельзя – оживут страхи и беспокойство, а если уж они – самые старшие – поддадутся тревоге, то что говорить о девчонках, о младших детях... Вдруг в дверь тихонько постучали.
– Можно?
– Заходи, Джонни, – сказал Грег. – Не спится?
– Не спится, – смущенно улыбнулся Джонни.
– Да ты садись, – ласково посмотрел на него Френк (Джонни любили все). – Что там у вас?..
Джонни сказал, что все уже уснули, а он вот не может, и решил заглянуть в гости.
– И правильно! – одобрил Антон. – Хочешь – спи у нас...
– На моей кровати, – подхватил Питер, – а я в кресле устроюсь.
– Какой ты добрый, – ядовито проговорил Френк. – Мать Тереза!
Питер удивленно посмотрел на него:
– Не понимаю причины твоего сарказма.
– А и не надо меня понимать. С собой разберись, умник.
– У меня, по-моему, с собой проблем нет. Кроме того, я не думаю, что умник – это плохо. А по твоему тону этого не скажешь.
– Нормальный у меня тон, – сквозь зубы процедил Френк.
Теперь уже все присутствующие смотрели на него с удивлением.
«Не хватало еще ссоры!» – подумал Ник.
– Френк, а есть эмоции, которые ты не мог бы сыграть? – поспешно сменил тему Марио. – Говорят, что дети-актеры могут даже больше, чем взрослые.
Дино поддержал его, и постепенно все втянулись в разговор о любимых фильмах и актерах. Проболтали почти час.
– Ладно, пойду я, – спохватился Джонни, – засиделся. Френк, ты меня не проводишь? Я темноты боюсь.
– Конечно.
Как только они вышли, Джонни сказал:
– Ты напрасно сердишься, ничего уже не изменишь. Она по-настоящему любит Питера. А ты своей злостью только хуже делаешь.
Френк опешил:
– Ты о чем?
– О тебе.И Наташе. И Питере, – спокойно ответил Джонни.
– Ты-то откуда знаешь? Неужели видно?
– Да нет... Ты ведь очень хороший актер, – улыбнулся Джонни. – Только понимаешь, я последние два дня вижу мысли. И чувства. Всех.
Джонни произнес это так естественно, что Френк моментально поверил: так оно и есть.
– И что Наташа?.. – с замиранием сердца спросил он. – Правда его любит?
– Любит. Только сама еще не знает. Но это уже в ней.
Они помолчали.
– Ладно, пошли провожу, – сказал Френк.
– Не надо, не боюсь я никакой темноты, я просто хотел с тобой поговорить.
Френк постоял некоторое время, переваривая услышанное. Как обидно! Как больно, что девочка, которая тебе нравится, любит не тебя. Френк глухо застонал. Потом, набрав полные легкие воздуха, резко выдохнул, вскинул голову. Все-таки он артист – играем беззаботность! Через секунду в комнату вошел совсем другой Френк, совершенно не тот, что выходил вместе с Джонни. «Show must go on!»
***
Хрангелы тоже долго не могли уснуть, разговоры крутились вокруг сегодняшнего дня: происшествие с Ольгой, вечернее собрание, скудный ужин, «мыслечтение» Джонни. Болтан, как всегда, почти не
участвовал в беседе. И вдруг сказал:
– Это можно сделать.
Произнесенное им настолько не соответствовало теме разговора, что Форчунья, в этот момент что-то говорившая, резко осеклась. Хрангелы смотрели на Болтана, ожидая продолжения. Он молчал. Первой, как всегда, не выдержала Красинда:
– Что «можно сделать»?
Это, конечно же, интересовало всех. Болтан понял – ему не отвертеться, придется объяснять, что он имел в виду.
– Я думаю, можно сделать то, что сказал Антон. Если Ольга проделает в куполе дыру, Френк сможет переправиться во внешний мир, а мы быстро залатаем защитное поле. Темноны и заметить не успеют. Назад вернуться Френку будет, конечно, сложнее. Или – нет... Может, ему удастся доставить на остров какие-нибудь продукты. Если повезет...
– А вдруг темноны отреагируют достаточно быстро? – встревожилась Красинда. – И потом, откуда нам знать, что он сможет переместиться на такое расстояние. Вернуться с грузом – это тоже под вопросом. Как хрангел этого ребенка я протестую.
– Имеешь право, конечно, – сказал Мечтан, – но пока это– единственная здравая мысль, которая дает хоть какой-то шанс на спасение. Давай ее не отбрасывать?
Красинда только фыркнула.
– А если бы это был твой ребенок, ты бы тоже считал, что это здравая мысль?
– Красинда, ну что ты говоришь, – укоризненно покачала головой Мудрица, – какая разница: твой ребенок, мой ребенок, его ребенок... Они здесь – все наши. Мы обо всех волнуемся.
– Говорите что хотите, я – против! – Красинда была непреклонна. Толчунья, хоть и не проронила ни слова, думала так же.
Форчунья – тоже.
– Шансы есть, но мало, давайте думать еще, может, что-то придумаем.
Мечтан попытался было убедить Красинду и ее сторонников, однако Болтан остановил его легким взмахом крыла.
– Нет так нет. Конечно, еще подумаем. Обязательно.
«Интересно, будут ли они такого же мнения через пару дней, когда на завтрак останутся только чай и апельсины? Ладно, пусть все разрешится естественным образом» – подумал Болтан, хотя, несомненно, тоже не хотел подвергать Френка опасности.
***
