заканчивающиеся короткими пальчиками.
Шейх покинул светлую часть и застыл за Данилой.
– Тут, на стекле, что-то написано на их языке. Рэмбо!
Действительно, знаки едва читались из-за того, что напоминали мутный узор. Такое письмо сохранится до тех пор, пока цел прозрачный материал. Вряд ли это стекло…
Волосатый наемник отозвался из светлого зала:
– Тут тоже все подписано. Очень любопытно. Это лаборатория, к сожалению, половину слов я понять не могу. Наверное, термины. Одно ясно: гуманоиды – не земляне, и они – не опытные образцы, их просто изучали сотни лет назад.
Шейх почесал подбородок и сказал:
– Слушайте! Вдруг Улей не дом ищет – дома? Адаптирует планеты под нужды Роя. Заселяет и отправляется на дальнейшие поиски. Если так, значит у него не одна матка, а сотни зародышей. Убей одну – появится новая.
– Выходит, сначала Улей заселил планету Вождя и Лианы, – предположил Данила. – Потом – родину змееглазых, теперь до Земли добрался. И хрен ли мы попремся убивать матку, когда весь банк с генматериалом грохать надо.
– Это всего лишь предположение, – отмахнулся Шейх. – Давайте попытаемся разобраться. Рэмбо! У нас тут змееглазые. Подписаны.
Рэмбо среагировал на «подписаны» и спустя пару секунд с озабоченным видом принялся изучать надписи. Ну и рожа у него: за время злоключений отросла жидкая черная борода, смоляные волосы спутались и поблекли, щеки сморщились от свежих розовых шрамов, а ведь еще молодой мужик. «На себя посмотри», – подумал Данила и глянул в зеркальное стекло. И правда, он ничем не лучше: борода моджахеда, весь грязный, будто пылью присыпанный, глаза ввалились, нос заострился. Попади он в Москву – патруль мгновенно остановит.
– О, как! – воскликнул Рэмбо и взлохматил космы.
– Чего? – Шейх с интересом уставился на маленьких уродцев в аквариуме.
– Похоже, или Улей одновременно осваивал две планеты, или их населяли разные виды гуманоидов.
– То есть корабль наш – захватчик со стажем, и эти виды гуманоидов истреблены, и матка не одна, их несметное множество, а взрывчатки, чтоб взорвать тут все к чертям, у нас нет…
В коридоре кто-то завозился, донеслись шаги. Маугли, оставленный на стреме, крикнул:
– Данила, скорее, скорее же!
Шейх метнулся за аквариум с уродами, Данила спрятался между двумя емкостями. Система безопасности бдит! Да и смысл прятаться? Все равно таким составом без оружия ничего не сделать, даже от роботов не отбиться.
Но Рэмбо, который видел, что происходит, рассеял его опасения:
– А-а-а, это ты!
Значит, ничего страшного. Астрахан покинул убежище и усмехнулся: их напугал Маугли. Мальчишка прямо танцевал от нетерпения. Наконец он выпалил:
– Она открыла глаза! – Лицо Маугли оставалось каменным, все эмоции он передавал жестами. – Она говорит!
Шейх вскинул бровь, Данила потрепал мальчишку по голове:
– Спасибо, сынок. Идем, посмотрим.
– Чудеса! – бросил в спину Шейх и обратился к Рэмбо: – Интересно, люди…
Данила свернул в коридор, и голоса стихли. Маугли мчался впереди, сверкали его голые пятки, испачканные инопланетной грязью. А вот и Марина: сидит, поджав ноги, вертит головой. Увидев Астрахана, она невольно пригладила рыжие кудряшки:
– Данила? Что со мной? Мне снился страшный сон…
– Все хорошо, – Данила протянул руку. – Держись. Вот так. Давай подниматься.
Девушка увидела свое отражение, огладила тунику:
– Что это на мне? Где моя одежда?
Астрахан не знал, чего от нее ожидать. Нынешняя Марина напоминала куклу, которая пытается изображать чувства, когда их на самом деле нет. Однако – чертовски обаятельную куколку!
– Без понятия, что тебе снилось, – Астрахан прижал ее к себе. – Но это, скорее всего, правда. Идем, нас ждут Алан Мансуров и Рэмбо, чье настоящее имя мне неизвестно.
Марина свела брови у переносицы:
– Мансуров – лысый казах, что ли? Ты с ним теперь заодно?
– Многое изменилось. Все люди теперь заодно.
– Мне снилось, – шептала она, следуя за Астраханом, – что я огромна и лечу сквозь звезды, то замедляясь, то ускоряясь. Чужие солнца, россыпи планет, туманности… Сначала со мной были мои дети, хамелеоны, потом они умерли, но остались странные существа, которых хамелеоны изучали. Многие чужаки были похожи на моих детей… Вообще-то я не хотела такой становиться, но стала из-за профессора Астрахана…
– Тс-с-с, главное, что ты невредима, с остальным разберемся. Стой тут.
Данила оставил Марину под аркой. Незачем девочке видеть мертвых чужаков, надо щадить ее чувства. Мысли Момента, его стремления дали ростки в душе Данилы, он теперь лишь изредка выделял принадлежащие не ему чувства. Например, жалость эта – от Момента, симпатия к хорошенькой девушке – тоже его, бабника. Момент не ведал страха даже пред ликом смерти, а опасность пробуждала в нем безрассудство, и Даниле хотелось поцеловать Марину, ущипнуть, облапить. Усмирив в себе Момента, он провел по ее спине:
– Там пахнет смертью, подожди здесь.
– Вся моя жизнь – агония, – шепнула она, переступив порог. – Смерть – это я. Меня растили, чтобы открыть шлюз.
Рэмбо взглянул на нее вскользь и продолжил делиться с Шейхом предположениями. Марина навострила уши, подошла к ним и сказала:
– Почти так, – она провела по стеклу, за которым покоился ребенок, родившийся без ножек. – Гуманоиды в светлой комнате – родители этих. Я пыталась сделать их подобными моим мертвым детям, изучала, наблюдала. Все было хорошо, они менялись, делались такими. Ребенок – неудачный эксперимент, я потом все исправила, и они стали рождаться полноценными. Но они не реагировали на Зов. Я пыталась снова и снова, но из этих гуманоидов не получалось то, что мне нужно. Если бы мои дети, хамелеоны, были живы, я просто уничтожила бы гуманоидов и сделала их родину пригодной для Роя. Но я сама не поняла, как вернуть моих детей к жизни, поэтому отправилась искать новый дом. И нашла.
Шейх вытаращил глаза и поскреб темя, поросшее седой щетиной:
– Постой-ка. Откуда ты это знаешь?
Девушка улыбнулась потусторонней улыбкой:
– По-моему, я знаю то же, что и Корабль. Я была им, а он забрал… или выжег часть мой души.
Шейх шагнул к ней, сжал кулаки. Отраженный аквариумом, двинулся его двойник, шевельнул губами:
– Что сейчас на Земле?
– Сейчас я – уже просто я, – Марина пожала плечами, вперившись в змееглазую девочку-подростка. – Улей позвал измененных, и они откликнулись. Большинство людей уже осознает себя частью Роя, хотя сохраняет память. Когда придет мать, люди как вид будут уничтожены.
Шейх попытался систематизировать полученные сведения:
– Что мы имеем. Сейчас вторжением руководит Корабль, он же Улей. Где-то в его недрах растет хамелеонья элита: матка и разумные особи. На земле измененные люди, в организмы которых попал биотин, услышали команду Улья – Зов, – и осознали себя частью Роя. Теперь они очищают Землю от людей.
Рэмбо приближался к Марине осторожно, по дуге. Остановился в двух метрах, будто она могла укусить, и спросил:
