завожу лишних знакомств, чтобы потом не разочаровываться.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Лера. — Не разочаровываться?
— Ну, когда узнаешь человека лучше… там… начинается всякое, — он небрежно махнул рукой.
— И что так со всеми? — она заглянула ему в глаза.
— Почти, да…
— А тобой?
— Что со мной? — переспросил Сергей, не поняв вопроса.
— Ты уверен, что все не разочаровываются, когда узнают тебя? — тихо проговорила она и облокотилась на подлокотник кресла, став к Сергею ближе.
— Хм… — хмыкнул Сергей, вяло улыбаясь, — вот поэтому я не завожу лишних знакомств. Чтобы не… — он не договорил.
Оба замолчали. Ни Сергей, ни Лера не стремились продолжать разговор. Сергей щекой чувствовал тепло исходящее от близко сидящей Леры. Под воздействием некоторой дозы алкоголя ощутил, как в организме обострились некоторые чувства и вместе со слабым ароматом Лериных духов, стал чувствовать постепенно нарастающее возбуждение. Все-таки невзначай брошенные Лерой слова, относительно первой девушки, за которой Сергей делал попытки ухаживать, и то, что она ушла с другим зацепили его за живое…
Из динамиков магнитофона выпрыгивала музыка, какой-то новой, непонятной Сергею группы. Звучали простые нелепые слова и такое же простое музыкальное сопровождение:
«Тазико-крышечный вокально-инструментальный ансамбль, твою мать!» — раздраженно подумал Сергей. Один из альбомов группы, как сказал Титаник, так и назывался «Музыка драчевых напильников». Сергей слушал баяно-балалаечную партию и слова песни «Нолей», чей эпатажный солист звонко выкрикивал: «Иду, курю!»
«Иду, курю… Иду, курю, — Сергей молчал. — Надо же, — думал он, — какие простые слова заложены в эту песню…»; и чем больше Сергей пил, тем больше музыка казалась ему интересной и зажигательной. Хозяин вечеринки, по прозвищу «Титаник» был ярым поклонником этого музыкального коллектива. Собственно, Титаник был не только хозяином и организатором вечеринки, он еще был владельцем двадцатилитровой канистры домашнего пива, которую припёр от родителей. Его родители жили где-то в пригороде. — А еще, — продолжал одиноко думать Сергей, — он хозяин комнаты, в которой за трехстворчатым шкафом, разделяющим комнату пополам, лежит матрац от полутора спальной кровати. Лежит прямо на полу! Но не это важно! Над его спартанским ложем с потолка на длинных нитях висят самые разные экзотические презервативы, в упаковках. Презервативы в шайбообразной колбе, плавающие в жидкой гель-смазке. Презервативы различной формы: ребристые презервативы, презервативы с пупырышками и кольцами, презервативы с накопителем в виде морды жирафа, презервативы в виде улитки. С усиками… Светящиеся презервативы, разноцветные, презервативы-зебры… Наверное, когда лежишь на его кровати, можно спокойно дотянуться до любого из них, использовать любой понравившийся… Но Титаник ими не пользуется, он их коллекционирует… Надо же, какая замечательная песня! «Иду, курю!» — мечтательно думал Сергей. — Надо купить кассету с альбомом этой группы… Нормальная музыка! — Лера молчала. Несколько пьяных пар стали шумно танцевать прямо в дверях кухни и коридоре. Сергей взглянул на Леру. Он не знал, о чем она думала, но ему показалось, что Сергею подумалось, что она думала о сексе. — Господи, я больной! Это я думаю о сексе! О презервативах! — мысленно презирал себя Сергей. — А если… Не… ну… она же может думать о сексе?»
Лицо Леры было настолько загадочным, что Сергей уже не сомневался, что думает она о том, о чем он совсем недавно думал… Ну, правда! Она смотрела на танцующих, поглаживая подушечкой указательного пальца свою нижнюю губочку, украдкой поглядывая на Сергея. Поглаживала, и хитро улыбалась, словно что-то задумала — забавный розыгрыш или… думала о сексе.
— О чем ты думаешь? — спросил Сергей сидящую рядом Леру.
— А ты угадай!
— Не-е… что ты? — запротестовал он. — Я не могу. Как тут угадаешь?
— А ты попробуй!
— Нет.
— Попробуй! — настаивала она.
— Шутишь?
— Нет, я серьезно!
«О сексе?» — хотелось спросить Сергею. Но вопрос просто застрял у него на языке, и он спросил:
— Хочешь потанцевать?
Она прикусила алый накрашенный ноготь указательного пальца, которым водила по губе:
— Нет!
«О сексе?» — снова не давал покоя ему вопрос, что просто напрашивался сам собой, но Сергей спросил:
— Хочешь уйти?
— Нет! — возмущенно и с явным недовольством ответила Лера, услышав глупейшую догадку в жизни, и словно обвиняя Сергея в том, что он не видит действительного и абсолютно очевидного, и выдает неправильные предположения, — намеренно, как будто издеваясь над ней.
— Тогда может быть… — Сергей затягивал последнюю попытку угадать. — О сексе? — наконец набрался он смелости, опустив глаза.
— Точно! — без колебаний ответила и широко улыбнулась, ответила Лера.
Сергею хотелось задать еще один глупый вопрос: «Со мною?..»; но предположив, что это будет совершеннейшей тупостью, совсем смутился и замолчал.
— У тебя есть в общежитии своя комната? — спросила Лера, заглядывая в глаза Сергея.
— Есть… — ответил Сергей, задумываясь над чем-то известным одному ему. — Но, надо зайти в одно местечко!
— Пошли?.. — нетерпеливо предложила она.
— Да. Пошли.
У Титаника дверь была не заперта. В комнате, за шкафом горел тусклый светильник. Но комната была пуста.
— Жди меня здесь, — сказал Сергей, — я сейчас, — и исчез за дверью. Он заглянул за шкаф, где находилось ложе Титаника и, уцепив презерватив в виде зеленой улитки с рожками, вместе с нитью сдернул ее с потолка.
— Бежим! — шепотом скомандовал Сергей Лере, хватая ее за руку.
В эту ночь Сергей переспал с Лерой. Он был скован, очень смущался, а Лера не на шутку завелась. Она была само совершенство. В свете настольной лампы, на которую Лера набросила его футболку, ее кожа приобрела шоколадный оттенок. От наслаждения, казалось, в комнате дрожал даже воздух, с улицы пахло прохладой…
Ночью пошел дождь. Он колотил в подоконник с такой силой, что в окно залетала мокрая пыль, которую было видно в лунном свете. Сергей согревался теплом ее обнаженного тела, любуясь его изгибами и рассматривая бархатистую кожу так близко, что она казалась бесконечными чешуйчатыми барханами пустыни, зыбучими золотыми песками и уютными оазисами, и дельтой Нила…
— Тебе все понравилось? — неожиданно спросила она Сергея, в тот самый момент, когда он мысленно шел по пустыни, скользя подушечкой пальца по тому самому участку, который считался непроходимым — от Триполи и до самого Каира. — Можешь, описать ощущения?
— Все было… — Сергей замялся. Так много и ярко представляя ощущения в картинках, он не нашел нужных слов, и растерялся. Никогда прежде ему не приходилось отвечать на подобный вопрос, описывать столь незнакомые еще интимные ощущения. — «Интересно, — подумал он, — как это должно выглядеть:
«Все было чудесно!.. чудесненько!» или «Все было великолепно!»… «Все — супер!» или «Все… замечательно!»… Как?»
Сергей чувствовал, что как-то надо закончить, но все представляемые им слова и выражения
