Но для Артура, это стало «чумовой» и «сумасшедшей» новостью — первое посещение Сергеем ночного клуба.
— Первый раз!.. Первый ночной клуб!.. — восторженно радовался Артур, — Чувак, я буду твоим проводником в брутальный и порочный мир ночной жизни! Слушай, может ты еще и девственник, а?
— Нет. Не девственник, — нахмурившись, огрызнулся Сергей.
— Ух, ты, какой?.. Да, ладно, не обижайся… — так же весело проговорил Артур. — А у тебя смотрю сразу встал на меня?.. А у меня косичек-то нет! Это ты рано, подожди… — Артур несильно ткнул Сергея сжатым кулаком в грудь. — Просто, ты производишь впечатление — божьего одуванчика! — продолжал трепетать Артур. Ему хотелось назвать Сергея — «лохом», «лузером», еще кем-нибудь, но почему-то Артур сдерживал себя. И это — его тоже радовало. Впервые он сдерживал себя, чтобы не съязвить, и у него в целом получалось.
В ночном клубе Сергей шарахался из стороны в сторону, делал удивленные глаза, шел ни туда, куда можно было идти, создавая образ человека впечатлительного, оказавшегося в незнакомом месте.
Артур веселился. Сергей играл.
Неожиданно и нечаянно, и очень даже кстати им встретился коллега Сергея по «компьютерному цеху».
— Серега, привет! Ты, чё, тоже здесь вялишься? Ты когда стал тусить? Ты же всегда сторонился увеселительных мест, а, я прав?
— Да… дело в том, что я здесь, как раз, первый раз! Так сказать — осваиваю… С другом… познакомься — Артур… Артур, это Руслан… вместе работаем, — пояснил Сергей Артуру.
Артуру хотелось злорадствовать. Опасаясь насмешек со стороны, он нервно озирался по сторонам, и было видно, что вся эта демонстрация не приносила ему ни малейшего удовольствия. Артур, причисляющий себя к совершенно противоположной категории людей, призирал стоящих перед ним, и пока Сергей общался со своим знакомым, испытывал сильнейшее раздражение.
Артур причислял себя к «виннерами» — людям-победителям; но на самом деле Артур был обычным «гламурным шифтером», сознательно выбирающий меньшее количество работы и меньшие доходы ради большей свободы, жизни в собственное удовольствие. Жизнь в свое удовольствие, свобода и успех — это были те самые три кита, на которых зиждился мир Артура Могилевского. А тот доход, которым довольствовался Могилевский-младший, и в котором можно было по определенным причинам и усомниться, что он небольшой, с лихвой компенсировал Могилевский-старший.
Впрочем, относя себя к виннерам, Артур презирал лузеров, разница между которыми, по большей части заключалась в наличии или отсутствии одного-единственного фактора: веры в себя, так называемой — внутренней точке опоры.
Существует своеобразная идеология успеха.
Ведь что происходит! Лузер — это человек, свято верующий в успех, но по разным причинам на этот успех не способный. Как бы то ни было, но любой человек ориентирован на стремление вверх, будь то карьерная лестница или увлечение, хобби.
Если развивать логическую цепочку относительно лузеров и виннеров. Выходит, что лузером может оказаться и виннер, потерпевший в силу каких-либо сложившихся обстоятельств неудачу. В этом смысле «виннер-победитель» ничем не отличается от «лузера». Вот только виннер обязательно приложит максимум усилий, чтобы все выправить, а лузер… Лузер может и не выправить, потерпев очередное поражение.
В понимании же Артура, таких разделений не было: винер — это винер, лузер — это лузер! Дауншифтер — это дауншифтер! И как иначе.
Говоря об этих «разновидах», убеждения Артура сводились к следующему:
«Ну, виннер — это значит, что ты очень серьёзно к себе относишься, всё отдаёшь, чтобы победить и стать лучшим и успешным. Лузер — однозначно — неудачник. Ну, а дауншифтер — когда ты сидишь ровно; кто тебя знают, говорят: «О! Это же тот самый крутой парень!»; а ты сидишь в сторонке и наслаждаешься жизнью…»
Тем не менее, Артуру настолько хотелось ощущать себя успешным, что роль дауншифтера, или гламурного шифтера, как за глаза называли его друзья, ехидно посмеиваясь, но, не расстраивая его иллюзию, Артура просто не прельщала.
Пока Сергей общался со своим коллегой, которому Артур даже успел придумать несколько идеальных прозвищ — «програмульный червь» или «троянский лохоконь»; Артуру стоял рядом и надменно улыбался, наблюдая за происходящим лузерством.
Пробыв в «Игуане» до двух ночи, все решили поехать в другой ночной клуб — «Neon». Сравнить. В «Неоне» было скучно, но возвращаться в «Золотую игуану» никто не захотел. На этом вечерний «променад» мог закончиться, но Артур предложил продолжить у него дома, и все согласились. Все, кроме Сергея.
Сергею сложно давалось общение с друзьями Артура. Во-первых, он не знал о чем разговаривать — не было вообще каких-то общих интересов. Многие друзья Артура просто игнорировали его присутствие, как будто его и не было вовсе, и кроме того, существовало опасение оказаться некомпетентным в каком-нибудь деле или разговоре. Во-вторых, многие общие разговоры, в которых Сергей все-таки являлся невольным участником, доносились до его ушей — либо в искаженном виде, либо отдельными фразами.
За весь вечер в клубе Сергей проронил не больше пару десятков слов, большая часть которых употребилась при встрече с Русланом. К тому же и говорить-то друг с другом в таком месте как Танц-пол, было весьма затруднительно, в первую очередь, конечно же, из-за непрерывающейся громыхавшей музыки. Пожалуй, сложение всех этих элементарных причин, и присущая Сергею мнительность, создали ощущение дискомфорта и мнение, что никто не желает с ним общаться.
— Артур, я здесь лишний… — противился Сергей.
— С чего ты взял? — возмущался раздобревший Артур. — Ты — мой гость! Абс-солютно все нормально к тебе относятся! — Артур очень выразительно произнес слово «абсолютно», затянув произношение этого слова на букве «с», что у Сергея в мозг прошел сигнал — в виде нервного тока, сгенерировавший рефлекторный нервный импульс на включение мочеиспускательной функции, от чего ему невыносимо захотелось в туалет помочиться. Где-то внутри, в районе сплетения большого симпатического нерва все болезненно сжалось, но сознательным усилием воли, Сергей себя сдержал.
— Артур, да мне за весь вечер никто слова не сказал… — жаловался Сергей.
— Да, это же ночной клуб… Здесь не говорят, здесь разговаривать невозможно! Музыка грохочет, поэтому все понимают друг друга без слов, разговаривают языком жестов… тела… танца… — Артур покрутил тазом в духе разминочного упражнения традиционной утренней гимнастике. — Давай, пошли!..
— Хорошо… — еще сомневаясь, согласился Сергей.
— Давай, давай… Я покажу тебе свое жилище.
— Жилище… — повторил Сергей за Артуром, думая о том, что таким словом первобытные люди обозначали свои скромные лачуги в древности, без четверти два миллиона лет назад.
Жилищем Артура, оказалось просторная и уютная квартира, — ремонт со вкусом, спроектированный и выполненный явно старательным дизайнером. Огромная кухня, в ядовито-оранжевых тонах. Ванная и гостиная, оборудованные бытовой техникой, как космический корабль. Спальня — нежно голубенького цвета с двуспальной кроватью и с огромным зеркалом в голове, у кровати две тумбочки, на которых стояли толстые оплывшие свечи в широких округлых подсвечниках, с LCD-телевизором «Toshiba» на стене, и огромным шкафом-гардеробной. Была в спальне еще одна примечательная вещь — огромная стеклянная ваза, больше похожая на церковную купель, из толстого прозрачного стекла. Стояла она у кровати, на прикроватном коврике, утопая в высоком ворсе. Эта ваза была наполнена разнообразными безделушками, среди которых оказалось очень много предметов, однозначно принадлежащих девушкам… женщинам, и вряд ли все они принадлежали одной, к примеру, мачехи Артура: тушь для ресниц «Pupa», «Bourgeois», «Sephora», губная помада «Maybelline New York», «Dolce & Gabbana», «Max Factor», еще одна тушь для ресниц «Max Factor», еще одна «Pupa», тон для лица «Avon», тональная основа «Lancome Paris», тени «Smoky», румяна «Blush Duo», блеск для губ «Bourgeois», тампон «Ob», подводка для глаз «Givenchy». Было среди всей этой бабьей акварели и презервативы, и тоже разнообразные. Что-то это все напоминало
