Непрощенный

бы моя задница, отвалилась… и что дальше? Кстати, Артем, у тебя на плече краса и цвет нашего экипажа. Арахна Матильда Цо — Черная вдова, самая ядовитая из всех подданных барона Пако… в прямом и переносном смысле.

Чем дальше, тем веселее… Артем с опаской покосился на существо, которое вцепилось в его рукав. Будем надеяться, что хоть когти у нее не ядовитые.

— Сейчас закончим погрузку и валим отсюда, — как ни в чем не бывало продолжал Алларт. — Если смотрители уговор нарушили, то теперь им веры нет.

Он отвернулся и с силой затянул один из вьючных ремней.

— Да, — бросил он, — бери себе хэнака. На какого глаз ляжет.

И, печально покачав головой, направился помогать остальным.

Артем недоуменно посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на птиц… И вдруг сообразил, что тут что-то не так.

— Эй, — негромко проговорил он, обращаясь сам не зная к кому. — А где все?

В самом деле, ряды копателей заметно поредели.

— Не все же такие везучие, как мы, — вздохнула паучиха. — Вон, глянь.

Артем повернулся и увидел в дальнем конце поляны несколько кучек свежей земли. Как и обломки корабля, они казались чем-то омерзительно чужеродным среди изумрудной зелени, которую никогда не оскверняла ни жирная копоть, ни отравленная свинцовая пыль.

А ведь он тоже мог лежать под одним из этих холмиков, похожих на коровьи лепешки на праздничном ковре. Вместо этого он, можно сказать, отделался легким испугом…

Подойдя к ближайшему хэнаку, к седлу которого кто-то уже приторочил несколько ржавых металлических труб, Артем наклонился вперед, чтобы Матильда смогла переползти на спину «курице»… И замер на миг, зарывшись лицом в густой белый пух, от которого почему-то пахло топленым молоком. Он и сам не мог понять, что на него накатило. Усталость, скорее всего. Когда вдруг надоедает играть с судьбой в салочки и хочется только одного: лечь неподвижно и раствориться в запахах, звуках, красках, не напрягаясь даже для того, чтобы давать им имена.

В следующий миг хэнак зашевелился и переступил с лапы на лапу, негромко закудахтал. То ли он не привык к подобному обращению, то ли не мог, подобно любому живому существу, слишком долго пребывать в неподвижности. И Артем сообразил, что ядовитая подданная никуда переползать совсем не намерена.

— Что, решил от меня избавиться? — ехидно осведомилась паучиха. — А шины? Или думаешь, что у меня лапы сами зарастут?

Блин… Вот зануда!

— Сядь-ка на птичку, — прошипел Артем, чувствуя, что вот-вот взорвется. — И подожди. Что я тебе, из воздуха шины сделаю?

Фрау Матильда что-то прошипела, но повиновалась.

— У Брама все возьмешь, — сообщила она. — Мази, бинты… Потом найдешь две палки…

Но Артем не дослушал. Он почему-то был совершенно уверен, что знает, как накладывать шину с использованием подручных материалов. Тем временем паучиха перебралась в седло… и предстала перед ним во всей красе.

Зрелище впечатляло. Самая ядовитая подданная барона Пако была черной, как смоль, и походила на мокрую ворону… или мокрого попугая, если учесть определенное сходство ее жвал с клювом неразлучника. Правда, ядовитых попугайчиков с четырьмя парами глаз во времена Артема еще не вывели. Восемь крепких лап, которыми паучиха цеплялась за вьюк, напоминали надломленные колючие ветки. Две из них и в самом деле были согнуты немного не так, как задумала природа.

Говорят, каждый глаз паука смотрит в свою сторону. Но не исключено, что с обретением разума арахны эту способность утратили, а может, Матильда просто не сочла нужным комментировать красноречивую мину на лице Артема. Во всяком случае, она позволила ему мирно удалиться.

Бродя по поляне в поисках Брама, Артем столкнулся еще с несколькими членами экипажа погибшего бота, которых при всем желании было невозможно причислить к гуманоидам. Например, с малиновым осьминогом, который сидел на хэнаке и с безумной скоростью сортировал проржавевшие обломки. И с огромной прямоходящей кошкой, облаченной в бесформенный комбинезон, неопределенного цвета халат и что-то вроде разношенных до неприличия…

Как же это называется? Барсетки? Нет, барсетки — это что-то другое. Болонки?..

— Эй, Ар-тем! — послышался знакомый голос. — Опять хэнаками любуешься?

Пару секунд Артем таращился на Брама, который появился точно из воздуха, и тщетно пытался собраться с мыслями. Многозадачность человеческого мозга все-таки не беспредельна… и сейчас Артем убеждался в этом на собственном опыте. В то время как одна часть его сознания пыталась вспомнить, ради чего ему потребовался Брам, другая продолжала предлагать все новые и новые названия обуви на ногах разумного потомка мурок и васек — вернее, подбирать словечки, созвучные истинному названию оной.

А третья… Третья часть его разума тоже подбирала название, но на этот раз для состояния, в которое вогнал Артема оклик безносого гуманоида.

А… Вот. Шизофрения.

Решив одну задачу, разум вышел из зависа.

— Слушай, — пробормотал Артем, обращаясь к Браму. — Как называется… ну… то, что у нее на ногах?

— У кого?

Артем молча ткнул пальцем в сторону прямоходящей мурки. Обзывать ее «кошкой» он не рискнул. Опять назовут нацистом, и доказывай, что ты не верблюд…

— Не «у нее», а у «него», — проворчал Брам. — У тебя, похоже, и впрямь брень закислилась. Шузы — они шузы и есть, что тут думать. Ты за этим меня искал?

Смущенный Артем все-таки объяснил, что ему нужно на самом деле. Гуманоид кивнул и полез в поясную сумку.

«Вот что такое „барсетка“, — подумал Артем, следя за его манипуляциями. — А туфли называются „балетки“. Вот как».

Наконец, Брам протянул Артему чистый бинт в вакуумной упаковке и пузырек с какой-то мазью.

— Ты с ней поосторожней, — предупредил он. — Цо — она у нас такая. Сперва кусанет, а потом иди, ищи правды. Яд у нее знатный. Одна капля тринокса запаит.

Артем не стал уточнять, кто это такой. В том, что упомянутый тринокс существенно крупнее его самого, сомнений не возникало, а прочее было не столь важно.

Теперь оставалось заняться исцелением Матильды, а именно: обмазать поврежденные лапы мазью (страшно вонючей), забинтовать, наложить сверху шины и забинтовать снова. Дело пошло на диво споро, словно Артем всю жизнь только и делал, что лечил пауков-переростков. Он почти вспомнил, как называется специалист по уходу за больным зверьем — а также кто такой «ветеран», — когда над поляной разнесся вопль Алларта:

— Kамай! Шнелимся!

Артем взгромоздился на свою «квочку», вспоминая скачку по пустыне и мысленно готовясь к повторению.

Но мрачные ожидания не оправдались. Джунгли оказались слишком густыми, чтобы разгоняться без риска для жизни. Растянувшийся цепочкой караван подстраивался к шагу двух копателей, которые шли впереди, прорубая путь огромными мачете — это название Артем вспомнил сразу. Хэнаки ступали осторожно, словно боясь намочить или испачкать лапы, но их круглые янтарные глаза зорко оглядывали окрестные кусты. Время от времени то одна, то другая «несушка» делала быстрое движение наподобие того, которое совершает молоток. Пару раз Артем замечал у них в клювах что-то зеленое и явно живое.

Через некоторое время Артема укачало, и он начал клевать носом. Ему даже начало что-то сниться…