Туареги Ахаггара

воздух: у туарегов это заменяет поцелуй. Ахаль заканчивается поздно ночью, но каждый возвращается на стоянку не сразу, а лишь после свидания, о котором было договорено на особом языке жестов.

Нравы у туарегских девушек действительно очень свободные; отец де Фуко утверждал, что в языке тамашек даже нет слова «девственность». Понятие «лишить девственности» у них передается тем же термином, что и «вырыть колодец». «Нет даже вопроса о том, — говорил доктор Вермаль, — чтобы девушка до брака оставалась невинной. Этого туареги просто не понимают. Как только девушка достигает половой зрелости, она идет на ахаль, где сразу же лишается невинности. В глазах туарегов девственность не имеет никакой ценности». Действительно, туарегские женщины — кто в большей, кто в меньше степени — доступны: одни отдаются первому встречному, другие проявляют расположение лишь к небольшому кругу друзей, но предпочтение кого-то одного расценивается как неприличие и извращенность.

У туарегов никто не станет порицать женщину за свободу нравов при условии, однако, что ее поклонник того же социального положения. И позор той, что проявит свое расположение к рабу!

Можно лишь удивляться тому, что при столь распущенных нравах матерей-одиночек все же не так много. Широко распространены предохранительные меры, которые, как говорил доктор Фоме, были частым завершением ночных свиданий после ахаля. Этими предохранительными мерами, должно быть, объясняется и низкая деторождаемость у туарегов; весьма вероятно, что, выйдя замуж, туарегская женщина продолжает их применять.

Внебрачная беременность и незаконнорожденный ребенок (агама) — публичный позор. Туареги редко делают аборты, а вот убийство таких детей было некогда обычным явлением; никто даже и не считал это преступлением. Когда женщина оказывалась беременной, она отправлялась к какой-нибудь дальней родственнице и старалась скрыть свою беременность. На сей счет никто, естественно, не обманывался, но никто ничего и не говорил. Она шла к марабуту, который за довольно приличное вознаграждение совершал в присутствии грешницы некие таинственные действа, писал по-арабски несколько слов из Корана на дощечке, затем смывал надпись и, собрав воду в калебасу, отдавал ее женщине, чтобы та ее выпила. В случае успеха (?!) ему платилось вознаграждение, равное первому. Если желаемого результата не было, женщина пробовала пить микстуры, приготовленные обычно на основе Саssia abovata; если же и это не действовало, ребенка, когда он появлялся на свет, просто-напросто душили. Теперь матери-убийцы сурово наказываются.

Ахаль существовал в древних ливийских племенах Северной Африки. Геродот отмечал, что у насамонов женщины были общими, а ахаль — лишь производная и, если можно так выразиться, эволюционизировавшая форма этого.

У туарегов-иуллеммеденов существует забавный обычай, которого я не наблюдал у ахаггаров. Когда один мужчина застает другого за обхаживанием своей женщины, то он требует от него подарка. «Подари мне покрывало», — говорит он, и тот предлагает ему или щепотку табаку, или что-либо еще. Отказываясь сделать это, он наносит оскорбление женщине, показывая тем самым, что не питает к ней особой привязанности; и в этом случае он обязан уступить свое место сопернику.

Бракосочетание

При столь свободных нравах понятно, почему молодые люди и девушки не стремятся рано вступать в брак: редко бывает, чтобы мужчина женился ранее тридцати лет, а девушка вышла замуж ранее двадцати.

Хотя девушка свободно распоряжается своим телом, согласие отца на брак не становится от этого для нее менее обязательным; зато и редко бывает так, чтобы муж ей был навязан или чтобы ее выдали замуж до полового созревания, как это бывает у арабов. Отец вмешивается лишь, чтобы не допустить мезальянса или соблюсти материальные интересы.

Будущие супруги выбирают друг друга на своих вечеринках, которые для них — прелюдия к удовольствиям будущей семейной жизни. Жених должен изложить свою просьбу (ибадрален) отцу девушки через одного из своих родственников или духовное лицо, если таковое имеется поблизости.

У ахаггаров обычно все бывают в курсе такого сделанного предложения. Не так обстоит дело в Аире; здесь и мать девушки, и всю семью уведомляют лишь тогда, когда все уже улажено. Если женщина вступает во второй брак, отцовского разрешения на него не требуется.

Затем устанавливается размер выкупа (таггальт), который должен заплатить будущий супруг. У имхаров это обычно семь верблюдиц; у имрадов выкуп может состоять из верблюдов, баранов и коз (ослы никогда не входят). Выкуп выплачивается в один или несколько лриемов. Эти животные становятся собственностью родителей девушки, которая, в свою очередь, может получить от них приданое. На практике семь верблюдов никогда не даются, особенно после французской оккупации, запретившей реззу; благородные туареги потеряли возможность запасаться верблюдами для будущего выкупа; теперь они довольствуются тем, что дают одну-две, иногда трех верблюдиц, а вместо остальных — сандалии и разные предметы.

В браке (аддубал) женщина сохраняет свободу распоряжаться своим имуществом и не несет никаких расходов по хозяйству: все издержки полностью ложатся на мужа; благодаря такой системе состояние женщин увеличивается, тогда как у мужчин оно остается на одном уровне или же уменьшается.

Когда вопрос о выкупе обговорен, назначается дата бракосочетания; иногда через несколько дней, а иногда через год или даже два, если девушка слишком молода (этого последнего правила особо придерживаются в сахельских племенах).

Свадебные торжества происходят на стоянке девушки, угощение устраивается только на восьмой день. Братья и родители жениха приходят на стоянку родителей невесты, где их принимают с почетом и предлагают обильную трапезу. В течение семи дней, которые предшествуют свадебному пиршеству, жених не имеет права приходить на стоянку до захода солнца; все это время он находится в стоящей отдельно в стороне палатке, где компанию ему составляют друзья (весь этот период женихи называются анесдибен).

Свадебные торжества сопровождаются джигитовкой мехаристов, галопирующих группами по два- четыре человека перед женщинами, среди которых находится и невеста; женщины поют и сопровождают свое пение игрой на тамбуринах и скрипках. В Ахаггаре свадебная песня исполняется в музыкальном ритме алиуен, то есть «оливы». Этот обычай, по мнению доктора Вермаля, — пережиток древнего язычества, когда олива считалась деревом, посвященным богине любви.

Ко времени свадебных торжеств уже приготовлена новая палатка со всеми новыми аксессуарами — циновками, веревками, кольями. Внутри палатки, с левой стороны, устраивают небольшое овальное возвышение из песка (адебель), куда ставят угощение. До того как в палатку войдет супруг, его друзья берутся за тент и семь раз подбрасывают его — это должно принести молодым счастье. Впоследствии, когда стоянка снимается с места, эту палатку оставляют, и она стоит там несколько месяцев. Считается, что, чем дольше она останется на месте, тем больше у нового союза шансов быть удачным.

На седьмой день отец девушки скрепляет брак с помощью марабута. Вечером невесту, которая весь день пряталась у одной из родственниц, целая процессия женщин, играющих на тамбуринах, провожает в брачную палатку, куда уже проследовал молодой жених. До заключительного акта — угощения — совершаются еще два интересных ритуала. Рядом с женихом, на место невесты, садится старая, дряхлая женщина: ее роль заключается в том, чтобы обмануть злых духов, которые захотят завладеть молодой супругой. С помощью такой уловки старуха берет на себя все дурные чары, угрожающие молодой чете, и уносит их с собой, покидая палатку за несколько секунд до прихода невесты. Затем, когда приводят невесту, ее двоюродный брат по материнской линии загораживает ей дорогу и говорит сениху: Ауид ирратимен, что означает «Подари мне свои сандалии». Тогда тот вынимает заранее спрятанную в складках одежды пару новых сандалий и отдает их. Теперь путь девушке свободен, она входит в палатку своего будущего супруга, и отныне семья не имеет на нее никаких прав.