девицу. — Переговоры угрозами не ведут. Господин Хоцобой, прежде чем мы продолжим…
Внезапно Хоцобой схватился за горло и разинул рот, тщетно пытаясь вздохнуть. Впрочем, невидимая сила тут же его отпустила, и он жадно задышал, глядя на Суэллу изумленным взглядом.
— Это сделала я, господин Хоцобой, не Суэлла, — голос Яны остался таким же доброжелательным. — Я девиант первой категории. Не обращай внимания, что у меня нет оружия — я могу в любой момент убить тебя, а ты не сможешь сопротивляться. Будь так любезен, очень медленно достань пистолет, заткнутый у тебя под хантэном за пояс, и осторожно положи его на землю. Иначе я отберу его силой и могу поранить тебя в процессе.
Хоцобой, надо отдать ему должное, справился с собой почти мгновенно. Он уронил пистолет на землю, выпрямился и неподвижно застыл.
— Спасибо, господин Хоцобой, — поблагодарила Яна, и пистолет, вращаясь, отлетел на несколько саженей. — Весьма благоразумно с твоей стороны. Ты не смог бы попасть в меня или Суэллу, но само наличие оружия настраивает тебя на неверный лад. Поговорим о деле?
— Поговорим, — согласился тарсак. — Сама Аяма, что ты хочешь предложить?
— Господин Хоцобой, я не та, за кого себя выдаю. Мое настоящее имя — Яна Мураций.
Мужчина склонил голову и исподлобья посмотрел на нее.
— Ты имеешь какое-то отношение к Карине Мураций?
— Да. Я ее сводная сестра. На самом деле меня не похитили. Вообще-то продажи катонийских женщин в Граш я расследую по своей собственной инициативе. Но сейчас я действую в соответствии с мандатом, подписанным лично госпожой Кимицей ах-Тамиллой.
Яна протянула небольшую глянцевую пластинку, блеснувшую голографической эмблемой.
— Передай госпоже Смотрящей. Мандат дает мне право отдавать приказы Глазам на всей территории Граша. Разумеется, потом приказы должны подтверждаться моим куратором, но лишь потом. А сейчас я приказываю вашему отряду разоружиться и сдаться. Преступления, в которых вы замешаны, караются смертью, но я гарантирую жизнь всем, кто добровольно сложит оружие. Передай мои слова госпоже Цапаре.
— Ты храбрая женшина, — с уважением сказал Хоцобой. — Из тебя вышла бы хорошая тарсачка. Однако, — его взгляд стал жестким, — мы оба с тобой понимаем, что ты в ловушке. И твоя подруга — тоже. Тебе не выбраться из города и не передать никому сообщение. Сама Цапара предлагает другое. Ты и Суэлла Тарахоя сдаетесь без боя. За это вам обещана легкая быстрая смерть. Пуля в затылок, и все. Остальных женщин вернут в кельи и даже не накажут. Попытайтесь сопротивляться — и вас возьмут в плен. Живыми. И вы еще много дней станете проклинать, что не застрелились сами, пока еще имели такую возможность. Ваши способности вас не спасут. И вместе с вами пострадают другие — будут убиты еще десятеро шлюх, выбранных случайно. А если вы сумеете отбиться от нас, через полчаса здесь появятся силы самообороны. И тогда их прикончат всех.
— Все? — саркастически осведомилась Суэлла. — Может, нам действительно застрелиться самим, сан Хоцобой? Чтобы вас от лишних хлопот избавить?
Мужчина ничего не сказал, продолжая сверлить Яну взглядом.
— Ведь ты на самом деле ненавидишь себя за то, что делаешь, — укоризненно сказала Яна. — Господин Хоцобой, я эмпат. Я умею читать человеческие эмоции. Ты ненавидишь себя и даже желаешь себе смерти. Я слышала о тебе от девочек — ты иногда приходишь сюда, платишь деньги и остаешься на всю ночь, не прикасаясь и пальцем к купленной женщине. Комплекс вины, да? Желание помочь хоть чем- то? Зачем ты здесь? Почему играешь на стороне Цапары?
Внутри мужчины словно что-то сломалось, и он сгорбился, уставившись в землю.
— У меня жена и четверо детей, — глухо ответил он. — Их нужно чем-то кормить. А Цапарра угрожала, что убьет их, если я пойду против нее. Какая разница? Если бы не я, то кто-то еще на моем месте.
— Самое распространенное самооправдание, — усмехнулась Яна. — Все равно кто-то найдется, а так я хоть детишек накормлю. Логика палача на жаловании. Тебе ведь самому противно, да? Как ты вообще живешь с таким грузом на совести?
— Что передать Цапарре? — резко спросил тарсак.
— Что силы самообороны не появятся. И что наместник солгал: он ничем не поможет. И что я даю ей шанс сохранить себе жизнь, за который в ее интересах ухватиться. Я уже передала информацию о том, что здесь происходит, и возможности тихо замести следы у нее нет. Даже если вы убьете нас, ей конец. Никакие политические расклады не спасут ее от приговора Старших Матерей кланов. А тебе лично я дам совет. Уходи отсюда, господин Хоцобой. Не только со двора — вообще уходи от храма. Сейчас же. Возьми жену, детей, деньги, какие есть, и уезжай из города навсегда. Смени имя и найди себе другую работу. Я сделаю так, что тебя не станут преследовать. Но если останешься — пеняй на себя.
Хоцобой молча повернулся и взялся за ручку калитки. Потом оглянулся через плечо.
— Ты блефуешь, — сказал он. — Даже если ты сумела укрыть коммуникатор, ты не могла подключиться к городской сотовой сети. Все новые подключения отслеживаются. И междугородные вызовы — тоже. Мы бы знали. А рацию ты протащить не могла.
У Суэллы сердце провалилось в желудок, но Яна даже глазом не повела.
— Передай госпоже Цапаре, — откликнулась она, — что я бы на ее месте не стала на такое рассчитывать. Ложные надежды окажутся для нее фатальными.
— Обязательно передам, — сухо ответил тарсак — и вышел, не потрудившись прикрыть за собой калитку. Суэлла потянулась к ней манипулятором и осторожно прикрыла, задвинув тяжелый засов.
— Высокие договаривающиеся стороны обменялись нотами и разошлись, взаимно недовольные друг другом, — весело заявила Яна. — Ну что, Су, пошли в дом?
— Зачем? — не поняла Суэлла. — Мы что, не станем отстреливаться?
— На открытом пространстве у них преимущество, — терпеливо, как маленькой, пояснила Яна. — А в коридорах преимущество у меня. Я почувствую их эмоции заранее и нокаутирую до того, как они успеют выстрелить. Су, их всего одиннадцать, а коридоры в нашем борделе ты и сама представляешь. Я в школе, между прочим, лучше всех в прятки играла. Пойдем быстрее, а то они сейчас…
Она насторожилась.
— Или нет, не пойдем. Похоже, начинается самое интересное. Су, хочешь проверить, до какой степени отчаяния дошла госпожа Цапара?
— Нет, — отрезала Суэлла. — Что ты предлагаешь?
— Брось оружие, — приказала Яна. — Сейчас же. Прямо на землю. Ну?
В ее глазах прыгали озорные огоньки.
Суэлла с подозрением посмотрела на нее, но все-таки поставила пистолет на предохранитель и положила его к стене, выбрав местечко почище.
— Дальше что?
— А дальше — пошли!
Яна ухватила Суэллу за руку и потянула-потащила за собой — прямо к калитке. Суэлла не успела опомниться, как они обе оказались по ту сторону ворот, на рыночной площади.
— Эй, госпожа Цапара! — крикнула Яна. — Не хочешь пообщаться с нами лично, без посредников? В конце концов, о твоей жизни речь идет.
Суэлла похолодела. Их ведь сейчас расстреляют из автоматов! Она что, с ума сошла? Однако выстрелов пока не последовало.
— О чем нам с тобой говорить? — донесся из-за одного из прилавков женский голос. — Ты вышла умереть?
— Слишком многого хочешь, госпожа Цапара, — нахально заявила Яна. — Тебе господин Хоцобой успел сказать, что я девиант? Я умею пули в воздухе останавливать, даже автоматной очередью меня не достать. Можешь попробовать, если хочешь, на первый раз прощу. Если не хочешь…
Протарахтела короткая очередь. Суэлла дернулась, но Яна лишь громко рассмеялась, протянула руку и взяла из воздуха свинцовый цилиндрик.
— Госпожа Цапара, если ты и в самом деле собираешься меня убить на глазах у всех, целься лучше. Ты трижды промазала, и только две пули шли более-менее в цель. Если ты так нервничаешь, может, все-
