Конечной целью прогулки под дождём была «Фея-кофея». Шурик частенько бегал сюда полакомиться сладостями в рабочее время, и даже запомнил все дворы, помогавшие сократить путь. Но на этот раз решил не рисковать и выбрал пусть более длинную, но зато прямую дорогу — не заблудишься.
— Ну что, Катя… ой, то есть, Алиса… Вот мы и пришли, — сказал он, указывая на лесенку, ведущую в подвал.
— Не парься, я никогда не обижаюсь, если меня называют чужим именем. Тем более, что я пока ещё Катя — ты не забыл? После завтрака заклятье рассеется и я — снова Алиса.
Вчера она заявила, что Шурику непременно надо познакомиться с девочкой Катей, которую он придумал и напрасно прождал всё детство. Тогда, мол, освободится масса созидательной энергии, и всё такое прочее. Шурик не спорил. Поэтому первым делом они заехали в Гостиный двор, купили там парик, платье, туфли и украшения — такие, какие, по мнению Шурика, должна была носить Катя. Потом Алиса быстро переоделась в примерочной и велела Василию отвезти их в Катькин садик.
Затем Шурик, как часовой, встал рядом с памятником Екатерине II. Очень скоро он почувствовал себя идиотом, над которым жестоко посмеялась светская красавица. Ишь, чего захотел! Ишь, на кого позарился! Он понимал, что зря стоит тут, как забытый в засаде пионер, но с места не трогался. В конце концов, если над ним посмеялись, и он дурак — то над ним уже посмеялись, и он уже дурак, ничего не изменится от того, что он снимется с места. А если всё-таки Алиса передумает и вернётся — каким же он будет дураком, если её не дождётся!
Ждать пришлось около получаса: чтобы всё было достоверно, Катя-Алиса немного посидела в машине, и только потом вышла. Василий, мысленно поставив неутешительный диагноз и своей пассажирке, и её новому знакомому, и заодно себе самому — за то, что ввязался в этот идиотизм — поехал в гостиницу, чтобы отвезти мешок с одеждой. Одно его радовало — до завтрашнего утра он был свободен.
— Привет. Меня зовут Катя, а это мой садик. И я буду Катей до завтрака, — объявила Алиса, протягивая Шурику руку. — Давно меня ждёшь?
— Да лет семнадцать уже. Поехали ко мне?
С утра зарядил дождь, и Шурик предложил прекратить игру и вызвать машину, чтобы не промокнуть, но Катя-Алиса напомнила про заклятье. Раз договорились, что она до завтрака будет Катей — значит, так тому и быть. Хорошо, что у Алисы с Шуриком был почти одинаковый размер одежды — и поверх платья она надела его длинный тёплый свитер.
В «Фее-кофее» было тепло и уютно — как и должно быть там, где ищут спасения вымокшие и замёрзшие прохожие. Возле входа появилась стойка для зонтов.
Костыль, дежуривший у входа, окинул Алису оценивающим взглядом и мысленно поставил ей пятёрку. Потом критически оглядел её спутника и исправил пятёрку на четвёрку с плюсом.
Шурик плюхнулся на своё любимое место в углу, даже не спросив, где бы хотела сесть его спутница, но ей было всё равно. С интересом оглядывая роспись на стенах, Алиса поняла, что ей тут уже нравится.
— Ну, что, Катя. Как тебе поездка в метро? — спросил Шурик.
— Впечатляет. Просто какая-то репетиция загробной жизни. И что, ты каждый день так?
— Несколько раз в день.
— Убиться можно. Тебе, наверное, умирать не страшно.
Шурик не нашелся с ответом, и Алиса продолжала:
— Конечно, не страшно. Знаешь, если каждый день принимать небольшую дозу яда и постепенно её увеличивать, то можно не бояться отравления. А если каждый день спускаться под землю, то можно не бояться, что тебя однажды закопают туда навсегда.
— Вообще-то я хочу, чтобы меня кремировали. Значит, мне в огонь надо каждый день заходить?
— Я бы тебе порекомендовала начать курить.
— Залы для курящих там и там, — материализовался рядом со столиком официант, — и на веранде ещё курить можно.
— Мы не об этом, — мотнула головой Алиса и открыла меню.
— Только что приготовили сырный пирог! — с интонациями заговорщика сказал официант.
— А медовые ушки есть? А ракушки со сливками? А клубничные кольца? — забросал его вопросами Шурик.
Катя-Алиса решила во всём довериться своему спутнику и позволила ему сделать заказ за двоих.
— Ты очень лёгкий человек. Но с тобой, мне кажется, не легко, — задумчиво сказал Шурик, когда официант отошел.
— Я не лёгкая, я свободная. А всё потому, что очень рано поняла: нет того, единственного, которого надо искать. Единственной — тоже нет. Самый главный единственный для каждого человека — это он сам, остальные — массовка.
— Не массовка мы. Такие же люди, как и ты.
— Не придирайся к словам. Но что-то единственное, что надо искать за пределами себя, всё же должно быть. Я вот подумала: может быть, место проживания? Ну, в смысле город. Может быть, кто-то думает, что он ищет для себя особенного человека, а на самом деле он ищет город, в котором — бабах! — все люди для него будут особенными. И вообще всё вокруг.
— Не задумывался. Но что-то в этом есть.
— Только как понять, что это — тот самый город? Вдруг мне нравится, допустим, здесь, я остаюсь, а надо было отъехать ещё километров на двести — и это было бы стопудовое попадание в цель?
— Я думаю, свой город можно узнать так: в нём с тобой происходят чудеса.
— В смысле? Глюки ловишь?
— В более широком смысле. Например, когда на мгновение кажется, что всё это тебе снится.
— Ну, тоже скажешь. Со мной такие чудеса происходят везде. Во всех городах, во всех странах.
— Значит чудо — это ты.
— Да? И что мне делать с этим обалденным знанием?
— А раньше ты что делала?
— Что делала? Жила себе и жила.
— Ну, так продолжай в том же духе.
— Спасибо за разрешение. Значит, ничего не меняется? Ну, когда узнаёшь ответ на свой вопрос?
— Меняется. Теперь это не просто ты. Это ты, знающая ответ на свой вопрос.
— Умный? А ты когда спишь один и не можешь уснуть — о чём думаешь?
— О том, что под кроватью, определённо, кто-то есть, — смущённо признался Шурик.
— Конечно, кто-то есть! Там твои соседи, этажом ниже! А я начинаю считать всех своих бывших. Разбираю их на категории. Сначала по именам. Потом по возрасту. По месту проживания. Много разных категорий можно придумать, а у меня обширная база.
— И в какие категории попаду я?
— Ты не попадаешь в категории. Тебя я и так запомню.
— Ты ведь не влюбилась в меня, правда? — с тревогой спросил Шурик. — Ты обещала, что не влюбишься!
— Да нет, конечно. Всё по-честному.
— Надо же, в кои-то веки говорю с девушкой на одном языке. Обычно для вас «всё по-честному» означает — «а теперь женись или будь моим официальным парнем».
На столе появились сырный пирог, медовые ушки и клубничные кольца. Алиса с ужасом поглядела на эту пирамиду, но Шурик быстро подвинул к себе большую часть сладостей, и она успокоилась.
— Я вот подумала: всё же жалко, что никто никогда не откроет такую контору, которая искала бы работу для нас, — сказала Алиса, прожевав первый кусочек пирога.
— Для нас с тобой? — переспросил Шурик, отправляя в рот последнее клубничное кольцо.
— Для таких, как я. Для людей, которым не нужно зарабатывать на жизнь, а скучать — скучно. Хэдхантеры наоборот. Которые за огромные деньги находят клиенту работу его мечты. Где он, может быть, не получит ни копейки или получит именно что копейки. И при этом будет вкалывать от зари до зари.
— Так открой такую фирму сама.
— Я не хочу никому помогать. Не хочу искать работу дурам, которые тут же решат, что это модно. Я
