путешественникам, летающим коммерческими рейсами, но ни в коем случае не травмировать потенциально опасных пассажиров, вылетающих из мест, единодушно признаваемых рассадниками терроризма, неполиткорректными обысками. Лучше беспрепятственно пропустить через контроль бородатого, с горящими глазами шахида в развевающихся широких одеждах и долго ощупывать благообразную восьмидесятилетнюю бабушку, чем рисковать навлечь на себя ярость либеральных СМИ.
В последнее время УТБ находилось под огнем жестокой критики, благодаря как усилиям журналистов, которые, «вооружившись» муляжами бомб, то и дело пробирались в различные служебные, в том числе и охраняемые, зоны, так и массовому воровству багажа. Лэнг резонно рассудил, что оно, как и любое правительственное учреждение, ухватится за любую возможность, позволяющую показаться обществу в благоприятном свете.
— Лэнг Рейлли, — представился он, взяв трубку. — Чем я могу быть сегодня полезен моему правительству?..
Оказавшись через двадцать минут в ангаре, он застал там жужжащий рой облаченных в форму агентов. Механики с табличками ФАА снимали с фюзеляжа и крыльев крышки технических люков, кожухи с обоих двигателей уже были сняты. К фюзеляжу было приставлено несколько лестниц.
Шеф-пилот Берт Сандерс увидел Лэнга и подошел. Было видно, что он до сих пор волнуется.
— Надеюсь, к следующему полету они успеют собрать самолет.
Лэнг разглядывал двух немецких овчарок, старательно обнюхивающих шасси, рядом с ними агент в форме, поднявшись на цыпочки, заглядывал под створку люка.
— Думаю, лучше немного опоздать, чем идти на излишний риск.
— Ничего не понимаю, мистер Рейлли, — со все еще широко раскрытыми от удивления глазами продолжал рассуждать Берт. — Если кто-то подложил бомбу в самолет, зачем нужно было сообщать об этом анонимным звонком?
Лэнг переступил с ноги на ногу и сложил руки за спиной.
— О, я допускаю, что какая-нибудь организация, не получившая от нас грант, взбесилась и решила таким образом поквитаться с нами.
— А как насчет того парня, прогуливавшегося по ангару? — Берт, похоже, очень тревожился, что, если все же что-то случится, и даже если не случится, вину за все возложат на него. — Я о чем? Я всегда дверь закрываю, когда вхожу и когда выхожу. Честно.
Лэнг отечески положил руку на плечо молодого человека.
— Вы очень внимательны, и если мне кто-нибудь скажет, что вы не заботитесь о нашем самолете по двадцать четыре часа семь дней в неделю, я очень удивлюсь. Нет, я нисколько не сомневаюсь в том, что дверь была закрыта.
— Но как…
К ним подошел крупный чернокожий мужчина в ветровке с крупной эмблемой УТБ.
— Мистер Рейлли? Пройдите сюда, пожалуйста.
Лэнг и Берт подошли к лестнице, стоявшей возле хвоста самолета.
— Вам тоже стоило бы посмотреть, — сказал сотрудник УТБ, взглянув на Берта.
Лэнг пропустил Берта вперед и смотрел снизу, как тот поднялся наверх и заглянул в небольшое отверстие, обычно прикрытое крышкой одного из технических люков. Даже на таком расстоянии было видно, как пилот резко побледнел.
— Ни… себе!
Лэнг, выгнув бровь, вопросительно взглянул на Берта. Когда пилот спускался с лестницы, было видно, что у него трясутся коленки.
— Главная тяга управления рулями высоты… — Берт сделал паузу, сглотнул и договорил: — Она вся проржавела.
— В вахтенном журнале записано, что самолет меньше двух месяцев назад прошел сточасовую проверку, — сказал представитель УТБ. — Так быстро тяги не ржавеют.
Лэнг почувствовал себя так же неуютно, как и пилот.
— Если?..
Правительственный агент покачал головой.
— Трудно сказать точно. Вот только когда механики снимали люк, они почуяли какой-то запах. Потому и меня позвали.
— Подбросьте хоть какую-нибудь идею, пусть самую дикую, — ровным голосом произнес Лэнг.
Сотрудник УТБ заметил горевший в глазах Лэнга гнев, почувствовал силу, кроющуюся в его собеседнике, и решил, что стоявший перед ним человек вряд ли согласится безропотно съесть обычные отговорки, скармливаемые публике правительственными организациями. И принял несвойственное его коллегам решение выйти за рамки своих полномочий.
— Не поручусь, конечно, но я бы предположил, что тут использовалась какая-то кислота.
— Кислота? — растерянно переспросил Лэнг.
Берт, все еще выглядевший так, словно может в любую секунду хлопнуться без чувств, пояснил:
— Кислота разъела почти всю тягу. Осталось ровно столько, чтобы выдержать предполетную проверку, а потом развалиться.
— И что? — поинтересовался Лэнг.
— Руль высоты этой самой высотой и управляет — нос вверх, нос вниз. Если бы он отказал, например, на взлете, мы не смогли бы задрать самолету нос, чтобы подняться в воздух, и разбились бы в конце полосы.
В области аэронавтики Лэнг обладал в лучшем случае самыми зачаточными знаниями.
— Я думал, что на большой скорости воздух сам отрывает самолет от земли.
— Это так, но если самолет не приподнимет нос, скорость будет просто увеличиваться, пока он во что-то не врежется. Но даже если бы руль выдержал взлет, мы не смогли бы набрать высоту. Ну и конечно, сесть не смогли бы — при посадке тоже необходимо поднимать нос.
— Идите со мной, — вновь потребовал представитель УТБ.
Было видно, что он привык командовать и редко сталкивался с возражениями.
— Вы уж проверьте, чтобы все прикрутили на место, — сказал Лэнг Берту.
— Можете не сомневаться.
Лэнг проследовал за агентом УТБ в какие-то административные помещения аэропорта. В одной из комнат шесть человек разглядывали ангар Лэнга по телевизионному монитору. Камеры он не видел. Если бы даже у Лэнга возникли сомнения в том, что все эти люди представляли различные полицейские службы, то буквенные обозначения на разноцветных ветровках сразу же рассеяли бы любое заблуждение: ФБР, БАТО, федеральный маршал[16], Министерство финансов. Не были представлены, как ему показалось, лишь Министерство здравоохранения и налоговая служба.
Женщина средних лет, наверно, бывшая в молодости довольно привлекательной, подняла руку со значком.
— Шейла Бернс, специальный агент ФБР.
Агенты, все до одного, были «специальными», если только не были «старшими специальными агентами» или чем-нибудь еще в этом роде. На эту тему в Управлении постоянно шутили. Лэнг молча стоял, ожидая продолжения. И не остался разочарован.
— Мистер Рейлли, попытка привести в негодность ваш самолет — это уголовное преступление. — Она говорила так, что последние слова прозвучали, будто были написаны с заглавных букв. — Не менее эффективное, чем бомба, даже есть преимущество — можно все представить как несчастный случай.
— Есть какие-нибудь соображения? — без предисловий спросил мужчина из Управления маршала.
Бернс прожгла его гневным взглядом, и он тут же умолк. Судя по всему, командовала расследованием именно она.
— Знаете кого-нибудь, кто хотел бы вашей смерти? Или смерти кого-то из сотрудников вашего фонда? — резко спросила она, словно восстанавливая свою власть.
— Нет.
Бернс осмотрелась вокруг, окончательно убедив Лэнга в том, что все вопросы, которые она задавала
