— Нет-нет, мы не сделали бы ему ничего плохого, — поспешно проговорил Хейверли, угадав ее мысли.
Герт наслаждалась эманацией страха, исходившей от ее недавних похитителей, как смаковала бы букет редкого вина. Однако ей пришлось сделать над собой серьезное усилие, чтобы не прикончить негодяев в отместку за тот страх, который ее сыну пришлось перенести и сейчас, и в Баден-Бадене.
— Бросьте оружие мне под ноги. Только левой рукой, медленными движениями!
Когда мужчины выполняли приказ, было видно, как сильно у обоих трясутся руки.
Только после этого она позволила себе перевести взгляд туда, где сидел на полу под креслом Манфред. Он сжался в такой маленький комочек, что можно было усомниться, что у него есть кости. Услышав голос матери, он поспешно вскочил на ноги и кинулся к ней. Герт полуобняла его левой, свободной рукой.
Он действительно был цел и невредим, только очень сильно напуган.
За спиной у нее раздался какой-то звук, и она резко обернулась. Пилот или второй пилот (да, в общем-то, она никогда не пыталась их различать) все так же сидел, скорчившись, на полу и закрывал лицо обеими руками, тщетно пытаясь остановить льющуюся кровь. За ним, возле двери пилотской кабины, еще один мужчина в летной форме возился возле замка запасного выхода. Как только она повернулась к нему, летчик вскинул руки:
— Э-э… мэм, там, снаружи, кто-то требует, чтобы его впустили. Можно я открою?
Только сейчас она услышала громкий стук и приглушенные крики.
— Einen augenblick[39]. — Она вновь направила пистолет на Хейверли и его уцелевшего спутника: — Вывернуть карманы. Все содержимое — сюда. — Она указала на столик между двумя диванами. — Schnell!
Глядя, как они поспешно выворачивали карманы, Герт позволила себе криво улыбнуться. А вот того, что от напряжения перешла на немецкий, даже не заметила.
В отличие от профессионалов, эти пошли на тяжелое преступление, имея при себе документы, вероятно, даже подлинные. При них оказалась даже пара паспортов на незнакомом Герт языке. Она сунула документы в карман и повернулась к пилоту:
— Открывайте.
Лэнг, не помня себя от нетерпения, ждал, когда же откроется дверь. Сначала он увидел мужчину в летной форме, который вдруг резко отодвинулся, и Манфред маленькой ракетой слетел по лесенке и кинулся в объятия Лэнга.
— Фати, я так испугался! — сообщил он, подняв к отцу зареванное личико.
Измученного Манфреда сон свалил прямо на ходу, и сейчас он спал на ковре посреди маленькой библиотеки священника, положив голову на Грампса, для которого сон был главным делом всей жизни. Лэнг и Герт сидели на кожаной кушетке, а Фрэнсис расположился в большом кресле. Все трое держали в руках стаканы с шотландским виски, различавшиеся лишь количеством льда. Мужчины попыхивали толстыми сигарами «Монтекристо № 2», которые Лэнг бесперебойно получал через французскую Вест- Индию. Пепельница, стоявшая перед Герт, была заполнена окурками «Мальборо». Под потолком плавали облака табачного дыма.
Фрэнсис облизал губы, выдохнул дымную струйку и проследил за тем, как она расплывалась в воздухе:
— Наверное, уже сегодня события в Чарли Брауне покажут по телевизору. Местное телевидение уже дало краткую сводку — попытка похищения, предпринятая какими-то иностранными агентами, возможно, исламскими террористами, дорогой самолет, женщина сорвала преступление. Но никаких объяснений не последовало.
Лэнг сделал большой глоток из своего стакана и, не затягиваясь, пыхнул сигарой:
— ФБР видит ясные мотивы.
Фрэнсис хохотнул своим теплым басовитым смешком:
— Дайте-ка попробую угадать. — Он поднял сжатые в кулаки руки и принялся разгибать пальцы. — Цель похищения — сын богатого филантропа. Мать и отец сорвали похищение своими быстрыми и решительными действиями. Один убитый. Горячие новости для телевидения. Так?
— По мнению фэбээрщиков — да. — Лэнг поднялся, подошел к маленькому бару у противоположной стены, подлил себе виски и бросил в стакан несколько кубиков льда. — Они нажали на разные рычаги, чтобы установить настоящего владельца самолета — вернее, того, что от него осталось. В следующий раз, — добавил он, укоризненно посмотрев на Герт, — постарайся не портить так сильно дорогие самолеты.
Она потянулась к пачке, лежавшей на маленьком столике, встряхнула ее, нахмурилась и выудила из мешка, который только в насмешку можно было назвать дамской сумочкой, новую пачку:
— Сам-то хорош! Кто изуродовал ему нос?
— Как бы там ни было, — продолжал Лэнг, — я уверен, что самолет зарегистрирован на какую-нибудь подставную фирму, от которой, как ни бейся, никаких дальнейших следов не отыщешь. Так что они не узнают, откуда взялись эти типы.
Герт, не спеша вытряхивавшая сигарету из пачки, вскинула голову:
— А мы знаем.
Мужчины ошарашенно уставились на нее.
— Как это — знаем? — выдавил Лэнг, первым справившийся с изумлением.
Герт взяла в рот незажженную сигарету, потом снова полезла в свою необъятную сумочку и достала оттуда два паспорта:
— Я избавила герра Хейверли и его друга от дополнительных осложнений.
Лэнг взял паспорта и посмотрел на обложки:
— Ничего себе — похитители ходят с паспортами! Нет, это определенно не профессионалы. Они бы еще именные медальоны взяли с собой. Но, похоже, я никогда не видел…
Фрэнсис поставил стакан, подошел и посмотрел через плечо Лэнга:
— Это
— Вы хотите сказать, что все это время на нас охотятся попы? — недоверчиво спросила Герт.
Фрэнсис взял документы из рук Лэнга:
— Дайте их мне. Сейчас уже поздновато звонить в Рим, но обещаю, что я, как только встану, позвоню в министерство иностранных дел Ватикана. — Он положил паспорта на бар, повернулся к Лэнгу и произнес таким тоном, будто их давний разговор в Риме вовсе не прерывался: — Так что же вы мне недоговариваете?
Лэнг задумчиво посмотрел на кончик сигары. Он намеренно не стал говорить другу о полученном переводе Евангелия от Иакова, равно как и о нескольких других теологических открытиях, которые ему довелось сделать со времени жуткой истории с «Пегасом». Фрэнсис был хорошим другом и искренне верующим человеком. Такие новости только причинили бы ему боль и породили бы ненужные сомнения. К тому же он достаточно хорошо знал Лэнга, для того чтобы распознать его неискренность.
— Итак?..
Лэнг сделал богатырский глоток из стакана, как будто рассчитывал, что это приглушит его внутреннее смятение.
