Уадкинью, деревню, расположенную в 5 милях от Мачу-Пикчу.[54] Савой писал:
«План поисков Вилькабамбы был достаточно простым. Направляйся по инкским дорогам и используй информацию, приводимую в источниках, в частности в книгах Бингхема и других исследователей, исходивших эту область в последние семьдесят лет. Результаты проделанных исследований указывали на место, именуемое Эспириту-Пампа, „Равнина Духа“. Я воткнул красный флажок на карте Организации [исследователей Анд] — в то место, которое соответствовало отдаленному региону, находящемуся в ста морских милях[55] к северо-западу от Куско».
В Уадкинье Савой и его компаньоны побросали свои вещи в грузовик, на нем они переправились через реку Урубамбу и затем поехали в направлении долины реки Вилькабамбы. Через двадцать пять минут дорога кончилась; далее Савою — как и ранее Бингхему — оставалось надеяться только на свои ноги и на мула.
В течение следующей недели Савой шел по следам Бингхема: он посещал связанные с инками географические пункты, которые были упомянуты у Бингхема, и осматривал там руины. Савой сначала посетил деревню, именуемую «Пукьюра», которая, как он предположил, была той самой Пукиурой, упомянутой в хрониках, где находилась церковь монаха Гарсии, и где неожиданно скончался император Титу Куси. Затем Савой посетил Росаспату, которая, по его мысли, должна была являть собой месторасположение Виткоса, города, где был убит Манко Инка. Затем Савой посетил расположенное неподалеку святилище Чукипальта (известное также под названием «Нюста Испана»), которое открыл друг Бингхема Гарри Фут, — та самая гигантская «белая скала», выраставшая над источником. Савой заключил, что все эти места по видимости соотносились с теми, что описывали испанские летописцы.
Пять дней спустя, следуя маршрутом Бингхема, группа Савоя прибыла в Эспириту-Пампу. Когда Бингхем прибыл туда в 1911 г., плантатор Сааведра повел его к развалинам. Сейчас, по прошествии пяти десятилетий, на этом месте находилась ферма семейства Кобос. Савой писал:
«Наши мулы медленно двигались по широкой каменистой дороге инков, которая уступами спускалась по горному склону в долину. Густо заросшая дорога лишь местами была расчищена. Вторая наша дорога спускалась с возвышенности. Через четверть часа мы остановились перед домом семейства Кобос. Он был выложен из камней, сцементированных грязью и покрытых сахарным тростником: пахи [соломы] в долине не было. Два члена семейства, Бенджамин и Флавио, старшие сыновья Хулио Кобоса, вышли на дорогу, чтобы поприветствовать нас. Глядя на их лица, я понял, что они отслеживали наше продвижение с того самого момента, как только мы появились в этой местности. Нас пригласили войти в хижину. Там нас угостили кофе, выращенном на чакре[56] и только что помолотом на больших камнях. Я спросил об инкской дороге, по которой мы следовали. Бенджамин Кобос сказал мне, что она исчезает в большом лесу, за кофейными плантациями. Я справился, не знает ли он чего-то о местоположении руин Эромбони. Он сказал, что ему с отцом показали эти руины в 1958 г. [индейцы] Мачигенга, которые покинули Эспириту-Пампу несколько лет назад и разбили новый лагерь дальше вниз по реке. Мой следующий вопрос пробудил блеск в его черных пронизывающих глазах. „Вы проводите меня к этим руинам?“ Он некоторое время раздумывает над вопросом, бросая взгляд на своего младшего брата. „Bueno“[57], — отвечает он».
В тот же самый день Савой с помощью семейства Кобос определил местоположение руин, которые Бингхем представил миру за полстолетия до этого. В то время как Бингхем обследовал это место на протяжении нескольких дней, Савой намерен был пробыть здесь по меньшей мере несколько недель. Он нанял большое число рабочих, чтобы они помогли ему расчистить джунгли. Вскоре взору постепенно начали открываться древние здания и храмовые постройки, которые Бингхему обнаружить не удалось.
«Древняя инкская дорога, по которой мы следовали, заканчивается. Вместо того чтобы поворачивать назад, мы решаем продолжать двигаться в том же направлении, надеясь, что дорога вновь обнаружится дальше. Я дал указание людям в моей группе рассредоточиться по местности. Через полчаса мы обнаружили две группы зданий. Качество каменной постройки здесь лучше, чем в тех местах, что мы видели раньше. Видно, что вырезанные из белого известняка блоки когда-то были плотно пригнаны друг к другу; многие из них сейчас искрошены в результате воздействия ползучих растений, проросших между камней и сделавших свою разрушительную работу, разъединив их. Перед храмовой постройкой стоит прямоугольное строение с двумя дверными проемами. Мы обнаруживаем высокую защитную каменную стену — в ней имеются комнаты с нишами. Во времена инков это строение должно было смотреться очень впечатляюще. Большой валун лежит за одной из стен. Очень впечатляющий по виду золотистый фикус с его раскидистой кроной в сотне футов над нашими головами сдавливает одну из стен своими переплетенными корнями.[58] Некоторые из камней оказались смещены со своих мест под напором растения. Ползучие стебли ротанга[59] свисают с его высоких ветвей, образуя непроницаемую завесу, через которую нам предстоит продираться».
Проведя неделю за обследованием руин, Савой постепенно начал осознавать, что открывавшиеся перед ним развалины — это нечто большее, чем несколько десятков рассыпанных по окрестности зданий, которые Бингхем обнаружил в 1911 г.; это явно были остатки внушительного города. Савой позднее писал:
«Бингхем достиг окраины этого древнего инкского города. В этом нет никаких сомнений. Дело в том, что, обнаружив некоторую часть руин, он не стал продолжать поиски, поэтому и недооценил значимость этого места. Это служит объяснением того, почему он ошибочно принял Мачу-Пикчу за „Затерянный город“ Вилькабамбу. Все, что ему удалось обнаружить на пампе Эромбони, это компактный кластер инкских домов, испанский дворец, дорогу, которая вела в город, небольшую сторожевую башню, пятнадцать — двадцать круглых зданий на краю леса, мост, фонтан и следы террас вблизи большого строения с двадцатью четырьмя дверными проемами. Наши же находки ясно показали, что это место намного обширнее».
Как и Бингхем, Савой обнаружил кровельную черепицу на полу некоторых разрушенных зданий. Но в отличие от своего предшественника он сразу же оценил их значимость.
«Кто использовал эту черепицу? Неизвестная в древнем Перу, она была введена в обиход испанцами вскоре после завоевания ими империи; инки предпочитали солому, „ичу“. Потом я вспомнил, что Манко захватил в плен несколько испанских солдат. Они и монахи-августинцы во времена правления Титу Куси могли задействовать этот кровельный материал. Инки должны были хорошо освоить производство такой черепицы, ведь на протяжении столетий до этого они использовали глину. Вице-король приказал покрыть черепицей кровли зданий в Куско в 1560 г. — это было предохранительным средством против пожара (Манко Инка предал огню древнюю столицу в 1536 г.). Наши находки ясно показывают, что инки Вилькабамбы освоили искусство производства кровельной черепицы, применяют они ее при строительстве и сейчас… Если [Бингхем] недооценил эти находки, сочтя их малозначительными, я сразу же оценил суть дела. Для меня эти находки явились ключевыми».
После нескольких недель по расчистке этого участка группа Савоя выяснила, что на этом месте находятся сотни инкских зданий; поселение, как оказалось, протянулось более чем на пятьсот акров. Центр обнаруженного города располагался в 700 ярдах к северо-востоку от тех зданий, которые были обнаружены Бингхемом, — перед исследователями открылся целый метрополис в джунглях, о существовании которого Бингхем даже не подозревал.
«Я впервые осознаю, что мы на самом деле нашли. Мы находимся в самом сердце древнего инкского города. Есть ли это та самая Вилькабамба — затерянный город инков? Я уверен, что да. Я чувствую источаемый руинами „запах истории“. На протяжении четырехсот лет они относились к сфере легенды.
