Отвергнутые Мертвецы

здравомыслящий человек никогда не станет держать клинок обнажённым, если рядом есть кустодий.

– Как Пожиратель Миров смог узнать, что за ними наблюдают?

Нагасена качает головой:

– Я не знаю, да это, в конце концов, и не относится к делу. Эти люди – космодесантники, и я начинаю осознавать, что мы их недооценили.

– Как так?

– Целью их создания было сделать из них воинов самой высшей ступени, и поэтому легко подумать, что они не более чем генетически выведенные мясники, чья единственная цель – убивать и разрушать. Но они гораздо больше, чем это. Усовершенствования, внесённые в их мозг, лежат за пределам понимания смертных, и он работает так, что мне никогда не удастся воспроизвести ход их мысли.

– Ты хочешь сказать, что тебе их не поймать? – спрашивает Сатурналия.

Нагасена позволяет себе сдержанную улыбку:

– Нет, ничего подобного. Несмотря на все генетические усовершенствования и физическое превосходство, в душе они всё ещё люди.

– Что ты имеешь ввиду?

– Что больше всего тормозит их бегство? – спрашивает Нагасена.

– Они несут раненого, – отвечает Сатурналия. – Гвардейцу Смерти не протянуть долго. Они должны были оставить его на месте аварии. Таская его за собой, они рискуют всем, и это нелогично.

– А вы бы бросили раненого кустодия? – спрашивает Нагасена.

– Нет, – признаёт Сатурналия.

– Они всё ещё связаны своими братскими обетами, – печально говорит Нагасена. – Они поступают благородно. И это не то поведение, которого я бы ожидал от предателей.

– Что ты хочешь этим сказать?

– И вы ошибались, – говорит Нагасена, игнорируя вопрос Сатурналии и указывая на след из капель крови на полу. – Они несут двоих раненых.

3

Атхарва врезал кулаком по окрашенной металлической двери и начал ждать ответной реакции. Строение, бывшее ветхой пристройкой с односкатной крышей, располагалось на одном из концов замусоренной площади, частично закрытой сверху изодранными брезентовыми тентами. К ней сходилось несколько узких улочек, а на многих окрестных зданиях восседали железные вороны, которые бесстрастно таращились на открытое пространство внизу, словно безмолвные наблюдатели. Атхарва знал, что на них смотрит как минимум сотня пар глаз, хотя  их обладатели и оставались вне поля зрения.

– Просто вынеси эту проклятую дверь, – рявкнул Тагор, и Атхарва увидел, как пульсируют вены по бокам его головы. Нейро-имплантаты, вживлённые в его череп, шипели на холодном воздухе, и Атхарва спросил себя, что за нарушения они сейчас производят в тонко сбалансированных мозговых механизмах Тагора.

– Нам нужна помощь этого хирургеона, – сказал Атхарва. – Как ты думаешь, насколько сильно он будет к нам расположен, если мы выломаем ему дверь?

– Ты так говоришь, словно меня это волнует, – ответил Тагор, устанавливая ногу в центре створки и вышибая её с первого же пинка. Дверь рухнула внутрь комнаты, тускло освещённой едва горящим светильником, работающим на сырой нефти и сале. Из помещения мощно пахнуло лекарствами, сушёными травами и тухлым мясом.

Асубха и Кирон затащили внутрь Гифьюа, разместив его на широкой койке, которая протестующе заскрипела под его весом. Кая нёс Субха, перекинув через плечо. Астропат выглядел обмякшим и уже умершим. Его аура была тусклой и безжизненной, но его ещё можно было спасти, и тогда она снова засияет в полную мощь.

– Клади его сюда, – сказал Атхарва, указывая на деревянный лабораторный стол, придвинутый к одной из стен.

Субха осторожно опустил на него Кая, и воин Тысячи Сынов занялся более тщательным осмотром окружающей обстановки. Присутствие Астартес делало комнату маленькой, однако Атхарва, основываясь на том, что он успел увидеть в Городе Просителей, подозревал, что по местным меркам она считалась обширной.

На стенах были развешаны пучки сушёных растений, гниющие голяшки с засоленным мясом, закручивающиеся снизу листы, иллюстрирующие структуру химических соединений, и анатомические плакаты. Несколько столов прогибалось под весом тяжёлых книг и лотков с ржавеющими хирургическими инструментами. Шкафы с надтреснутыми стеклянными дверцами вмещали сотни неподписанных склянок с жидкостями, порошками и толчёными таблетками. В углу, рядом с нефтехимическим генератором, располагался комплект приборов для контроля за показателями жизнедеятельности, хотя Атхарва сомневался, что хотя бы один из них сохранил свою работоспособность.

– Ты уверен, что это то самое место? – требовательно спросил Тагор. – По мне, так это ещё один паршивый домишко. Ты в самом деле думаешь, что здесь живёт хирургеон?

– Знаки указывали только на это место, – ответил Атхарва, поднимая с ближайшего стола пыльную копию 'Прогностики'. Он заметил и другие работы Гиппократа, которые были разбросаны среди трудов Галена Пергамского, Абасканта и Менодота совершенно бессистемным, на взгляд Атхарвы, образом. Это были древние тексты, причём невообразимо бесценные, хотя и прискорбно устаревшие.

– Что за знаки? – спросил Кирон, стирая со своего плеча пятно квашевой смолки. – Как люди могут так жить?

– Люди живут так, как считают нужным, – ответил Атхарва. – И знаки были в наличии для любого, кто знает, как их увидеть. Это Дом Змеи.

– Что-что? – переспросил Субха.

– Место, где лечат, – пояснил Атхарва, указывая на рисунок на выбитой Тагором двери. Створка сломалась надвое, но всё ещё можно было понять, что на ней изображён бородатый мужчина в длинной тоге и с посохом, по всей длине которого кольцами обвилась змея.

– И кем ему полагается быть? – спросил Кирон.

– Это Асклепий, – донёсся из теней старческий голос. – Древнее божество грекианцев. Ну или, по крайней мере, он был им, пока твой уродский дружок-ублюдок не проломил его насквозь своей проклятой ногой.

С незамеченной прежде кровати в задней части комнаты скатился мужчина опустившегося вида, и теперь Атхарва начал различать в висящем в воздухе коктейле лекарственных запахов вонь немытого тела и пота. Тагор в тот же миг бросился на человека,  вздёрнул его вверх за шею и пригвоздил к стене. Он отвёл кулак для удара, в его глазах разгоралась убийственная ярость.

– Тагор, не убивай его! – выкрикнул Атхарва.

Кулак Тагора впечатался в стену, разнося её вдребезги. В воздух поднялось облако кирпичной пыли, посыпались на пол обломки.

– Ты кто такой? – требовательно спросил он.

– Вы в моём доме, – огрызнулся человек. – Я хирургеон. А ты кого думал встретить?

– Тагор, отпусти его, – сказал Атхарва. – Он нам нужен.

Тагор неохотно опустил человека и подтолкнул его к Атхарве.

– Приношу свои извинения, медик, – сказал тот. – Мы не намеревались причинить тебе вред.

– Ты уверен, что он об этом знает? – спросил человек, злобно глядя на Пожирателя Миров и потирая свою шею. – Яйца Императора, да кто вы вообще такие?

Медик, одетый лишь в тонкую ночную сорочку, представлял собой невзрачное зрелище. Судя по исходящему от него запаху и выражению глаз, он был любителем выпивки и наркотиков, но знаки вывели их к этому месту, и, с хорошей долей вероятности, другие практикующие лекари жили не настолько близко, чтобы можно было прибегнуть к их услугам.

– Меня зовут Атхарва, и нам нужна твоя помощь. Как твоё имя, друг?