чувствовал это по тишине и очарованному шепоту, и кто-то уже плакал внизу. Слово тяжело давалось Сергею, он словно каждый раз бросал в людей куском душевной плоти, а сейчас перед ним была толпа, и он боялся, что, сказав Слово, отдаст слишком много, умрет. Но он должен был сказать. В этом было предначертание.
— Не дадим второму остаться одному в душе. Не будем отдавать Бога. Я не прошу избавиться от икон или крестов. Но помните, это — перенесенный из души Бог. Больше переносите, меньше остается.
Руки людей в толпе непроизвольно легли на грудь. Кто-то прикрыл крест, чтобы не отдать, а кому-то стало в нем тесно.
— Как же нам говорить с Богом? Как узнать, чего он хочет? Как отличить его слова от дьявольских? Бог говорил с нами. Есть книга Его. Она проста, и в ней все сказано. И Святой человек приходил, и сказал, как надо. Дьявол нагнал мути, затенил слова Бога. Так читайте их сами. Каждый день читайте истину Его. Мы — хорошие. Мы — святые. Мы — Бог!
В толпе уже больше плакали. Убежденность Сергея и его внутренний огонь делали его блестящим оратором. Он владел толпой, и те, кто только что смеялся, теперь, вытянув шеи и открыв глаза, впитывали каждое его слово. Он брал из толпы скрытую, спящую энергию, пропускал через себя и обрушивал на людей ярким, слепящим пламенем Слова. Люди плакали, и улыбались, и держались друг за друга. Были и другие, кто боялся и роптал, но они не смели поднять голос против толпы. Сергей чувствовал их, но их было меньше, он знал, скоро убедит и их. Винер тоже здесь. Ему страшно.
Рядом стоял Карлович. Скривив рот, шептал Мише то, о чем тот и так думал:
— Они хотят лидера… что бы он ни сказал, они послушают… пойдут за ним только потому, что он знает, куда идет… сейчас все Бога ищут, потому что смерть рядом, а он им Бога дает…
— Поселите добро и его слово в себе! — голос Сергея разносился в осеннем воздухе. — За века второму стало вольготно в нас, и сразу он не уйдет. Но мы поборемся. Он слабее. Вы сами — свои творцы, потому что творите себя ежесекундно. Только не замолкайте! Говорите с Богом в себе! Говорите с собой!
— Как говорить, научи!
— Молча, — Сергей засмеялся, в толпе засмеялись в ответ, — нет, правда. Молча. Я вот иду в лес, сажусь у реки, и говорю про себя. Все вопросы, все проблемы свои, — теперь он говорил спокойнее, без нерва, и казался соседом по площадке, обычным мужиком. — Почему вы пришли сюда? — Толпа загудела, Сергей сделал вид, будто прислушивается, потом закивал головой, улыбнулся. — У всех были свои причины. Кроме одной общей, конечно. — Внизу опять засмеялись. — Я не про крушение мира. Еще до него меня кто-то вел сюда. Почему
Люди в толпе согласно кивали и переговаривались, вспоминая.
— Интуиция. Голос Бога в нас, — сказал Сергей. — Он и говорит, и слушает. Он привел нас сюда, обведя вокруг ям дьявольских. Я был в смятении, но здесь успокоился. Я искал, и здесь нашел. Интуиция, наитие — вот что объединяет нас, вот что нас свело, голос Бога свел, чтобы мы начали новую эру с Его именем. В ком нет Бога, кто случаен здесь — сам уйдет, место его не потерпит.
Сергей устал, повертел затекшей шеей. Ему хотели передать стул, он отказался, но попросил чаю. Девчушка с черными косами забралась по лестнице и подала ему термос. Сергей потрепал ее по голове, налил чаю в крышку термоса, стал пить. Чай был горячим, от крышки и из термоса шел пар.
— Как умер мир? — спросил Сергей. — Из-за чего? Я скажу вам. Мы, оставшись без Бога, зашли слишком далеко. Смирились со злом. Отвели взгляд от беззакония. Грех стал нормой и высмеял добро. Ум был циничным и неверующим. Народ поклонялся стыду. Распутству. Обжорству. Мошне. Да кто мы такие, люди, чтобы вести себя так?.. — крикнул, и люди, не ожидавшие, дернулись. — …Смеялись над Богом. Думали, свободны от Него. Это не свобода. Мы рабами дьявола были. И цели нам ставил дьявол. Поэтому и спивались, и кололись. От тоски по изгнанному Богу. От пустоты в душе. Мир был миром дьявола. И победой Бога было разрушить его! Победа Бога вокруг нас! Человек умножил знания — но Бога, присмотреть за ними, не было в душе. Позволил бы Бог атомную бомбу сбросить?
— Нет, — ответила толпа.
— Разрешил бы землю уничтожать ради
Толпа снова ответила — нет.
— Это дьявол нас толкал к смерти. И Бог вступил с ним в бой. И обрушил башню вавилонскую, чтобы спасти нас. И спас.
У его ног царило молчание. Он говорил негромко, но в холодном ноябрьском воздухе слова его звучали звонко и отчетливо, их слышали все.
— …Он по мысли — пророк и император! — шипел Карлович за спиной Миши. — Ты понимаешь, куда он всех тащит?
Но тут ему дали сзади по шее, сильно, чтобы не мешал говорить вождю.
— Вам кажется, мира нет. Но он остался. В нем хаос. Энтропия. Мы избраны, чтобы создать новый мир, честный и справедливый, по слову Его. Мы — сила Бога, любви и разума. Мы — экстропы. Все предсказано. Падет мир. И придет антихрист, искушать народы.
«Лука… Лука…» — пронеслось по площади.
— Но мы составим божье воинство. И победим. Потому что мы — на святой земле, и в нас — святая сила. Вдумайтесь, что значат эти слова! Человек не один, не сам по себе, он — часть рода и замысла. На какой земле мы живем?
— На русской, — ответили из толпы не очень уверенно.
— А что стесняешься, громче говори! — смеясь, подбодрил Сергей.
— На русской!
— Вот так и надо! Гордись этим!
Люди опять засмеялись. Толпа теперь, чувствовал Сергей, разделилась на две группы. В первой, большой, были люди, доверявшие ему безраздельно. Вторая, в которой не набралось бы и сотни, пыталась слиться с первой, так же улыбаясь, аплодируя, одобрительно крича, но Сергей мог их видеть, всех до единого, и знал, что придется работать с каждым.
— Мы забыли, кто мы. Забыли свою землю. И наказаны за это. Так пора вспомнить, что это за земля. Наша с вами. Она нас взрастила, мы в ответе за нее. И в ней — сила, которая поможет выстоять. То, что происходит сейчас, уже было. Семьдесят лет назад Зверь уже приходил на землю. Поглотил страны, поверг народы. Велика была сила его. И здесь божий дух переломил хребет Зверя. Не Гитлер и не Сталин вели войну. Они были пешками одного цвета. Здесь — Божий дух преодолел беса. И дух этот — в нас! Мы несем его, как Бога в себе! Это наша кровь! Мы уже повергали беса этой кровью. Нам нечего бояться. Дух этот зовется — Русь! Русь в нас. Русь шагает с нами и оберегает нас! В каждом нашем движении, каждом биении сердца — Русь. Русь выстоит. У народа — своя душа, и не вытравить ее лагерями, не выпоить водкой, не растлить безбожием. Мы избраны выжить и пронести дух Руси. Кто мы? Славяне. Мы — славные. Мы — Бога славим.
— …Что он несет? — продолжал тихо Карлович. — Кого обманывает? Русский народ добр, когда трезв, и добр к равным. Если хоть одно условие не соблюдено — звереет…
— Мы — нация! И благо нации сильнее блага человека! Придет время — и каждый пожертвует собой для нации! С духом нации побеждают в войнах! Выживет нация — и вы станете бессмертными!
Голос Сергея набрал мощь, он выпрямился, а за ним выпрямились люди в толпе.
— Мы пали, чтобы восстать! Чтобы исторгнуть из себя Ярость Крови!.. Остановить беса, как остановили его в сорок первом!.. Миллионы сынов бросая под пули и в виселицы, миллионы младенцев надевая на штыки сатаны!.. Русь, приди в меня! — Сергей разбросал руки и замолчал, глядя в толпу, и люди тоже стали кричать: Русь! Русь! Русь!.. А он обводил взглядом людей, свое воинство, и его молчание и уверенный взгляд были сильнее слов, и толпа умерла бы за него, и за Бога, и за Русь, не раздумывая. Это был экстаз. Многие плакали.
— Кто придет с добром — всех примем! Любого человека, любую кровь! Сейчас нас нет и тысячи. Говорю вам: соберем здесь миллионы. Здесь — сердце нации, в этом месте! А место это святое. Здесь издавна сходятся Бог и сатана, на этой земле, в нашем духе. Поэтому остальной мир боялся нашего зла и
